Безумья темный страх (СИ)
Дверь в гостиную открылась, в нее вошел лакей, нагруженный подносом с холодным чаем с фруктами в высоких запотевших стаканах, и с блюдом с виноградом, нарезанным ананасом, киви и персиком, рядом в изящных пиалах стояли миндаль и кешью. Лакей поставил большой поднос на деревянный кофейный столик и удалился.
Жрец продолжил:
— В каждом мире регулярно происходят битвы Добра и Зла. Они неизбежны, ими живет мир. Если же однажды случится так, что Добро полностью одолеет, искоренит Зло, то оно само станет Злом, с которым будет сражаться новое Добро. Таков закон жизни любого мира, — Маргус печально улыбнулся. — Иногда Битва за мир и битва Добра и Зла совпадают, и тогда мир может не выдержать происходящего в нем и просто погибнуть, — он развел руками. — Наш мир стоит как раз на пороге такой битвы.
— И когда же она начнется? — Талинда немного пришла в себя, избавившись от наваждения. Она все же постаралась унять свой сарказм, но это ей не очень удалось. Особенно с холодным стаканом, прижатым к распухающей скуле.
— Судя по всему, Ваше Величество, она уже началась, — ответил служитель Сильвиллы, предпочтя не заметить сарказма в голосе монаршей особы.
— И почему вы так думаете? — чуть нахмурилась королева. Может быть, она и хотела бы поверить жрецу, но дед крепко накрепко вбил в ее голову недоверие ко всем жрецам. И напоминал он ей через раз о том, что случается в государстве, где правитель слишком сильно доверяет служителям богов.
— Существуют предзнаменования, свидетельствующие об этом, — Маргус взял со столика стакан с чаем, передал его пифии. — Почти все они исполнились.
— И почему это не так чтоб очень заметно? В смысле Битвы, — удивилась Талинда.
— Она только начинается. Будет длиться она не одно поколение, Ваше Величество, — покачал головой служитель богини снов, тонко улыбнувшись. — Исход же Битвы зависит не только от Создательницы, но и от исполнения Пророчества, которое дает ключи к спасению мира или его гибели.
— Стойте, стойте! — воскликнула королева, но тут же поморщилась. — Разве Создательница не знает это Пророчество?!
— Чтобы свершилась Битва, Пророчество должно осуществиться. Полностью.
Точно, одному из них нужен доктор, причем немедленно. Вот Фокс, тоже мне глава охраны, а сам стоит, уши развесив, нет чтоб быстренько за психиатром сбегать!
— Подождите, я запуталась! — помотала головой Талинда, чуть не расплескав чай из стакана. — Битва идет или нет?
— Она начинается, но она может и замереть, потому как в Пророчестве есть Герои, — вступила в разговор златовласая пифия. — Герои должны принять свою Суть и пройти свой Путь. Они так же могут отказаться от своей Сути и своего Пути, такое уже случалось. Они могут и не пробудиться.
— И тогда Пророчество не осуществится, Битва не произойдет, — договорил за Отарву Маргус. — Но на этот раз оно осуществится.
«Им бы сейчас галоперидольчик вовсе не помешал бы», — тоскливо подумала королева. Вслух же она спросила:
— Почему именно в этот раз? У нас тут проблем итак выше головы, неужели нельзя и на сей раз его как-то отложить?
— Потому что хоть отложить Битву можно, но нельзя откладывать ее до бесконечности. Если битва не начнется сейчас по всем правилам, то Силы Вселенной просто уничтожат нас и наш мир. Их войска уже двинулись в сторону нашего мира, — нараспев заговорила прорицательница. — Боги это чувствуют, боги это знают. Пророчество начало исполняться, мы уже не принадлежим самим себе… Мир будет сражаться… Если Герои не пробудятся — наша Создательница может вновь потерпеть поражение… И будет оно окончательное…
— А бывает неокончательным? — язвительно осведомилась юная королева. Голова у нее болела все сильнее, вежливость начала ей изменять.
— Бывает, — ответил верховный служитель Сильвиллы. — В прошлый раз наша Создательница проиграла Битву за наш мир, но Она не погибла, и сам мир выжил. Она спасла свой мир ценой разлуки с ним, Она его покинула. Теперь же Ей придется вернуться.
— Ну, очень хорошо, пусть возвращается, — разрешила Талинда. — Что я-то могу сделать? Я-то здесь при чем?
— Пробудившиеся Герои, осознавшие свою Суть и принявшие свой Путь, отражают первые нападки врага, а в нынешней ситуации именно им предначертано вступить в бой с Тьмой, что вновь будет грозить миру, — пояснил жрец. — Именно благодаря им Создательница сможет сохранить силы для решающей Битвы, и не даст врагу проникнуть в наш мир раньше времени. Пока Ее нет в нашем мире, враги не могут сюда попасть.
— Вам деньги на борьбу нужны, ваша милость? — в лоб спросила Талинда, поставив свой стакан на поднос.
— Этому врагу, Ваше Величество, деньги без надобности, а биться с ним не деньгами придется, — покачал головой Маргус. — Нет, нам не нужны деньги. И пришли мы сюда, чтоб предупредить Вас о грядущей опасности.
— Опасности из-за этой битвы?! — скептически хмыкнула королева. — Мне скорее опасность в результате переворота грозит, чем от битвы этой. Я вполне могу умереть, не дожидаясь битвы вашей. И опасность исходит для меня не от пророчества какого-то, а от ваших собратьев-жрецов, между прочим.
— Мы не можем отвечать за наших заблудившихся братьев, каждый волен сам выбрать свой путь, но их поступки — одно из предзнаменований Битвы, — улыбнулся Маргус. — Их предательство — часть Пророчества.
— Что же говорится в Пророчестве? — Талинда, несмотря на сильную головную боль, сумела сообразить, что избавиться от визитеров она сможет, лишь выслушав их до конца.
— Полного текста Пророчества в нашем ордене не сохранилось, наши же собратья из других орденов не имеют привычки делиться друг с другом своими знаниями. Поэтому мне целиком оно неведомо, но и того, что есть, хватает, чтоб обеспокоиться, — печально улыбнулся жрец. Он устремил взгляд своих синих глаз на одну из картин, на которой были изображены увитые розами руины древнего храма. Словно бы среди обломков колонн и упавших статуй проступали письмена, которые жрец читал. — Когда в избранной богами Света стране умрет старый лев, дети которого будут его жалкими отражениями в бегущей воде, начнется новая битва Света и Тьмы, и совпадет она с жестокой битвой за сам наш мир, ибо сама Вселенная захочет проверить, достоин ли он жить. Тогда заплачет Иштар о судьбах всех людей, тогда откроет свой лик Та, что создала все сущее для нас. Старелла же тогда пошлет своих детей на кровавую битву, что ждала она веками.
И будет мир висеть на волоске, а брат пойдет на брата, ибо не ведомо братьям, что они одной крови. И усомнятся в богах смертные, а белое и черное смешается. И вскипят реки крови, а само Зло захочет уничтожить душу и сердце Той, что мир сей создала.
И будет мир висеть на волоске, ибо Тьма на сей раз будет сильна как никогда, потому что Создательница будет биться за жизнь своего мира вдали от него. И если миру и суждено выстоять, а Свету победить, то лишь потому, что среди людей найдется тот, кто не побоится бросить вызов самому Сету и его аватарам, и не побоится он для этого стать воплощением Тьмы, чтобы смогли жить в Свете другие.
И встанут рядом с ним осколок души Создательницы и последняя надежда льва, и тот, кто в ней увидит истинный Свет и предаст Тьму. И души их будут ключом к победе Света иль Тьмы, и потому нужны они будут что Свету, что Тьме. И познают они горечь утрат и предательства, и проклянут они Свет, возжелав вечной Тьмы и погибели мира. Не найдут же если они друг друга и сил в себе на борьбу — нет тогда надежды у мира, ибо без них ни к чему будут жертвы Воина, что бросит вызов самому богу Тьмы. Ибо лишь вместе все они смогут сдержать самый первый и самый страшный натиск Тьмы и врагов.
После же воспитают они тех, кто будет сражаться за мир и даст шанс миру выжить. Или погубит его навсегда. И даже сами боги не будут знать, кто есть Погибель мира, а кто — Спасенье.
И лишь крылатым детям небес дано будет спасти или погубить наш мир. И только тот, кто станет крылатой Погибелью или Спасением мира решит его судьбу, когда повиснет все на волоске.