Война - дело молодых (СИ)
- Ну? - только и спросил Тимурханов.
- Кхардамхо (позорник), - процедил Ахмад.
- Его на первой же книжке вывернуло, - брезгливо сморщился Бек. - Ну, тогда мы остальную макулатуру подпалили и ушли. Даже по морде не надавали...
- Искать не будет?
- Вряд ли, - Гелани пожал плечами. - Да и найдёт - что с того?
Тимурханов устало покачал головой и глянул на Ахмада:
- Как протез?
- Я про него забыл, - ровным голосом отозвался тот и кивком головы указал ей на лестницу, ведущую на второй этаж.
на кой мне жемчуг с золотом, на кой мне "арт нуво"?
мне, кроме просветления, не нужно ничего
- А вы - живо ко мне в кабинет! - спокойно сказал Тимурханов, поворачиваясь к парням. - Хочу наконец узнать, почему вы всегда следом за нею лезете.
Бек шмыгнул носом и безнадёжно поглядел на Гелани.
и слониха, вся дрожа, так и села на ежа
Лестница казалась бесконечной, но всё-таки закончилась.
Не зажигая света, Ахмад пропустил её вперёд и плотно прикрыл за собой дверь спальни.
- ...Да-а... сам говорил, что никогда-а... - всхлипнув, пробубнила она наконец сквозь подушку.
- Так разве я тебя бил? - Его ладонь бережно легла на её горевшие огнём ягодицы. - Слегка ударяйте непослушных, дабы вразумить...
- Да-а... слегка-а...
- Ну, вразумить-то всё равно не вразумил, - вздохнул Ахмад.
Она невольно фыркнула:
- Конечно, предыдущее же условие не соблюдено: отлучайте их от ложа...
- Вот этого я точно никогда не смогу... - он опять вздохнул. - Знаешь, ты бы лучше ту книжку купила, помнишь, про которую тогда говорила... ну... "Боги, за что вы наказываете меня..."
- "Мастер и Маргарита"?.. - заморгав, она приподнялась на локте.
Он кивнул.
Не сводя с него глаз, она нашарила на полу сумочку, а в ней - мобильник.
- Бек?
- Ты живая? - хмуро осведомился тот.
жив и я, привет тебе, привет
- Почти, - хихикнула она невольно. - А вы?
- Тоже почти... Ну, чего тебе?
- Завтра с утра надо будет книгу одну поискать...
- Че-го?! Книгу?! Какую ещё книгу?! Опять?! Не всех ещё накормила, что ли?! Книгу!!!
Хмыкнув, Ахмад забрал у неё телефон и отключил его.
- Так ты, значит, в прадеда такая...
я знал одну женщину - она всегда
выходила в окно
в доме было десять тысяч дверей, но она
выходила в окно
она разбивалась насмерть, но ей было всё равно
- Он был первым в Курске полным Георгиевским кавалером! - гордо выпалила она. - Вот только...
- Что?
- Да вот... он всю войну без единой царапинки прошёл... - она запнулась, - а когда домой возвращался... на первом в Курске трофейном велосипеде... его задавил первый в Курске автомобиль...
Ахмад долгим взглядом поглядел на неё и наконец со стоном откинулся на подушки.
- Болит? - вскинулась она тревожно. - Что?
- Валлахи... Что... На велосипеде чтоб не смела ездить, вот что!
- Ладно, - послушно кивнула она. - На велосипеде - не буду. Честное слово... Только на самокате...
- Чего?!
- Или на самолёте... Или... Мара йоллахь со (обними меня)...
так что хватит запрягать, хватит гнаться за судьбою
хватит попусту гонять в чистом море корабли
самый быстрый самолёт не поспеет за тобою
но, когда ты прилетишь, я махну тебе с земли
* * *
- Всё-таки домой надумали возвращаться? Смотрите... Не рано ли? Может, здесь останетесь? Работу найду.
- Её там полно. И потом... зря вы все, что ли, нам дом строили, Беслан Алиевич?
- Лисичка, едете на войну... Я не могу ручаться, что...
- Вам и не надо ни за что ручаться. Вы и так...
- Поговори у меня, женщина!