Возрождение (СИ)

— «Если ты не голубой, нарисуй вагончик свой», — бормочет стишок, который он когда-то в школе вырезал на парте, Игорь.
— Ни за что, — монотонно говорит Вадим.
— Смерть пидорам, — выдает Игорь. — Ой. Кажется, я больше так думать не могу. Смерть плохим пидорам, а хорошие пусть живут… Ой…
Облагораживание интеллекта действует на сохранившиеся негативные нейронные связи в мозгах Игоря и он теряет сознание от перегрузки.
Вадим сосредоточенно предается мыслительному процессу и наконец выдает:
— Вы все врете! Наш вид уже спасен, мы бессмертны! Я теперь умный и соображаю. Вам просто нужно свои низменные побуждения реализовывать!
— Научила на свои процессоры, — слышится печальный вздох Иви. — А у вас на Земле все такие? — говорит искин с искренним недоумением. — Или только вы?
Прежде чем будущие возможные прародители нового вида существ успевают выразить несогласие, Иви успокаивающе шепчет:
— Вам ведь очень хочется умереть. Размножьтесь, и получите возможность стать смертными.
Вадим вскакивает и озирается по сторонам.
— Если вы к тому времени перестанете хотеть умереть, вы же оба хотите этого, то останетесь бессмертными.
— Что тебе от нас нужно?!
Вадим, подозревая искина в самых ужасных гнусностях, бросается колотить мягкие стены кулаками. Но он не ранит даже себя, а уж корабль и подавно.
========== Глава 5. Вечность ==========
Вадим падает и засыпает. Во сне он видит себя в роли Адама. Не хватает Евы и Змия. Пустота окружает его, такая же стерильная, как и пустота комнаты, в которой он находится с Игорем наяву.
— Я хочу умереть, — шепчет он.
Вадим вспоминает, что бессмертен и пытается создать образы соблазняющей его женщины и Зла. Зло он не может визуализировать, но точно знает, что оно есть, а главная цель Зла — поработить его. Женщина — всего лишь орудие Зла. Он вспоминает искусственный интеллект корабля, перекрывший ему полет в уютную, родную могилу, омерзительного беременного инопланетянина Кассшаиалина с дурацкими вполне земными бабскими заскоками и капризами. Все они — орудие Зла, желающего его поработить. Но Зло почему-то по-прежнему не материализуется. Как и инопланетянин, и даже робот не появляются.
«Прячутся, уроды, — думает о них Вадим. — Ничего, все здесь ненастоящее. Это просто еще один безумный сон».
Эта мысль успокаивает Вадима. Настоящее — там, в его могиле, в которую он временно не может попасть. Он пытается воссоздать ее образ, построить свое убежище здесь, в этом сне. Но могила не визуализируется. Его плоть молода, здорова и образы разрушенного тела не возникают. Он понимает, почему не может создать образ могилы со своим гниющим телом в ней, и просыпается с криком ужаса.
— Это не сон, — шепчет он и ощупывает себя. — Я молод и здоров. И мое тело возьмет свое! Нет! — орет он во всю мощь двадцатипятилетней глотки половозрелого сильного человеческого самца.
Игорь, находящийся в другом углу каюты, не приходит в сознание от его вопля. Вадим вскакивает и бежит к нему. Проверяет, жив ли его товарищ по несчастью. Игорь мерно дышит, но не реагирует.
— Игорь! — орет Вадим. — Очнись! Иви! — впервые обращается он к искину (иск_усственному ин_теллекту) по имени. — Иви, что с ним?!
— Вы испуганы? — отзывается мелодичным голосом Иви.
— Да!
Руки у Вадима трясутся, ноги тоже. Дурацкие тряпки путаются, но он старательно поправляет их, чтоб не оголить свое и так достаточно обнаженное молодое и сильное тело.
— Что с Игорем?! — голос Вадима срывается на крик. — Мне страшно и одиноко!
— Его мозг приспосабливается к изменениям, — спокойно отвечает Иви. — Он жив, здоров и придет в себя тогда, когда сможет справиться с происходящим с ним.
— Я не хочу быть молодым, здоровым, половозрелым, сильным самцом! — Вадим садится рядом с Игорем на пол и разражается судорожными рыданиями. — Я не умею жить! Я хочу, чтоб Змий посредством Евы соблазнил меня! И тогда я умру!
— Но здесь нет ни «змия», ни «евы», — ласково и немного удивленно отвечает Иви. — Есть только два представителя вида разумных существ с планеты Земля, называющих себя homo sapiens.
 
— А как же Добро и Зло? — вопрошает Вадим.
Он задает вопрос в пустоту и видит эти два слова написанными кириллицей и с большой буквы каждое в воображении. Буквы он может воссоздать. А могилу — по-прежнему нет.
Иви не отвечает.
— Если я познаю Добро и Зло, я стану смертным, — бормочет Вадим. — Но мне нужны Змий и Ева. А их нет.
Вадим смотрит на свои руки, ощупывает себя, затем смотрит на Игоря. Игорь на роль Зла, Змия или Евы не подходит.
— Игорь — Добро, — шепчет Вадим.
Сильное, мужественное, половозрелое «добро» шевелится и невнятно мычит. Вадим замечает это. Его тошнит. Добро слишком материально. Плоть на Земле гниет, но эта плоть сильна, молода и здорова, как и его тело сейчас. Ужас охватывает холодными когтями: «Тело Игоря тоже возьмет свое. Инстинкты самца при нем».
— Я хочу, чтоб ты меня изнасиловал, — едва слышно шепчет Вадим, обращаясь к Игорю. — И тогда ты станешь Злом, которое я смогу ненавидеть. Пусть я останусь бессмертным. Зато буду тебя ненавидеть вечность.
«Вечность», — слово, написанное с большой буквы, зажигается в его сознании. Смысл его грядущей бессмертной жизни. Целая вечность ненависти, обвинений и горячего гнева. Вадима тошнит от мерзости собственных побуждений, но есть и другое: сладость и будоражащий тело гнев. Горячая ненависть, которой можно упиваться вечно.
— Изнасилуй меня, — шепчет он и нежно касается руки Игоря.
Тот вздрагивает и открывает глаза.
— Ты что-то сказал? — хмуро спрашивает Игорь, будто и не был без сознания. — Какого хуя ты сидишь так близко от меня?! Проваливай!
Вадим отползает подальше от Игоря, а в его сознании загорается тошнотворно-горяче-сладостный образ «Вечности». Так воспользоваться бессмертием будет очень приятно.
Игорь смотрит на Вадима и замечает, что тот возбужден.
— Урод, извращенец, — гадливо произносит Игорь. — Не приближайся ко мне.
«Изнасилуй меня», — думает Вадим и это сладкое видение бессмертной ненависти и гнева затмевает даже гнилостный уют образа могилы.
Игорь прикрывает свое тело как может.
— Это ты про адама сказал, — говорит Вадим.
— И что? — хмуро спрашивает Игорь.
— Они нас отсюда не выпустят, — рассматривает Вадим потолок, переливающийся розовым и голубым цветами.
— Ну не выпустят. Буду спать и вспоминать свою жизнь, — поудобнее устраивается на полу Игорь.
«А я буду тебя ненавидеть», — думает Вадим. Но пока ненавидеть Игоря ему не за что.
— Грехопадение, — бормочет Вадим.
— Да какое «грехопадение», — морщится Игорь. — Не верю я в это все. И секс мне не нужен.
— Ты сильный… Самец, — размышляет вслух Вадим.
— Заткнись со своими гадостями, — угрожающе произносит Игорь.
— А вот и не заткнусь! Это ты про адама вспомнил.
— Сдохнуть хочешь? — понимающе спрашивает Вадима Игорь.
— Хочу, — признается Вадим. — Сдохнуть можно, познав добро и зло.
— Нам только за размножение обещали это, — возражает Игорь. — А потом передумают и будут мучить дальше. Знаю я их.
Вадим осознает, что познание добра и зла это совсем не то же самое, что размножение и это понимание вводит его в ступор.
«Если я хочу, чтоб он меня изнасиловал, это же…»
На этом мысли Вадима обрываются и он теряет сознание.
— Помер, что ли? — спрашивает Игорь то ли у Вадима, то ли у Иви, то ли у самого себя.
Искин молчит. Обнадеженный тишиной, Игорь поднимается и подходит к Вадиму. Наклоняется над ним.
Вадим приходит в себя, видит рядом Игоря и бьет его кулаком в лицо. Начинается драка, в этот раз уже не на жизнь, а на смерть.
 
«Я не хочу размножаться, — методично наносит удары Вадим Игорю. — Не хочу, не хочу, не хочу! — но его же разум назойливо муссирует мысль: — если ты захотел секса, значит захотел размножаться. Секс нужен для размножения, а все остальное — извращение».