2:36 по Аляске

– Мне нужно срочно доложить в участок об аресте мистера Ричардса…

– Может, это уговорит вас немного… повременить с выводами?

Чек на крупную сумму оказался перед носом Криса быстрее, чем он успел моргнуть. Одна единица. Четыре нуля. У него пересохло в горле.

– Это шутка?

– Никаких шуток, – шепнул Бен и медленно вложил чек ему в руку, а затем кивнул на пакетик с крошкой. – А вот это – шутка. Зачем нам лишняя бумажная волокита? Мой подопечный успешно проходит лечение, а это всего лишь маленькое упущение, которое легко исправить. Таким большим людям, как мистер Ричардс, можно сделать большую поблажку за такую же большую… благодарность, так ведь?

У Криса заболела голова. Особенно от вида чека, который он смял между пальцами. В одной его ладони лежало больше денег, чем он и Мэгги могли заработать за целый год!

Она так хотела пойти в университет. Эти деньги легко покрыли бы ее обучение на врача. Не на простого фельдшера, нет! На хирурга.

В одной его ладони – пакет с убийственной дозой наркотика, который позволит справедливо упечь Ричарда за решетку. В другой ладони – то, что может эту жизнь исправить. У него был выбор, и его сделал трус, которым Крис не хотел становиться. Трус не боялся, что Мэгги так и проработает всю жизнь медсестрой – трус боялся, что собственноручно лишит ее шанса на будущее.

Крис спрятал чек в карман и отдал пакетик с порошком обратно.

Уходя, он окинул взглядом капельницу, стоящую возле одной из заправленных постелей, и спросил из праздного любопытства:

– Психиатры что, используют физраствор?

– Нет, – улыбнулся Бен. – Это успокоительное, чтобы крепче спалось. Ух, вы бы видели, какая симпатичная медсестричка захаживает сюда каждый вторник! Ширинка каждый раз разъезжается.

Спустя несколько часов Крис обналичил чек: крупная сумма в кармане, дорогие закуски на столе и крепкая бутылка вина из ежевики. Его до одури обожала Мэгги, а значит, и он тоже.

Сестра напоминала ему часы – точная, пунктуальная, но в этот раз она задерживалась. Когда у Криса зазвонил мобильный, он не хотел отвечать, уже догадываясь, что звонят по работе. Любое преступление может подождать до утра, но телефон разрывался. Крис взял трубку, стоя на крыльце и выглядывая Мэгги от нетерпения.

Пылающий дом. Почерневшие стены, на фоне которых ярко выделяется желтая лента. Четыре обугленных тела – одно детское, одно мужское и два женских. Мистер Ричардс. У него была жена и маленький сын. А еще у него была своя медсестра, которая часто заглядывала после работы, чтобы уложить мистера Ричардса спать. Крису не была интересна причина, по которой тот снова закинулся дозой первитина и окончательно съехал с катушек. Всю семью с медсестрой он запер в гостиной, а затем облил двери бензином… Крис видел лишь пепел, в который превратилась его Мэгги, пришедшая к больному из частной клиники, где она подрабатывала помимо городской.

«Я знаю, что не хочу быть трусом». Он стал трусом.

«Ты убил нас всех, Кристофер Роуз». Он убил их.

«Я ненавижу тебя». Он ненавидит себя.

Рука сама потянулась к ланч-боксу – последнему, что оставила Мэгги для него в этой жизни. Скрип белой крышки. Крис заглянул внутрь, а затем отодвинул коробку обратно. Голова упала на стол следом за руками, ударившими по нему, и по лицу потекли слезы, настолько горячие, что смогли бы прожечь даже сталь.

На дне ланч-бокса впервые за долгое время красовался вырезанный в форме сердечка сэндвич с глазами из огурцов и с улыбкой из помидорной дольки. А уже на следующий день после этого, ровно в 2:36, весь мир уснул, перестав быть прежним. Еще через несколько часов Крис Роуз впервые покончил с собой из любимого «ТТ» с пулями 9-го калибра, пустив одну из них себе в рот.





20. До конца зимы




Сквозняк от вьюги, свистящей за рамой окна, стянул с него кошмарное наваждение вместе с хлопковой простыней. Крис убрал со лба челку, слипшуюся в поту, и затуманенным взглядом оглядел комнату: мебель здесь, не считая кровати, на которой он спал, была перевернута вверх дном. Хозяева явно покидали жилище в спешке. Когда Крис обнаружил это место на берегу Састины, оно выглядело уже запустелым.

Поднявшись, он сгреб в охапку термоштаны с толстовкой и, натянув их на продрогшее тело, вдруг разглядел оранжевые полосы рассвета на небе.

Неужели он проспал так долго?! Все должно было ограничиться легкой дремотой, но стоило его голове соприкоснуться с подушкой… Все навалилось разом: пережитая пуля во лбу, купание в ледяной реке, часы отогревания закоченевшего тела Джейми… Франки, захлебывающийся кровью в тонких женских руках, и разоренный лагерь. Когда он ложился, было еще совсем темно.

Очертя голову Крис кинулся в конец коридора.

Самое страшное, что он ожидал увидеть, – мертвая бледная тушка в ворохе одеял, не пережившая сорокаградусного жара. Но ее отсутствие в комнате – что же, надо признать, это оказалось куда более пугающим.

– Воу, полегче, p'tit canard![5] Это же веджвудский сервиз!

Впопыхах Крис едва не оступился на лестнице, спускаясь в гостиную, откуда раздавалась разнообразная симфония звуков.

– Угомонись!

Крис отодвинул створки кухни, и раздался звон бьющегося фарфора. Судя по полу, усыпанному осколками, разбитая о стену ваза была не первой. Роуз тут же понял, что его разбудило: нет, это был вовсе не мороз или кошмарный сон… Это был шум.

– Роуз! – взмолился Себастьян, зажимая ладонью рассеченный лоб. – По-моему, у нее начался бред из-за высокой температуры. Она не узнает меня!

– Н-не подходи! – Джем, растрепанная и босая, в розовой пижаме без одной штанины, которую ей заменял плотный бинт, – угрожала ему статуэткой хрустального льва. – Я тебя не знаю! Не приближайся!

Крис замешкался, раздумывая, к кому кинуться первым: к лучшему другу или любимой девушке? Лев из хрусталя вдруг разбился: Джейми пошатнулась и едва не свалилась. Крис тут же подхватил ее, стараясь не задеть пробитое бедро.

– Он… – выдавила Джем, жадно глотая воздух. Крис успел заметить, как блестит ее мокрый лоб, точно в масле. – Он трогал меня, когда я проснулась… Я не знаю, кто он такой. Что происходит, Крис?


– Себ, – бросил Роуз через плечо. – Помоги мне.

Джейми негодующе забрыкалась, когда Крис подхватил ее на руки. Себастьян вытер рукавом рубашки заляпанное лицо и услужливо открыл перед ними дверь.

– Она ненормальная, – диагностировал он, придерживая извивающуюся Джем за ноги, пока Крис старался не свалиться с лестницы.

– Она просто больна, – вздохнул он устало, занося ее в спальню.

– Да, именно это я и имел в виду.

Джем потеряла сознание еще на второй минуте их славной «борьбы»: истощенная, она смогла лишь крепко-крепко стиснуть его ладонь, пока Роуз укладывал ее на подушки. Он отстранился, навскидку оценивая ее состояние. В воздухе играл шлейф древесного парфюма, и Крис понял, что Себастьян предпочел остаться в дверях, наблюдая с безопасного расстояния.

– Так, значит, ты ее трогал? – поинтересовался Крис.

– «Трогал» звучит так, будто я пожилой учитель, приставший к семикласснице на внеклассных занятиях. Нет, нет и нет, – скривился тот. – Я всего лишь пытался дать ей антибиотики, когда увидел, что ее снова знобит. За это она меня ударила ночником. По голове. Видишь? – И в доказательство он красноречиво обвел указательным пальцем алеющий лоб. – Мне нужна компенсация в виде пива.

Крис ухмыльнулся.

– Теперь понимаешь, почему она мне так нравится?

– Потому что бьет тебя и удовлетворяет твои мазохистские наклонности? В таком случае – да, конечно! Это у нее отлично получается, – фыркнул Себ и, сложив руки на груди, перевел взгляд агатовых глаз на спящую Джем. – Ну, если честно, да, она… ничего так. А эти бабушкины панталоны, в которые ты ее нарядил, выглядят сексуально и…

– Заткнись.

Пока Крис мерил ей температуру, Себастьян обрабатывал разбитый лоб и причитал о том, что лучше бы остался в Торонто, потому что на Аляске «и дамы отмороженные». Остаток дня после того, как они завернули Джем в несколько одеял и оставили отдыхать, они прозанимались домом. У Криса лучше всего выходило колоть дрова, выслеживать дичь на ужин и готовить, а у Себастьяна – все остальное (то есть ничего). В основном тот предпочитал заниматься своим снегоходом, начищая его до блеска. Роузу казалось это сказкой – способность Себастьяна завести любой приглянувшийся транспорт. Не так уж круто обладать бессмертием, когда кто-то может найти общий язык даже с реактивным самолетом, впервые сев за штурвал. Правда, у каждого дара имелись свои издержки, – это Крис знал не понаслышке, – и оставалось только догадываться, с какими издержками приходилось мириться Себастьяну. Но факт оставался фактом: благодаря тому, что у него был снегоход, только Себ мог выбираться в город за припасами.

– Так что ты планируешь делать? – спросил он, пока Крис топором высекал искры из бревен.

Примерившись к очередному бруску, Крис поправил задравшуюся жилетку и вновь замахнулся.

– С чем именно?

– Со всем этим дерьмом, в которое умудрился вляпаться и втянуть меня, – ухмыльнулся Себ, вытирая с себя мазут. – Что ты будешь делать с Джем? С лагерем? Со своими друзьями и той мелкой дрянью, что испортила вашу идиллию? Долго ты планируешь здесь прозябать?

– До конца зимы, если получится, – пожал плечами Крис. – Ты тоже можешь остаться.

– До конца зимы?! Да ты оптимист, приятель! Еще никому не удавалось продержаться на одном месте так долго, ты же знаешь. МЗВ твой не в счет, уже известно, что с ним стало.

– И все же, – парировал Крис. – Втроем нам было бы это под силу.

– Ха! Черта с два я променяю свой любимый бар на жизнь в декорациях к «Детям кукурузы»[6].

– Ладно, но мы все равно останемся. Ты видел состояние Джем… Этот дом расположен на холме. Вокруг полно нетронутой банши дичи, да и Ном совсем рядом. Чистая вода и рыбацкие лодки. Это отличное место, чтобы попытаться жить дальше.

– Так ты объяснишь это Джем? – снова усмехнулся Себастьян и облокотился о руль снегохода, театрально декларируя: – «Дорогая, наш лагерь сожгла твоя чокнутая сестрица, и, возможно, она убила всех наших друзей. Но забудь об этом. У тебя ведь есть красивый я. О! И о том, что ты чуть не впала из-за меня в кому, тоже забудь. Давай встречаться?»

– Не советовал бы так я шутить, – хмыкнул Крис мрачно, и еще одно полено оказалось расколотым надвое. – Топор-то у меня.

– Но ты по-прежнему мой должник, Роуз. Если бы не я, черта с два ты бы завел тот пикап и добрался сюда. Жаль, правда, что ты убил его по дороге, но… Даже более того скажу! Если бы не я, умирать тебе сейчас в Прайде каждые пятнадцать минут под их пытками. Как поживает Крис-Плохиш, кстати говоря? Уже дал о себе знать?

Дрожь волной стекла вниз под жилетку Крису. Он поморщился от отвращения и, сверкнув глазами на Себастьяна, опустил топор.

– Перестань. Ты же знаешь, что эта тема для меня табу. Ты мой друг, но иногда ты полный кретин.

– Да, так и есть, – натянуто улыбнулся Себ. – Извини. Я просто… Эта девчонка…

Картина начала проясняться.

– Ты боишься за нее? – глухо спросил он, стараясь разжать тиски обиды и ревности, как пытался разжать пальцы на рукояти топора. – Боишься, что я наврежу ей?

– Я этого не говорил, – как можно спокойнее ответил Себастьян, стойко выдержав его чугунный взгляд.

– Но ты подумал об этом.

– Я беспокоюсь о тебе, а не о ней. Что станет с тобой, если однажды ты очнешься и не вспомнишь, чем занимался весь прошлый вечер, а потом найдешь ее с раскроенным черепом? Ты ведь уже подстрелил ее один раз…

– Я же сказал, что это была случайность! Она бежала, а я промазал. Я никогда намеренно не причиню ей вред!

Себастьян накрыл ладонью его плечо. Крис всегда удивлялся, насколько умиротворенным и добрым выглядело лицо Себа даже тогда, когда он его осуждал.

– Ты никогда не навредишь ей, а вот он… Он может. Кто-то сидит в тебе, и ему никогда не нравится, когда ты заводишь друзей. Тот мальчик… Франки…

– Не говори о нем. Пожалуйста, – голос Криса прозвучал надломленно и жалко. Отойдя, он выбросил топор в снег: руки слишком тряслись, чтобы держать его на весу. – Поэтому я и прошу тебя остаться. Кто-то должен быть рядом. На всякий случай.

– Понимаю, – кивнул Себ. – Но через пару недель придет зима. Я буду здесь, пока Джем не станет легче. Привезу лекарства и все, о чем попросишь, а потом… – Он осекся и вскинул лицо к небу, но Крис услышал это раньше.