Дела земные

 
Глава четвертая
 
Потом внук кормил деда, присев на край кровати, застеленной свежей простыней. Раньше садился на стул возле нее. Дед и внук теперь чувствовали тепло друг друга, и это их не смущало. – Соседка странная. Никуда не выходит. Подглядывает в дверной глазок. – За тобой?! – обрадовался дед. Внук пожал плечами и задумался над этим. Его размышления прервал стук в стену. Дед отбивал позывные соседке.
– Ну что ты снова творишь, дед? – рассердился внук и тут же успокоился, соседка все равно не придет, об этом говорит ее странное поведение.
Квартиру наполнила трель звонка. За дверью стояла соседка. В спортивном сереньком костюме, в черном фартуке в розовый горох, в мягких мокасинах, в руках сумка, волосы заколоты вместе с челкой красивым скромным цветком из розовой замши. Скользнула в прихожую со словами:
– Дедушка, здравствуйте! Я к вам. – И прошествовала мимо.
Внук почувствовал тепло женского тела, ноздрями вобрал чудно пахнущий воздух, вместе с соседкой проникший в квартиру, и остался стоять в прихожей, наслаждаясь новым ароматом. Он стоял бы так долго, но его строго позвали профессиональным голосом помочь поднять дедушку.
Дама чувствовала себя уверенно и совсем была не похожа на скрюченное чучело в кресле. Мягкие мокасины притягивали мужской взгляд. Какие они крошечные! Жужжит машинка в руках мастера, тусклые пряди волос падают на пол. Дед на глазах молодел.
Залюбовался молодыми по отношению к нему людьми. Они утюжили друг друга глазами. Первой отвела глаза мастер, и это понятно, человек работал. Под мужским взглядом ее руки становились невесомыми, жесты размеренными и точными, глаза лаковыми (не ласковыми). Дама наслаждалась присутствием мужчины, и это наполняло ее энергией.
– Вот и все.
Женщина собрала инструменты, сняла фартук, позволила внуку себя рассмотреть без фартука. Секунда! Пять секунд! Достаточно.
– Пойду я. Приносить деньги с пенсии не надо. Пусть это будем вам подарком от меня.
– Пусть будет. Внук бабу купит вкусную и принесет.
Старик от переизбытка впечатлений оседал в руках внука, прикрывал глаза, валился боком на кровать. Голове легко, мыслям в ней тоже, только устали мысли, хотят мирного полета во сне.
– Заснул, как младенец после купания. – Внук укрыл деда одеялом.
– У вас есть дети? – дзинькнул голос дамы.
– Дед как дите. Дохожу, докормлю, потом о детях подумаю. А у вас?
– Я тоже потом подумаю.
Соседка развернулась и шмыгнула в полумрак прихожей.
– А баба?
– Я думала, один дедушка заговаривается.
– Он не заговаривается. Он ром-бабу любит, и вам пообещал.
Соседка открыла дверь. Ее уход разрывал что-то невидимое, связывающее мужчину и женщину. Надо заговорить с ней! Да и она ждала продолжения беседы. Вращение туда-сюда ключа в двери не может быть вечным. Он уже стал теплым в женских руках.
– Любите ром-бабу? Тогда я куплю ее для вас, – вымолвила женщина, обернувшись.
– Вы? Мне? А что мне купить для вас? – Внук пришел в восторг, осмелел и пригласил даму в гости.
– Клубничный джем.
Дверь соседней квартиры закрылась.
– Дед! У нас есть клубничный джем?
Внук стремительно вошел в комнату, увидел спящего деда.
Дед смотрел на внука с потолка. Клубничный джем? Конечно, внук удивится, но есть клубничный джем. Не магазинный, а приготовленный руками покойной жены. Стоит в баночках в подполе. Есть еще такие дома, в которых жильцы первых этажей, чтобы прекратить хищения из кладовок в подвалах, когда-то замуровали входы в них и стали спускаться в кладовки через люки с дверцами в полу своих квартир.
Внук совсем разволновался, почувствовал тяжесть в ногах, было такое впечатление, что он копал картошку полдня. Взгляд с потолка повел внука к раскладушке. Тот в мгновение ока ее разложил, взял одну из подушек деда и упал на раскладушку, обнимая ее. Раскладушка крякнула в испуге, но жаловаться дальше не стала. Взгляд с потолка стал нежным и тут же омрачился. Он увидел гроб на табуретах посреди той же комнаты и жену покойную в нем со сложенными на груди руками, послушную, словно она провинившаяся школьница. Взгляд с потолка устремился к ней с великой жалостью и нежностью сердечной, пусть простит его любимая за нечаянно причиненную ей боль когда-то, и он зла не помнит и не таит. Цветочек она его сердечный, капризная роза с шипами, когда как… Взгляд с потолка плачет, так плачет, что слезы распахивают глаза. Часы на стене побледнели, слились со стеной, не разглядеть циферблат, расплывается. Воздух нашел щелку и протиснулся в грудную клетку старика. Задышала та, захрипели легкие. Ушла синева и припухлость лица. Чуть позже зарозовеют дряблые щеки, рот так и останется синюшным.
 
– Дед! Ты замерз?
Раскладушка опять застонала и закряхтела под телом внука.
– Мертвое не мерзнет.
– Не надо так, дед. Я живой, и слышать мне это неприятно.
– Почитай.
Внук не раздумывая взял книжку со стола, снова «разозлил» раскладушку, подняв изголовье повыше, закинул руку за голову и стал читать.
– «Тебе кажется, что я умираю, но это неправда. Я напился, я наполнился жизнью, больше нет места для нее во мне». – Цитату из текста мужчина прочитал почти что вдохновенно.
– Это про меня, внук.
– Это про всех нас в свое время.
– Как же человек смог за всех нас о нас рассказывать такими простыми словами? Положи книжку мне в гроб. Обязательно положи. Цветочку своему, бабушке твоей, почитаю.
– Ладно. Тогда и очки тоже положу, – пробурчал внук.
– Положи. Молодец какой, вспомнил. Назначь соседке время и приходи к ней каждый день в этот час. Попривыкнет баба и ждать тебя будет каждый день и всю жизнь. – Дед засипел, закашлялся. – И джем у нас есть клубничный. Слазь в подпол, там найдешь, бабка твоя собственной рукой подписывала.
Внук был рад новости. Скоро баночка была у него в руках. Он собрался ее открыть.
– Нельзя начатую нести. Помой банку и неси.
Когда послышался звук льющейся воды, дед улыбнулся.
– Дверь не закрываю, – сказал внук.
– А кому я нужен… – вздохнул старик. Внук тут же вернулся в комнату.
– Мне, – проговорил он четко, твердо и посмотрел в глаза деду. Чувствовалось, он знает, о чем говорит. Из глаз деда выкатилась слеза, соленая, горячая. Слизнув ее, незваную, махнул рукой. Устал дед снова, от счастья нахлынувшего, нежданного устал. Взгляд с потолка проводил внука к соседке и вылетел из комнаты, заведомо зная куда. К гробу с любимой спешит, в землю спускаться еще не научился, но действие это уже не страшит.
 
Глава пятая
 
– Кто там? – испугавшись прозвучавшего вопроса, соседка присела от страха, затрясла с досады кистями рук. Зачем она спросила, будто не знает, будто не видит. – Это вы?
Что она творит! Как попугай говорящий. Надо молчать, надо молчать.
Внук протянул женщине баночку клубничного джема и шагнул в прихожую. Женщина, молча рассмотрев баночку, встала на носочки и приложила губы к щеке гостя. Его душа ликовала. Он шел за ней следом, как утенок за уткой, наступая на пятки. Она обернулась, такая красивая, улыбающаяся.
Невероятно, но факт! Внуку улыбалась женщина. От этого он почувствовал себя мужчиной и овладел ситуацией.
– Вот я баобаб! Ром-бабу забыл. Мы идем к нам.
Замшевый цветок в волосах женщины поклонился в знак согласия. Ему было приятно ее согласие, и дама обрадовалась приглашению.
Взгляд с потолка, привыкший гулять далеко и глубоко в своем прошлом, раздосадован быстрым своим возвращением в настоящее. Этому есть объяснение. Тяжело существовать у гроба с любимым человеком.
Веки дрожали и пропускали дневной свет. Как он устал каждый раз привыкать к дневному свету! Странная тишина в квартире, нарушенная чем-то новым. Но ни голоса, ни звука не слышно. Дед точно знал, внук в квартире не один.
– Дед! Ты проснулся? А я не один, – раздался новый до неузнаваемости голос внука.