Свет новых звёзд (СИ)
— Рина? — не меньше удивился Саша. — Привет, ты откуда?..
— П-привет, — Рина шмыгнула носом. — Я из офиса шла, на остановку. Коллега говорила, здесь можно срезать, вот я и срез... — она икнула, — срезала.
— Ну и коллега у тебя! — возмутился Саша. — Нашла, какую дорогу присоветовать, тем более ночью!
— Она тут почти каждый вечер ходит, — Рина попыталась оправдать непутёвую советчицу. — Всегда всё было нормально.
Она снова всхлипнула и зашарила по карманам пальто.
— Survivorship bias, — прокомментировал доселе молчавший Лён. — Ошибка выжившего. Вот, возьмите, — он протянул девушке платок, таскаемый по старой чистоплюйской привычке. Пригодился, в кои-то веки.
— Спасибо, — Рина подняла на него большие, тёмные, как у молодого оленёнка, глаза. Взяла платок, с аристократической деликатностью высморкалась, вновь посмотрела на Лёна: — Я Рина.
— Лён.
Она была до сердечной боли похожа на Катю — утончённой красотой, балетной осанкой, полной внутреннего достоинства манерой себя держать. Они хорошо смотрятся вместе, подумал Лён, и мысль эта была столь же печальна, сколь и светла.
— Спасибо вам обоим огромное, — девушка переводила взгляд с него на Сашу и обратно.
— Повезло, — повёл плечами Лён, а Саша поддержал: — Да, удачно в магазин собрались. Ты успокоилась? Идём на остановку?
— Да, надо идти, — Рина с видимым усилием поднялась со скамейки. Хотела забрать у Лёна свою поклажу, но он её остановил: — Я донесу, — и девушка с благодарностью кивнула.
Пока шли к остановке, Лён сознательно старался держаться чуть позади идущих бок о бок Саши и Рины. Он не прислушивался к их разговору, однако уловил опасения девушки о предстоящей ей дороге через дворы. Что ж, так тому и быть, решил Лён. Поужинаю один.
На остановке, пока Рина разменивала в киоске крупную купюру, он негромко сказал Саше: — Предложи проводить её до самого дома.
— Да, я думал об этом, — Саша растерянно взъерошил волосы. — Только как же ты?
— Тоже поеду домой.
— Но...
— Предложи, — с нажимом повторил Лён. — Это важнее.
Ответить Саша не успел — Рина вернулась к ним.
— Кажется, мне сгрузили всю собранную за день мелочь, — улыбнулась она и неловко пошутила: — Кошелёк теперь можно использовать в качестве холодного оружия.
— Лучше не надо, — не поддержал шутку Саша. — И вообще, давай я тебя, на всякий случай, до подъезда провожу.
— А как же магазин?
— Он круглосуточный. Ну что?
— Ладно, — девушка зябко обхватила себя за плечи. — Я теперь, наверное, только по освещённым улицам ходить смогу. И обязательно чтобы много людей вокруг. Ой, смотрите, мой автобус подходит!
— И мой следующим, — Лён передал Саше Ринины вещи. — До свидания, Рина, берегите себя.
— До свидания, — откликнулась она и вдруг спохватилась: — Постойте, про платок ведь совсем забыли! Я его постираю и через Ала передам, хорошо?
— Хорошо, — Судьба этого кусочка ткани волновала Лёна в последнюю очередь. — Пока, Саша.
— Пока, я позвоню вечером! — уже в спину крикнул ему Саша, который всё-таки чувствовал неловкость за нарушенные планы. Лён ободряюще помахал им с Риной и забрался в гостеприимно распахнутую дверь сто тринадцатого «ЛиАЗа». Пассажиров было немного, но все места оказались заняты. Какой-то студентик, обманутый сединой, подскочил со своего кресла, однако Лён сделал успокаивающий жест: сиди, мол. Отдал кондуктору плату за проезд и ушёл к окну на заднюю площадку.
Он не сомневался, что Саша сдержит слово и позвонит. Если он не забыл о Лёне за семь лет, то вряд ли забудет сейчас. И точно так же не сомневался, что сегодняшний вечер станет поворотным в отношениях Саши и Рины. Как она его назвала, Ал? Строгое имя, взрослое, без привычной Лёну мягкости. Возможно, даже более подходящее — годы меняют всех. Лён усмехнулся, и отражение в стекле ответило ему такой же невесёлой усмешкой. О да, было время, когда человека, ляпнувшего, будто Лён Скайуокер способен добровольно отойти на задний план, сочли бы за чокнутого. Где теперь тот Лён, самоуверенная, самолюбивая, не ценящая друзей сволочь? Сожран вирусом и остракизмом, не иначе. А того, кто занял его место, — Лён снова посмотрел на отражение — пожалуй, надо будет узнать получше. Что-то он прячет под заскорузлой коркой безразличия к жизни, только вот что? А самое главное, насколько оно опасно для Саши, Лёна и, как получается, Рины?
========== Луч второй. Правда ==========
Ублюдок Раневский даже не стал встречаться с ним лично. Передал через секретутку: университет не будет продлевать договор. Точка.
— Почему? — Лён знал ответ, однако хотел услышать его от белобрысой сучки за секретарским столом.
— В связи с уменьшением финансирования Совет принял решение о сокращении количества внештатных «почасовиков».
От казённой формулировки, в которую было облечено откровенное враньё, у Лёна заломило зубы. Образованные, блядь, люди, преподаватели, интеллектуальная элита — а боятся его, как распоследнее колхозное быдло.
— Я бы хотел обсудить это с Арсением Фёдоровичем.
— К сожалению, Арсений Фёдорович с утра уехал в администрацию, — заученной фразой отрапортовала стерва.
— И когда вернётся? — Лён не отказал себе в удовольствии опереться на стол и полюбоваться, как секретутка вжимается в спинку кресла, пытаясь сохранить между ними прежнюю дистанцию.
— Не могу вам сказать.
— Жаль, — осклабился Лён. — Впрочем, я никуда не тороплюсь. Подожду его здесь.
Блондинистая тварь побледнела так, что это было заметно даже сквозь толстый слой штукатурки на её лице.
— Арсений Фёдорович предупреждал, что сегодня может совсем не вернуться в университет, — проблеяла она.
Вот в чём Лён ни секунды не сомневался, так это в том, что на самом деле ректор Раневский сидел сейчас у себя в кабинете и слушал по селектору этот в высшей степени увлекательный диалог. И если бы Лёну не нужно было забирать результат повторного анализа крови, то он с удовольствием помариновал бы и ректора, и его верную собачонку. Даже выпил бы чашку той бурды, которую здесь подавали посетителям под видом кофе. Интересно, выбросили бы они запачканную Лёном посуду? Почти наверняка.
— В таком случае передайте Арсению Фёдоровичу, — Лён наклонился к секретутке, отчего та практически сползла под стол, — только слово в слово, это важно, — что он старый трусливый козёл. До свидания, всего вам недоброго.