Судьба и свобода (СИ)

***
По дороге на пары во вторник Тони изменил свое восприятие. Поскольку Алекс шел рядом, он по старой привычке начал мечтать. Только теперь он еще и видеть невидимое иногда невольно начинал.
— Блядь! — вырвалось у него.
— Что?! — встревожился Алекс.
Они подходили к перекрестку, вокруг было полно людей.
— Ал, ты посмотри, что Тедди послал за нами следить!
Алекс недовольно закатил глаза:
— Ну ты нашел время! Я уже испугался!
— Нет, Ал, ты должен это увидеть!
— Дай хоть до универа дойдем, а?
— Ладно, — пробормотал Тони и вернул восприятие в обычный режим. — Я теперь спать не смогу, оно мне в кошмарах сниться будет!
— Не будет, — ухмыльнулся Алекс. — Мы будем вместе сновидеть и обниматься во сне.
Тони покраснел и ничего не ответил.
Когда они зашли в аудиторию, Алекс немного расслабился и изменил и свое восприятие. Н-да, дух, выглядящий как бабочка, которого Тедди отрядил следить за учениками, а в случае чего и защищать их, был еще той «красавицей». Мохнатая бабочка размером с хорошую собаку плотоядно осматривала всех, кого видела, время от времени из ее огромного хоботка капала слюна, а изрядно потрепанные крылья были перемазаны кровью. Алекс понимал, что этот устрашающий облик — всего лишь иллюзия, но «шерсть на загривке» у него невольно «встала дыбом». Тедди предупредил их, что отрядил одного из своих фамилиаров для их защиты и наблюдения, но не раскрыл подробности, чему теперь Алекс был даже рад. Еще Тедди сказал, что ночью она будет иногда летать вокруг дома Алекса. Хорошо, что хоть в дом к нему это чудовище не прилетит. А то так точно нервный тик подхватить можно.
***
Когда они вернулись с пар, Алекс зашвырнул свою сумку подальше. И у Тони рюкзак почти отобрал и тоже запихал его в угол, к своим шмоткам.
— Не дам! — заявил он любимому, потянувшемуся к учебникам после ужина. — Сначала отдых! Иди сюда!
Он почти повалил Тони на новый диван, купленный в воскресенье, обнял его, прижал к себе. Заметил, что сил брыкаться у того пока совсем не было, гладил, любовался руками закрывшего глаза и прижавшегося к нему возлюбленного, как вдруг увидел…
— Ти, что это?!
— Что, где? — открыл глаза Тони.
— Вот это, на запястье.
— А… Порезался…
Алекс закатал другой рукав свитера любимого. Этот свитер, тот самый, в котором Тони остался после того, как его выгнали из дому, ему жутко не нравился, но содрать его с Тони не получалось. Он предлагал ему все самое лучшее из своих вещей, затем самое худшее, но Тони наотрез отказывался избавиться от него. Впрочем, Алекс все же добился обещания, что как только они заработают денег, его сладкий мальчик купит себе красивый, а эту ужасную тряпку выбросит. И вот… Как же он раньше внимания не обратил?! И куда только смотрел?!
— И тут порезался?!
— Ал…
— Не ври мне! И не отворачивайся!
— Вот выискался цербер на мою голову, — пробурчал Тони.
— Ти, как же ты так?! Когда?! Почему?! Черт!
— Давно уже…
— Кто-то знает еще?
— Нет… Я тогда понял, что мне парни нравятся…
— Хороший мой… Не смей так больше! Никогда, слышишь?!
— Не буду, обещаю… Почему ты так меня называешь? Мне неловко…
— Потому что ты такой… Цыпленочек…
— Угу, цып бухенвальдский, — угрюмо буркнул Тони. — Доходяга.
— Нет… Теплый, пушистый… Люблю тебя…
— Ал, ну почему ты такой? Мне стыдно постоянно, вы меня все заботой окружили! Я не могу, я не привык…
— Я в детстве тоже доходягой был, вздохнул Алекс. — Болел много, родители со мной возились, по врачам таскали. В школу на год позже пошел. Мать с тех пор здоровой едой озабочена, а отец кроме всего еще и спортом занимался и меня «приобщал». Наверное у нас у всех теперь привычка «доходяг» откачивать, — улыбнулся он. — Условный рефлекс выработался и мне по наследству передался.
— Я на год раньше в школу пошел. Выклянчил, чтоб меня в шесть лет отдали. А ты… Ты такой красивый теперь, — прошептал Тони.
— Угу, это просто, когда тебя гоняют и в хвост и в гриву. Сначала отец, а теперь Алиса. «На стадион его», — скривился Алекс, вспомнив слова Тедди. — Тебя учитель тоже, наверное, вздрючит по самое не могу. Тут кто угодно красивым станет.
 
Тони осматривал комнату любимого. Заметил небольшое странное приспособление. Раньше он не обращал внимания, а может Алекс прятал его?..
— Ал, а это что? — показал он на небольшую белую штуковину.
— А-а-а, это для фоток, для предметной съемки. Снимаю всякую мелочь. Быстро, незаметно и прибыльно, как оказалось. И тренировка.
— Так это ты этих «фоток продал»?!
— Угу. Знаешь, родители готовы мне все отдать. Пиздят, конечно, ну ты уже познакомился с методами моего папочки, — хмыкнул Алекс, — но я не хочу… Хочу сам… А то вон, «барчуком» обозвали, да и в универе девочки тоже ведь не просто так знаки внимания оказывали. Узнай они, что мои родители вдруг больше не так хорошо зарабатывают, а как твоя мать, например, или что я красивый потому, что мной занимались много из-за болячек, число поклонниц бы уменьшилось, гарантирую. Родители мои сами всего добивались, тоже из бедных семей. И Алису еще и потому упросил на работу нас взять.
— И когда ты это все успеваешь?!
— Не сижу по библиотекам столько, — ухмыльнулся Алекс, — чудо ты мое…
«Подарю тебе цветочек на день Валентина, — подумал он, — самый страшный кактус, который только найду!»
***
На следующий день Алекс рылся в ящике секретера.
— Леша, что случилось? — спросила сына Ирина.
— Заболел я, кажись. Знобит сильно. Термометр ищу.
— Ложись тогда. Я принесу тебе чаю и аспирин.
Тони бесшумно, как тень, появился словно ниоткуда.
— Я принесу ему все, Ирина Алексеевна. Вы мне только покажите, пожалуйста, где что лежит.
Алекс побрел в свою комнату и шмякнулся на диван. Закутался в одеяло и уполз под стенку.
***
Тони пошел за Ириной на кухню. Поставил чайник. Когда тот закипел, собрал все что надо, и ушел в комнату. В их комнату.
***
Владислав, бывший до этого в ванной, зашел в кухню и увидел жену, сидящую за столом и то ли опять плачущую, то ли смеющуюся.
— Ир, что с тобой?
— Лешка заболел, грипп подхватил. А Антон… Сказал, что все сам сделает, когда я хотела хоть аспирина дать. Сгреб лекарства, сделал ему чай и унес все. Как в нору, ей-богу.
Владислав невольно улыбнулся:
— Что, увели сына?
— Ну да! — Ирина растерянно улыбнулась, глянув на мужа.
Тут и Тони пришел.
— Я дал ему лекарство. Есть что-то, что ему нельзя? Ну, аллергия может какая-то, чтоб я знал… На будущее.
— На пенициллин у него аллергия, — вздохнула Ирина.
— Ты еще скажи, что записываешь, — хмыкнул Владислав.
— Кое-что, — серьезно кивнул Тони.
Владислав чуть в голос не заржал.
— В тетрадку? — не удержался все-таки от ехидства.
— Нет, в телефон, — вздохнул и тихо ответил Тони.
— Зайти хоть можно? — улыбнулась Ирина.
— Конечно, — удивленно глянул на нее Тони.
***
Алекс лежал, закутавшись в одеяло и уткнувшись лицом в спинку собранного дивана. Услышав, что кто-то вошел, обернулся. Мать и отец озабоченно смотрели на него.
— Ти вызвал врача, — закашлялся он. — И дал таблетку. Я в порядке, это просто грипп.
***
Когда пришла врач, Ирина с Владиславом еще были на работе. Но Тони вернулся с пар, на которые он пошел, клятвенно обещая, что будет очень внимательным.
— А ты кто такой? — удивилась участковая, конечно же хорошо знающая Алекса и его родителей.
— Друг, — буркнул Тони, дожевывая кусок хлеба.
Врач удивленно посмотрела на уже переодевшегося в домашнюю одежду Тони. Друзья в спортивных штанах, в футболке и с бутербродом в руке не разгуливают в гостях. Покосилась на диван, который они, к счастью, еще утром сложили и Алекс хоть не в постели валялся, в которой теперь было две подушки, а не одна.
 
Алекс поморщился, увидев то, как участковая рассматривает Тони. Подумал, что забыл сказать, чтоб тот изображал зашедшего в гости приятеля, пока врач не придет, и снова закашлялся. Сам Тони, ну кто бы сомневался, не додумался до такого. Пришел, переоделся и побежал кормить и поить больного, не думая больше ни о чем другом. Больной, конечно, валялся в отрубях и был благодарен за заботу, вот только каминг-аута теперь было не миновать. Да и фиг с ним. Все равно языки длинные у окрестных кумушек и то, что Тони теперь живет у них, соседи уже и так знали, но пока, к счастью, помалкивали и в глаза гадостей не говорили.