Малыш на заказ

Зла на сестренку у меня нет, но нет и представления, как мы будем мирно сосуществовать. И даже при чудесных отношениях с родней я бы не стала навязывать свою семью Макару. Он ведь собирается жениться со мной, а не с ними.
Но мама ожидаемо даже слушать не хочет отрицательный ответ. В ее голове складывается совсем другая картинка.
— Как быстро ты задрала нос, Лера! Думаешь только о себе! Ты хоть представляешь, как мы все пострадали из-за твоей беременности?!
— Что?!
Я думаю, мама опять бредит. Уже хочу встать и уйти, как она начинает вываливать на меня последние новости. М-да, почва злиться у нее реально есть. Хоть и виновата в заварушке она сама.
В день, когда мы сообщили ей и Федору известие о нас, в доме был папаша Алика. Такой всегда тихий на вид мужчина сделал свои выводы из произошедшего, приехал домой и устроил выволочку своей супруге. Он заявил, что Инесса хотела обманом женить их великолепного сына на мне и «прикрыть мой грех»! Ведь Моргунов изначально то ли не знал, то ли знать не хотел о малышах. Да и вообще, отец ли он — спрашивал супруг Милочку?.. Может, не срослось с Аликом, Волковы взяли в оборот Макара.
Арефьев в кои то веки отругал жену и приказал — дел с Инессой Волковой больше не иметь! Мама оказалась вычеркнута из круга Людмилочки. Больше никаких упоминаний от светской львицы в социальной сети, общих трансляций и тому подобного. Даже из гостей благотворительного джаз-концерта в кафе маму вычеркнули. Мила объявила все это со слезами и возгласами — как ты могла, Инесса! В общем, выставила себя полнейшей жертвой, а маму интриганкой.
— Арефьев доведет с Федором дела, только чтобы не платить неустойку! Дальше об этой семье нужно забыть. И все из-за тебя, Лера!
Ахаю.
— Мама! Ты сама связалась с высокомерными и глупыми людьми. Историю с Алексом тоже раскрутили вы с Милой! Он даже мне не писал ни разу, забыл тут же после встречи. А у меня собственная жизнь. В ней сейчас полно дел, и плевать я хотела на ваши светские примочки!
Можно признать, мама меня довела. Но ведь реально — сами придумали сватовство, сами разругались. А виновата я! Однако маму не так просто осадить.
— Теперь ты должна нам помочь, — щурится она, — убеди Макара подписать договора на долгий срок. Намекни, что твоей родне нужна ссуда! А про Лондон даже не обсуждается. Ты должна!..
Мне хочется или заткнуть уши, или вставить Инессе кляп. Но внезапно ее прерывает громкий мужской голос, который я узнаю не глядя.
— Она ничего тебе не должна, — пудовым тоном ставит точку Моргунов.
Мы обе с мамой резко поворачиваемся к двери. В нее только что вошли Макар и Федор. Лицо отчима перекошено.
— Что ты несешь, Инесса?! — со злостью шипит он.
Макар на этих словах усмехается.
— Как я понимаю, правду. Лера, тебя потеряла бабушка. Возьми для нее воды и ступай.
Любимый обращается ко мне мягким тоном, но меж словами его желваки ходят ходуном, а венка на шее угрожающе надулась. Он хочет говорить с Волковыми без меня, и я решаю послушаться. Хватит с моих детей «заботливой бабули».
* * *
Макар
Лера не спорит, видимо, она и так под огромным впечатлением от разговора. Даже думать не хочу, что малышка хотела замирить с семьей, а услышала это. Светская утка Инесса не на шутку завралась! Кто-то меня бы осудил, но мне совсем не стыдно за такие мысли в сторону тещеньки.
— Вы оба считаете меня придурком?
Инесса поджимает губы. Ее толстяк-муж закашливается и хватает воздух ртом.
— Макар, жена перегнула. Но это женщины…
— Не надо, — останавливаю бормотание Федора, — я не люблю макароны. Жаль, что вы так этого и не заметили.
Мать Леры морщит носик, явно не понимая, причем тут коронное блюдо итальянцев. Волков снова переводит дух.
— Они с Леркой всегда ругались, — делает он еще одну попытку, — когда мы поженились, я приказал забрать девочку от бабки и деда. Хотел, чтобы мы жили как порядочная семья. Но в итоге пожалел об этом. Они как кошка с собакой!
Вернее, как котенок и бешеная шавка. Впрочем, никакая собака не заслуживает сравнения с Инессой.
 
— Меня не волнует ваше прошлое, — иду вглубь кухни, — поговорим о настоящем. Дела с вами я закрываю, к Лере и детям не подпущу. Ни о каких финансовых вливаниях с моей стороны не могло идти речи. Я сам поднимался и не раз. Никого тянуть не собираюсь. Старикам я помогу, но это уже вас не касается. И не мечтайте подкинуть мне свою младшую дочь! Лучше займитесь ее элементарным воспитанием.
— Арина хорошо воспитана, Макар… — вступается Федор.
— Не собираюсь обсуждать ребенка, — прерываю речь отца, — она ни в чем не виновата. Но это ваша обязанность — растить ее. Тем более ее вы не ненавидите.
Инесса в этот момент отдирает свою пятую точку от барного стула, с грохотом с него слазит. Пытается подбежать ближе, одновременно верещит.
— Ты совсем не знаешь Леру, Макар! Ее отец был гадким человеком, везде совал своем мнение. Выставлял себя святым и честным. За что и поплатился. Лерка в него! Наплачешься с ней.
Прикрываю веки, пока меня не стошнило от этой бабы.
— Я рад, что Лера не пошла в мать, — вижу, Инесса снова хочет открыть рот, — на этом лучше заткнись.
Федор краснеет.
— Макар, тебе запудрили мозги. Не ожидал, что тобой можно управлять.
Рывком приближаюсь к Федору, берусь за верхнюю пуговку на его рубашке.
— Еще одно слово, и я спущу себя с контроля. А теперь слушайте сюда.
Не выбирая выражений, «прошу» оставить в покое Леру, себя и наших детей заранее. Я давно не ругаюсь нецензурно, но когда-то работал на стройках. И память не подводит, получается доходчиво объяснить. Видят небеса, я до последнего хотел общаться ровно с этими людьми. Но даже женский пол Инессы меркнет перед тем, что она наговорила дочери. В итоге эти люди захлопывают рты. Хотя послевкусие все равно остается мерзким.

  
Глава 20
 
Прощаться с хозяевами дома нет смысла. Пригрозив, что если они устроят скандал перед стариками и Лерой, получат еще и проблемы в делах, иду искать любимую. Она общается с близкими, вроде уже не такая бледная. Я предлагаю им поехать по домам, заодно приглашаю к себе в гости в ближайшее время. Там мы сможем спокойно поговорить. Будет здорово, если в жизни малышей будут любящие прабабушка и прадед.
Старики пока еще сбиты с толку, но вроде настроены положительно. Вызываю им такси, чтобы не делать крюк на машине с беременной Лерой. Провожаем одних родственников, другие даже не выходят в этот момент из дома. Что ж, можно, наконец, свалить из «отчего гнезда».
— Расстроилась? — спрашиваю, когда мы отъезжаем на приличное расстояние.
Лера морщится.
— Ну конечно же, мне неприятно. Самое святое для меня она хотела обратить себе в выгоду!
— Очень жаль, — выдыхаю, — даже не знаю, способна ли твоя мать кардинально измениться.
Малышка кутается в бежевое пальто, молчит. Я задаю вопрос.
— Тебе дорога семья, мама?
Лера прикусывает губу. Мне хочется знать ее позицию.
— Моя семья — дедушка и бабуля. Ну если не брать в расчет тебя, — она робко улыбается.
— Тогда просто забудь, — глажу ее по щеке, пользуясь пробкой.
В пути Лера притравленная, но не плачет. Надеюсь, ссора с Инессой не тронула ее до самой глубины. Наш путь лежит через ее любимую кондитерскую. Заезжаем и выходим оттуда с коробкой макарон — модного и обожаемого Лерой печенья. Дома беременная сразу уединяется с ними и книгой в спальне. Ей нужно прочесть какое-то произведение для доклада. Заодно, говорит, и успокоюсь.
 
Я не спорю. Еще по дороге вспомнил, что надо бы позвонить родне. Сестра все силы бросила на реабилитацию, ее муж как назло в длительной командировке в Азии. Диана разрывается между мамой и сестренкой с братом, которые плохо воспринимают нянь. Говорю больше с ней, чем с сестрой, и прошу подумать — чем я еще могу им помочь. Финансово они ни в чем не нуждаются.