Давай возьмем паузу (СИ)

- Послушай, Хиддлстон, чем опять ты недоволен? – поморщился Крис. – Я уйду, и никаких проблем.
- Нет, ты и впрямь идиот! – тонкий палец Тома уперся Крису в грудь, – Ты хотя бы понимаешь, как всех подставишь?
- Что? – не понял актер. – Что значит подставлю?
- Да то и значит, тупица! Ты может быть не в курсе, сколько билетов уже продано? Ты видел афиши и билборды по всему городу? Думаешь, сколько стоило их напечатать? Твой агент не показывал тебе расписание интервью, эфиров на радио и телевидении? Ты же сам, сукин ты сын, все уши прожужжал тем, какая ты звезда! Эмилия сделала ставку на тебя, а ты хочешь просто уйти?!
- Я… – выражение лица Криса, и без того виноватое, сделалось совсем кислым. – Я выплачу неустойку.
- Да что ты говоришь? – губы Хиддлстона изогнулись в неприятной ухмылке, и он передразнил Хемсворта: – Я выплачу неустойку! Я! Я! Я! Самовлюбленный, эгоистичный ублюдок!
- Придержи-ка язык, Пиддлстон! – зарычал Хемсворт, невольно копируя Тома и тоже пряча зачесавшиеся кулаки в карманы.
- Нет, ты выслушаешь меня! – совсем не испугался его угрожающего рыка Томас. – Ты хотя бы представляешь, сколько из тех, кто уже купил билеты, придут на спектакль чтобы просто посмотреть на тебя?! Да, им насрать на пьесу, на труд других актеров, они придут исключительно для того, чтобы после спектакля взять у тебя автограф! Чтобы потом хвастаться перед друзьями «Вчера я видел Тора!»
- Том…
- Не перебивай меня! – выкрикнул тот. – Так вот просто спустись на секунду со своего сраного Олиимпа, Громовержец, и…
- Олимп — это из другого мифа, – все-таки перебил его Крис.
- Надо же какие мы образованные! – не без сарказма ответил Томас. – Так вот просто спустись с того пьедестала, на который ты сам себя вознес, и подумай о простых смертных. Подумай о какой-нибудь своей поклоннице, типа этой Энни, которой придется выложить кругленькую сумму за билет. А если Энни живет не в Лондоне? Ей придется потратиться на дорогу и на гостиницу. А что если она уже все забронировала? Она потеряет деньги, и все потому что одна божественная задница решила поиграть в благородство и не раздражать меня… Как ты сказал? Одним своим присутствием?
- Том, ты прав, но…
- Никаких «но», Хренсворт! – скопировал манеру коверкать фамилии так, чтобы они звучали, как обидные клички, Томас и вновь пребольно ткнул тонким пальцем Крисову грудь. – Да, ты меня достал своим раздолбайством и своей невъебенной самоуверенностью, но если в тебе есть хотя бы искра таланта… Если ты хотя бы чуть-чуть умеешь играть, то ты сыграешь. Ты выложишься на все сто… Нет, на сто пятьдесят процентов, но ты сыграешь в этом спектакле. А потом я надеюсь никогда тебя больше не видеть. Тебе ясно?
Крис не ответил. Он глаз отвести не мог от Тома, от того, каким он был сейчас, в пылу гнева. От его губ, которые произносили обидные слова, но едва ли Хемсворт улавливал их смысл. От его глаз, которые метали молнии — куда там его киношному богу грома! От всей его фигуры — изящной, легкой — сейчас веяло силой. Властью. Еще до того момента, как Томас задал последний вопрос, Крис знал, что никуда он от этого человека не денется. Что он не то что главную роль в этой долбанной пьеске сыграет — он одно лишь «кушать подано» будет произносить во всех последующих спектаклях, которые поставит Хиддлстон.
- Тебе ясно? – повторил Том свой вопрос. И Крис кивнул, соглашаясь.
Он сейчас согласился бы на все, что угодно, только бы Томас успокоился.
- Я не уйду, – пообещал Хемсворт. – А сейчас позволь мне отвезти тебя домой.
- Я поеду на такси, – заупрямился Хиддлстон и чуть покачнулся, заставив Криса схватить его за плечи, чтобы тот не дай бог не свалился.
- Какое тебе такси! – покачал головой Крис. – Ты еле на ногах стоишь. Почему не остался в больнице?
- Фрэнки… мой сын… Он один дома…
- А его мать? – не дал ему договорить Хемсворт и, подхватив под локоток, совсем как днем ранее тот лысый тип на вечере Пинтера, подтолкнул в ту сторону, где был припаркован его автомобиль.
 
- Она с очередным мужем… Слушай, это не твое дело! – опять разозлился Томас, но все-таки локоть не вырвал, позволил довести себя до машины. И даже разрешил Крису усадить его на заднее сиденье.
- Как скажешь, – примирительно произнес Крис и завел мотор.
Он спросил адрес и, когда Том назвал его, подивился тому, что, оказывается, они и живут-то в нескольких минутах езды друг от друга.
Хиддлстон задремал на полпути к дому. И припарковав автомобиль рядом с его домом, Хемсворт долго думал, стоит ли будить режиссера или дать ему возможность немного отдохнуть. В конце концов ему сегодня досталось. Из-за него, Криса, досталось. К тому же во сне Томас выглядел так мило, что Хемсворт просто не мог перестать любоваться им — что-то совсем юное проступало сейчас сквозь тронутые временем черты лица Хиддлстона. Как будто там, под рыжей бородкой и спутанными кудряшками скрывался совсем еще мальчишка. Мальчишка, который почему-то хочет выглядеть куда старше, чем он есть на самом деле.
Какое-то воспоминание… Не воспоминание даже, скорее его отголосок, кольнуло под сердцем. Что-то едва уловимое… Как будто дежавю. Как будто Крис уже видел это — спящий рядом с ним кудрявый мальчишка. Нет. Ерунда какая-то!
Хемсворт даже пару раз моргнул, пытаясь избавиться от наваждения. После чего решительно, но мягко, потряс Тома за плечо.
- А?! Что?! – вскинулся Хиддлстон, покрутил головой, как будто не сразу осознал, где находится, а увидев Хемсворта рядом, скривился, как будто лимон проглотил. – А, это ты!
- Ну извини, – буркнул Крис. – Может, надо кому позвонить? Тому типу, с которым ты ушел вчера, все-таки твоя голова…
- Моя голова сейчас лопнет от твоей навязчивой заботы, – поморщился Томас и с силой сжал ладонями виски, – а то, как я провожу свободное время, тебя не касается, понял?
- Да понял, понял, – примирительно ответил Хемсворт и, обогнув машину, открыл перед Томом дверь. – Пойдем, прослежу, как ты выполняешь предписание врача.
- Какое еще предписание? – спросил Томас, опираясь на предложенную руку Криса, но в то же время всем своим видом выражая недовольство.
- Тебе велено соблюдать постельный режим, – напомнил Крис.
- Хочешь раздеть меня и уложить в кроватку? – усмехнулся Хиддлстон.
- А если и так? – Хемсворт посмотрел на Тома очень серьезно. Слишком уж серьезно для того, кто понимал, что вопрос был задан исключительно в качестве шутки. И от этого серьезного взгляда Томас смутился. Высокие скулы украсил румянец. Губы чуть приоткрылись в удивленном «оу!». Взгляд метнулся в сторону.
- Ладно, не напрягайся так! – рука Криса опустилась на Томово плечо. – Я пошутил.
- Нет, это я пошутил, – Том не сбросил руку Криса. Ему нравилось чувствовать тепло чужой ладони. – А ты был вполне серьезен.
- Может я хороший актер, а, Томми? – нахально улыбнулся Хемсворт.
- Не смей называть меня Томми! – одернул его Хиддлстон и, не попрощавшись, пошел в сторону дома.
Следующим утром, приняв пару таблеток обезболивающего — голова болела просто нестерпимо и, по-хорошему, надо было бы остаться в клинике хотя бы на пару дней, но Том действительно не мог так надолго оставить Фрэнсиса одного. В сущности, тот еще был ребенком. Перепуганным ребенком.
Когда он увидел отца — бледного, с пластырем на лбу, нетвердой походкой поднимающегося к себе в комнату, он сам сделался белее мела, прыгал вокруг Тома, как щенок, предлагал то попить, то поддержать: «Пап! Еще свалишься с лестницы, что я буду с тобой делать...», то еще чего-нибудь, чем окончательно утомил Томаса. Но тот с благодарностью принял все, что предлагал сын: и попить, и даже поддержать себя позволил — черт его знает, еще правда свалишься с лестнице, что тогда будет делать — Фрэнки? Он же просто глупый перепуганный мальчишка. Вот только от скорой Том отказался. Хватит с него на сегодня врачей.
 
И наутро заставил себя пойти в театр. Можно было бы позволить провести репетицию помощнику режиссера. Но Хиддлстон был помешан на контроле и небольшое сотрясение, полученное накануне, не считал достаточно веской причиной пропускать репетицию.