Разбитый сосуд (ЛП)

Когда она закончила, Джулиан откинулся на спинку кресла и задумался. Брокер и Салли глядели на него, как зрители, ждущие, что им покажут фокус.
- Эвондейл – меньшая из наших забот, – начал он издалека. – Я могу собрать сведения о нём достаточно просто. Колючий – другое дело. Что мы знаем о нём? Средних лет, робкий, респектабельный, непривычен к таким видам развлечений, что предлагаете вы. Казался очень печальным и признал, что держит лавку. Вы не можете предположить, что это за лавка?
Салли оперлась подбородком на кулаки.
- Бьюсь об заклад, он не работает руками – значит, не плотник и не кузнец. От него не пахло ни куревом, ни едой. У него не было чернил на пальцах, как у Круглоглазого, – она покачала головой. – Не больно-то здорово. Я могу сказать, кем он не был, но не кем он был.
- Для начала неплохо. Для начала и конца пока что – провалиться мне на этом месте, если я знаю, как подобраться к нему поближе.
Повисла тишина. Они разложили три платка в ряд на столе. Эвондейлов сверкал инициалами, два других были невыносимо молчаливы.
- Салли встретила Круглоглазого в «Петушке», сэр, – указал Брокер. – Если он туда частенько ходил, его могут там знать.
- Хорошая мысль. Предоставляю это тебе – народ в «Петушке» будет разговорчивее с тобой. Что мы ещё знаем о Круглоглазом – кроме того, что он чудовищный мерзавец? Он молод, худощав, носит очки, одевается как клерк, у него пальцы в чернилах. И ещё кое-что – у него сломанный зонт, – он повернулся к Салли. – Зонт был сильно поломан? Я понимаю, вряд ли вы могли обратить на это внимание.
- Дайте подумать. Я ударила его один раз, и он вырвал его у меня из рук. Эта промасленная ткань порвалась, а несколько спиц сломалось, я слышала хруст.
- Это был хороший зонт? Его стоило бы чинить?
- Думаю, да. Такой большой и прочный – их обычно носят, чтобы защищаться от воров, а не от дождя. И ручка у него была приметная – в виде бараньей головы.
- Готовы держать пари, что он отнёс его куда-то в починку? Если нам по-настоящему повезёт, он сказал зонтичному мастеру свой адрес, чтобы готовый зонт доставили ему домой.
- Да в Лондоне прорва зонтичных мастеров. – Возразила Салли.
- Что же, мы никуда не спешим. – Джулиан поднялся и зашагал по комнате. – Мы дадим объявление, где предложим награду за сведения о чёрном зонте такого-то размера, с ручкой в виде бараньей головы, повреждённом так-то и так-то в ночь этого понедельника. Ответы пересылать на почту до востребования. Награду предложим… скажем, десять фунтов.
- Десять фунтов? – воскликнула Салли. – Да все решат, что вы ума лишились![31]
- Или очень люблю зонты. Неважно – зато нас примут всерьез. Мы разошлём объявление всем зонтичным мастерам, каких вспомним. Думаю, Штольц или ещё кто-то из моих портных поможет нам составить список. Бог знает, будет ли от этого толк. Круглоглазый может даже не жить в Лондоне. Быть может, он сел на йоркширский дилижанс, как только вышел из «Петушка». В самом деле, было бы нелишним навести о нём справки на ближайших постоялых дворах – и о Колючем тоже. Если кто-то из них как-то связан со смертью Мэри, они могут теперь держаться на почтительном расстоянии от Лондона.
- Конечно, – продолжил он, – даже если мы найдём нужного мастера, он мог просто не запомнить, куда отправил этот зонт – ведь прошло уже четыре дня, вполне достаточно, чтобы починить и вернуть владельцу. Но так мы не теряем ничего, кроме времени и некоторого количества денег мистера Дигби. Стоит попытаться. Я напишу объявление, а ты сможешь отнести его в печатню с самого утра.
- Да, сэр, – отозвался Брокер.
Джулиан задумался.
- Есть и другой способ подступиться к этой проблеме – узнать больше о Харкурте и Обществе возвращения. Я могу поговорить с его покровителями и, быть может, обожающими его женщинами. Но, держу пари, если кто-то и знает, что действительно случилось с Мэри, так это постоялицы. Но никто из нас не может туда проникнуть, так что забудем об этом.
- Я могу, – сказала Салли.
Джулиан и Брокер удивлённо воззрились на неё.
 
- А что такого? Я могу пойти в приют и сказать, что хочу исправиться. Они уже знают меня – я ведь была там однажды. Если меня возьмут, я смогу везде сунуть нос и разговорить остальных девчонок и всё узнать. А потом просто уйду оттуда.
- Это не обсуждается, – возразил Джулиан. – Слишком опасно. Что если кто-то из обитателей приюта и правда приложил руку к смерти Мэри? Вы можете стать следующей жертвой, если будете задавать вопросы. А что если человек, у которого вы украли письмо, встретит вас в приюте? Если он – друг покойной, то может присматривать за Старк-стрит. Он ведь не знает, кто вы и где вас искать, и как бы не беспокоился о письме, сделать ничего не может. А пойдя в приют вы сами отдаётесь ему в руки.
- Я его не боюсь.
- А стоило бы. В лучшем случае, этот человек замешан в какой-то тёмной истории, а в худшем – убийца. Неужели вы не понимаете? Как только вы окажетесь в приюте, мы с Брокером ничего не сможем сделать, чтобы вас защитить.
- Не нужно меня защищать! – воскликнула она, забыв, как приятно ей было это ощущение. – Я могу пойти в приют, если захочу – и вы меня не остановите. Я могу хотеть измениться, как любая другая девчонка.
- Она упёрлась, сэр, – покорно сообщил Брокер, – лучше не натягивать вожжи.
- Разве? – спросил Джулиан. – Я могу предупредить Харкурта о тебе, Салли. И я предупрежу, если ты будешь спорить.
- Тогда он будет знать, что вы что-то замышляете, – парировала она, – а вы этого не хотите.
- Я могу сказать ему, что ты – сумасшедшая, что сбежала из лечебницы. Или что ты неисправимая воровка – у меня даже есть доказательства, – он указал на платки.
- Но… Тогда он потащит меня в тюрьму.
- Где вы будете в большей безопасности, чем в приюте.
- Да почему, проклятый ты…
- Придержи язык, Сэл, – сказал Брокер.
- Не буду! Он, может быть, тебе хозяин, но не мне. Он не имеет права говорить мне, что делать! Я могу о себе позаботиться!
- Дело не в праве, – ответил Джулиан. – Мэри погибла, хотя я мог бы спасти её, стоило только вмешаться раньше. Вы думаете, я позволю вам рисковать так же погибнуть?
- Ну… А если я найду способ давать вам знать, что со мной всё в порядке?
- Какой? У вас не выйдет писать.
 - Нет, выйдет, пусть и немного. Не моя вина, что я не ходила в школу.
- Я не об этом, – смягчившись объяснил Джулиан. – Я имел в виду, что это тоже опасно. Мэри умерла в ночь после того как вы выкрали её письмо, через три ночи после того, как она его написала. Возможно, у неё был враг, что искал её, а из письма узнал, где найти. Может быть, это был даже адресат письма, а может быть, оно просто попало не в те руки. В любом случае, тайная переписка – это очень рискованно.
- Я могу подавать знаки. Махать платком из окна, может быть – каждый день в полдень. И если я так не сделаю, вы поймёте, что я вляпалась и придёте за мной. Ну, что скажете? Вы же хотите узнать всё, что девочки в приюте знают про Мэри, а?
- Да.
- Так никто не сможет узнать это, кроме меня. Если вы не дадите мне вам помочь, я сбегу. Я не хочу дальше пролеживать тут бока, пока вы с Броком встаёте как жаворонки.
Это заставило Джулиана задуматься. Он всё ещё гадал, как им с Брокером не дать Салли вернуться на улицы. Теперь она сама предлагала решение проблемы – по крайней мере, временное. Кроме того – быть может, возможность сделать что-нибудь храброе и полезное откроет ей другие пути? Её обычная жизнь была не слишком безопаснее этого приюта – встреча с Круглоглазым доказывала это. Будущее девушку ждало тоже незавидное – все знали, чем кончают такие как Салли, если их раньше срока не забирали болезни, роды или жестокие клиенты. В конце концов, она будет цеплять мужчин в ночных парках и под мостами, где испортившаяся внешность не будет видна, и делать что угодно за пару медяков…
 
Он посмотрел на её живое, чуть надменное личико и пришёл к решению.