Общение по-взрослому (СИ)

Сегодня мне никуда не нужно было идти, но проснувшись рано, я вновь набрал номер моего незнакомца. Он так и был записан в моей телефонной книге. Никто из нас не делал попытки узнать даже имена.
 — Ладно… — выдохнул я.
Расположив телефон так, чтобы не было видно лица, я было подумал, что в комнате темно и меня не будет хорошо видно, но современные технологии не давали и шанса — телефон самостоятельно оптимизировал освещение.
 — Давай, солнышко, ты же сам все это затеял.
Незнакомец не стал включать камеру у себя, я слышал только голос в наушнике. Не было даже аватарки. Мне казалось, что я уже стал привыкать к его голосу, да и к тому, что это как бы мужчина. Он умел подобрать слова, подстегнуть любопытство, найти очевидные даже мне самому рычаги влияния.
Соло ролики тоже входили в раздел порно, которое я смотрел. Мне всегда было интересно, как они это делают и не смущаются. Начав звонить этому мужчине, я вдруг осознал, что стыд меня только подстегивает, делает чувствительнее, толкает на неожиданные поступки. Вот и сейчас я наплевал на то, что он может сделать захват экрана и записать видео. Стыд и адреналин оказались опьяняющей смесью, заставлявшей чувствовать себя испорченным, развратным.
После использования смазки ко всему происходящему добавились хлюпающие звуки, чтобы немного заглушить их, я тихо простонал. Мой незнакомец шумно вдохнул в ответ. Дурацкая привычка тянуть все в рот оказалась полезна, когда я закусил край футболки, избавляя ее от перспективы быть испачканной в смазке и сперме. Еще одним откровением стало и то, что мне уже не нужен был дополнительный стимул вроде порно или звуковой дорожки. Я просто думал о том, что дрочу на камеру, и этого оказывалось достаточно для возбуждения. Еще я слышал его голос, который тоже уже плотно ассоциировался с удовольствием и оргазмом.
 — Вот так, солнышко… — хрипло говорил он, и это вызывало чувство удовлетворения.
Он принял меня почти с самого начала, он хотел всего этого не меньше, пусть сначала это и было обычным спором и любопытством. Сейчас похвала от него стала для меня лучшей наградой. Я получал удовольствие не только от самой дрочки, но и от реакции этого мужчины, от его поддержки, слов, звука голоса. Я ловил в наушнике момент, когда сбивается его дыхание, каждый шумный вдох, говорящий о его недвусмысленной реакции на меня.
 — Солнышко, — выдохнул он, — как бы я хотел сейчас прикоснуться к тебе.
Мозг заглотил эту наживку, как заправская проститутка член клиента. Я представил, как меня касаются чужие мужские руки, и тут же кончил.
 — Вот как? — усмехнулся он. — Я позвоню тебе вечером, солнышко. Завтра ты до меня не дозвонишься.
Он отключился прежде, чем я осознал сказанные им слова. Он позвонит? Он мне позвонит вечером? Сам? Но я же… как так?
Я должен был проставиться сегодня за выигранную практику у Вересова, но теперь мне не избавиться от совершенно других мыслей. Какая практика, какой Вересов, если ноги подкашивались от мысли, что сегодня вечером мой незнакомец сам позвонит мне? А вечером это когда? А вдруг я буду ещё с друзьями?
Повалявшись в постели ещё некоторое время, я решил, что душ должен избавить меня от лишних мыслей, но это не помогло. Только оказавшись у девчонок дома, где мы почти всегда и собирались, мне пришлось отвлечься. В компании царило мрачное настроение. Оказалось, что парень Дашки, который и так иногда ревновал ее к нам с Андрюхой, устроил ей скандал из-за всей этой затеи с рандомным номером и фотками. Она не стала рассказывать ему обо всей затее, а этот ревнивец прошерстил ее телефон и нашёл переписку.
 — Да пошёл он. Кто вообще ему разрешал трогать мой телефон? — возмущалась она. — Ненавижу.
Андрюха тоже сидел кислый. Он сказал, что успел подружиться с парнем, которому вынужден был звонить и жаловаться. А еще тот его понимал, как никто другой, поддерживал, переживал. И вроде Андрюха говорил правду, но гадкое чувство, что это только спор, съедало его изнутри.
Вся компания признала, что затея с этими рандомными номерами оказалась так себе. Я тоже пробормотал что-то нечленораздельное. Решено было добить неделю и не продолжать. Я задумался. А будет ли продолжаться наше общение с этим незнакомцем после окончания спора? И хочу ли я этого?
 
Три бутылки средней паршивости коньяка разошлись на всех очень быстро. Настроения сидеть просто так не было, поэтому мы стали расходиться по домам. Мы вышли вместе с Андрюхой, но друг внезапно предложил выпить ещё по бутылке пива и постоять где-нибудь. Отоварившись в ближайшем супермаркете — благо у меня был с собой паспорт — мы устроились в беседке одного из дворов, надеясь, что снова не начнётся дождик. Пришлось накинуть капюшон, потому что ветер не только умудрялся забраться за ворот, но и дул в уши, что для меня было очень плохо.
 — Чего сказать хотел? — начал я, понимая, что Андрюха не просто так позвал.
 — Блин, Никитос, у тебя бывало такое, что ты с человеком общаешься совсем чуть-чуть, а чувство, будто всю жизнь знаешь?
 — Да всякое бывает, — туманно ответил я, понимая, что мой незнакомец был явно другим случаем, но это не мешало нам творить вещи интимнее простого общения.
 — А если это парень? — сказал Андрюха и сделал большой глоток пива, отворачиваясь от меня, будто стыдясь.
 — Ты про собеседника своего говоришь? — решил уточнить я.
 — А про кого ещё? Не про тебя же.
 — Про Аристарха, — хохотнул я. — Он к тебе тоже странный интерес проявляет.
Холодное пиво при пронизывающем весеннем ветре не было хорошей идеей. Еще одной плохой идеей было пить его после коньяка.
 — Какой Аристарх? — нахмурился друг.
 — Тот парень. Он староста у перваков, — напомнил я. — Ты становишься популярным среди парней.
Я шутливо ударил друга в плечо и стал переминаться с ноги на ногу, чтобы согреться.
 — А ты можешь достать его номер? — слишком серьезно спросил Андрюха.
 — Зачем?
 — Вдруг это он и есть?
 — Так не бывает, — возразил я. — Мы же рандомно все вместе номера придумывали.
 — Можешь? — настаивал он.
 — А чего его доставать? — вспомнил я. — Он есть в журнале. Сомневаюсь, что на всем потоке есть второй Аристарх.
========== 1.8 ==========
Он позвонил только в первом часу ночи, когда я уже начал порядком залипать над учебником, который пытался читать. Голос был уставшим, а звуки в трубке говорили о том, что он только что зашёл домой. Вот звон ключей, брошенных на тумбочку, вот шелест снимаемой одежды, вот открылась дверца холодильника и зашумел электрический чайник на фоне.
 — Привет, солнышко. Я разбудил тебя?
 — Почти, — проговорил я, отложив книгу и переворачиваясь на спину. — Я читал.
 — Что читал?
 — Так… По учебе кое-что.
Между нами возникла неловкая пауза. Я не знал, что могу спросить у него, а он, кажется, отвлёкся от разговора, заваривая чай.
 — Нравится учиться?
Готов поспорить, что вопрос был задан из вежливости и чтобы продолжить разговор.
 — Да, интересная специальность, очень крутые преподы.
 — Сказано без энтузиазма, — улыбнулся он.
Это было странно, потому что я научился распознавать его улыбку, но она никогда не казалась мне какой-то насмешкой надо мной же. Будто мой незнакомец просто иногда придавал своим словам немного сарказма, от которого хотелось улыбнуться и мне.
 — Нет, правда. Это скорее у меня не все получается.
 — Сложно учиться?
 — Сложно совмещать учебу и желание выбираться куда-то с друзьями, гулять.
И снова его негромкий смех, вызывающий внутри тёплое чувство.
 — Я в твои годы тоже не был таким серьезным. Хотелось попробовать все в своей жизни.
 
 — Получилось?
 — Нет, конечно, — вздохнул он. — Но не могу сказать, что я не остался доволен результатом.
Мы снова замолчали. На этот раз пауза длилась еще дольше.
 — Что мне с тобой делать, солнышко? — тихо спросил он, а мое сердце заколотилось в бешеном ритме.