Давай возьмем паузу (СИ)

- Тссс! Тихо, Том, успокойся, – Ларри легко тронул губами висок Томаса. – Ты слишком бурно реагируешь. Не обращай внимания. А лучше наоборот. Присмотрись к нему. Он правда неплох, если хочешь знать.
- Оу, Ларри! Только ты еще не рассказал мне о том, насколько хорош этот типчик. Я же не вижу в нем ничего хорошего. Ни сколечки. Да бревно и то лучше играет, чем Хемсворт!
- Зато ты самый лучший режиссер в Лондоне. Да что там в Лондоне! Том! Если у Хемсворта есть хотя бы искра таланта, то ты из этой искры такой пожар раздуешь! Я-то знаю, как ты можешь задергать своими придирками во время репетиций… Но в результате у тебя даже бревно заиграет.
Том смущенно улыбнулся. Семь лет назад он едва не довел Спеллмана, игравшего у него в спектакле, до нервного срыва. Зато какие рецензии писали после критики!
- Так вот, будь к нему помягче, – попросил Ларри, – и сам перестанешь раздражаться.
- Фрэнк, похоже, влюбился в его дочку, – тяжелая складка образовалась у Тома над переносицей, когда он рассказал Спеллману о том, что произошло в доме Хемсворта в эти выходные.
- И вновь я повторю: тебе не стоит так волноваться. Им по шестнадцать, Том! Сколько еще в их жизни будет таких вот влюбленностей!
- Я боюсь, что эта девчонка такая же самовлюбленная эгоистичная особа, как ее отец, – признался Томас. – Я боюсь, что она разобьет Фрэнсису сердце…
- Каждому хоть раз в жизни нужно, чтобы его сердце было разбито, – мягко улыбнулся Ларри.
- Ты был бы хорошем отцом, Ларри, – Том откинулся на подушки, стараясь не смотреть в лицо другу. Ему было стыдно за то, что он так расклеился перед ним, за то, что вывалил все это на Спеллмана. – Ты, а не я.
- Эй! – позвал его любовник, наклоняясь и целуя судорожно сжатые губы. – Том, не загоняйся, слышишь?
- И еще этот Хемсворт! Откуда только взялся на мою голову!
Том прекрасно понимал причину своего раздражения. Не желая врать самому себе, он мог только признавать, что несмотря на все усилия, которые Крис прилагал для того, чтобы выбить его из колеи, с каждым днем, проведенным рядом с ним на репетициях, он волновал Томаса все больше и больше. Тома тянуло к Хемсворту. Он злился — на него, на самого себя, на Зоуи, что так откровенно выражала свой интерес к актеру — на всех подряд. Но ничего не мог с собой поделать. И нужно было что-то срочно сделать с этой своей тягой к чертовому голливудскому выскочке, иначе спектакль, который Том так давно мечтал поставить, окажется под угрозой срыва.
- Понимаешь? – попытался объяснить режиссер Спеллману. – Хемсворт… В нем есть что-то...
- Замолчи! – неожиданно резко оборвал его Ларри. – И моему терпению иногда наступает предел. Раз уж ты в моей постели, то пусть нас будет только двое.
И он накрыл губы Тома своими, втягивая в долгий, сладкий поцелуй.
- Ларри! – попытался воспротивиться Томас, когда тот оторвался от его губ, для того только, чтобы позволить вздохнуть.
- Просто. Замолчи, – и рука любовника накрыла пах, умелые пальцы заскользили по стволу, возбуждая.
И Том подавился стоном, принимая эту горячую ласку. Пусть сейчас будет так, как хочет Ларри. Пусть он позволит себе это. Пусть вытрахает все мысли из головы Тома. Мысли о гребаном Хемсворте — неправильные, неуместные.
Это помогло. Не сильно, но по крайней мере на сегодняшней репетиции Хиддлстон пытался сдерживаться. Он честно пытался не обращать внимания на то, как Хемсворт, в свойственной ему манере «я звезда, а вы все пальцем деланные» пытается что-то там комментировать относительно своих же реплик. Том даже согласился не проходить ту сцену, которая, видимо, в голове не укладывалась у этого узколобого создания. Еще бы — где там укладываться? Наверняка в этой тупой черепушке нет места для чего-то чуть более сложного, чем комиксы.
Перешагивая через сиденья, Том думал о том, как природа, или господь бог, или кто там, кто создавал это несуразное творение по имени Крис Хемсворт, наверняка решил посмеяться, потому что как можно было создать столь прекрасное тело и не наделить эту красивую голову хоть каплей мозгов?
 
А несколькими минутами позже, когда репетировали сцену с поцелуем, тогда только Том понял, что проведенная в объятиях Спеллмана ночь помогла не так чтобы сильно. Видя, как Крис целует Зоуи, как его язык сплетается с её — о, этот идиот не дал себе труда подумать о том, насколько развязно они будут выглядеть со стороны — так вот глядя на целующего партнершу Криса Том ощутил болезненный укол ревности. Тем более неуместный, что эти двое действительно проходили сцену, а не были пойманы целующимися за кулисами, например.
Не выдержав, Том рванул на сцену. Обругал Хемсворта, дескать, он не умеет целоваться. И сам впился в губы Зоуи. Так, чтобы этот проклятый идиот увидел. Чтобы он понял… Чтобы…
Что? Что он должен был увидеть и понять? Да ему же совершенно все равно!
От досады Том готов был себе локти кусать — едва только закончился их поцелуй, как Хемсворт запросился на перерыв. Ну бревно и есть бревно, чего еще от него ожидать?
И только когда Тому прилетело дверью по лбу, когда он, падая, на грани сознания увидел глаза Хемсворта — широко раскрытые, перепуганные — тогда только он заметил, что в этих глазах промелькнуло что-то… Смятение? Досада? Но уж точно не безразличие.
Крис заорал его имя — громко, срывая голос — Томас еще подумал: “как же он будет играть, если сорвет голос?” И это было последней мыслью, которую выдал его мозг прежде чем отключиться.
Крис вел машину быстро, но осторожно, не отпуская взглядом впереди идущий автомобиль Чарли. Можно было бы позвонить и спросить, в какую именно больницу они едут, но Хемсворт от этой идеи отказался — не дай бог дорожная полиция заметит, что он разговаривает по телефону за рулем.
И все же ему не повезло. Какая-то бабуля, которой пора бы уже было о душе подумать, а не рассекать на автомобиле на старости лет, да еще при таком напряженном трафике, обогнала Криса и, встав ровно перед ним, сбросила скорость, плетясь на тридцати километрах в час.
И надо же было ему пойти на обгон там, где этот обгон не был разрешен! И надо же было инспектору дорожной полиции принять Хемсворта как раз после маневра!
Чертыхаясь, актер заглушил двигатель, приготовившись объясняться со служителем закона.
В то время как бабуля, все на тех же тридцати километрах в час, проплыла мимо остановившегося автомобиля Криса, и – вот же наглая старушенция! – показала тому из окна средний палец.
Была возможность, что инспектор узнает всемирно известного исполнителя роли бога грома. Была, но не в этот раз. Полисмен, похоже, Криса видел в первый раз в жизни и его намек на то, что он знаменит и вообще прямо сейчас готов подарить полицейскому и автограф, и селфи, и даже записать на камеру обращение его детишкам, если таковые имеются, должного эффектна не произвели. Страж порядка выписал Крису штраф. Но дело было даже не в том, что придется раскошелиться, а в том, что он по милости бдительного инспектора теперь потерял из виду автомобиль Чарли.
Придется звонить. Не запуская двигатель — не хватало только, чтобы еще за разговоры за рулем штраф вкатили — Крис набрал номер Кокса. И хвала небесам, что тот не стал выеживаться и упираться, а просто назвал Хемсворту адрес больницы. И слава богу, эта больница была совсем рядом, и уже через десять минут Крис парковал свой автомобиль около самого входа. Если сотрудники клиники вызовут эвакуатор из-за неправильной парковки — пусть. Главное, он доехал!
 
Хемсворт заметил сидящих на скамейке Тома и Чарли сразу же, как только вошел внутрь.
- Вы что сидите?! – заорал он. – Почему никто из врачей не займется Томом?
- Не ори, – зашипел на него Хиддлстон, – без твоих воплей голова раскалывается. По твой милости, между прочим.
- Крис, все врачи заняты, – спокойно объяснил Чарли.
- Какого черта?! – глядя на платок, которым Том зажимал рану, мокрый и абсолютно красный от крови, Хемсворт завелся еще сильнее.