Абонент доступен

Получается, дело в личном водителе Энио, который в это время ждал, что я принесу ему пиво. И у него были свои тайны.

Блин, как все сложно-то!





Глава 8




Я посмотрела на часы: половина первого. Вот-вот начнется долгожданный обеденный перерыв. И хоть подполковник и не имеет к нему никакого отношения и ест тогда, когда получится, и то, что будет под рукой, я все-таки решила рискнуть.

– Привет, – буркнул он, услышав мой голос. – Минутку.

Не отключая телефон, он возобновил диалог, который я прервала. О чем шла речь, я не поняла, но Кирьянов вел его на повышенных тонах. Впрочем, скоро он освободился, напутствовав своего собеседника коротким «Бывай».

– Да опер один устроил тут… – объяснил он, вернувшись к нашему разговору. – Чуть все дело не испортил. Ладно, все это не имеет отношения. Рассказывай.

– Дозвонилась до Ольги Борец, – сообщила я. – Помнишь такую? Она и Артем Полосухин проходили свидетелями по делу Долгова.

– Не помню.

Наверное, иногда я все же требовала от него слишком много.

– Она и Артем скрываются. Где – не сказала, но далеко. До них надо добираться по воздуху.

– Значит, с ними все в порядке, – резюмировал Кирьянов, – и твоя защита им не нужна?

– Не нужна, думаю. Мы хорошо поговорили, но совсем не долго – подвела связь. Мне показалось, что Ольга все-таки чего-то боится. Как ты понимаешь, разговор прервался на самом интересном месте.

– Или не захотела говорить тебе об этом, – заметил Кирьянов. – Но ты же как магнитно-резонансный томограф, Тань. Невысказанное все равно услышишь, а невидимое найдешь.

– Я услышала, да. Я сообщила Ольге о том, что Полунчак и Зайцев тоже мертвы. И она их вспомнила. Обо всем, что им с Артемом удалось узнать, Энио посоветовал забыть и впредь держать язык за зубами. Больше они к этой теме не возвращались.

– То есть Ольге и Артему, получается, тоже было что-то известно об этих двух кадрах. И это «что-то» носило очень секретный характер. Ну, если сам Энио попросил их забыть об этом, не так ли? – вслух размышлял Кирьянов. – Говоришь, они в порядке? Полагаю, что им крупно повезло, потому что до них наш таинственный убивец пока что не добрался.

– Но они все еще настороже. И есть еще один интересный момент. Мы с Сашей чу€дно провели сегодняшнее утро, и я многое от него узнала. Например, услышала о том, что Ольга и Артем всячески избегали с ним контактировать. Но с остальными уже после смерти Энио ребята общались. С Жанной и Андреем даже планировали встретиться. Чувствуешь разницу?

– По какой причине они не хотели поддерживать связь с Александром? Об этом Ольга не сказала?

– Не успела. И Саша обошел это в разговоре.

– Надо бы уточнить этот момент, – решил Кирьянов.

Это я и без него уже поняла.

– Попробую узнать также, куда делись досье на Зайцева и Полунчака. Саша все-таки жил в одной квартире с Долговым, мог что-то заметить.

Кирьянов издал очень интересный звук. Будто бы подавился, но не до конца.

– В каком смысле «жил в одной квартире»? – ласковым тоном спросил он.

– Энио забрал его с улицы и выделил отдельную комнату. Знаешь, Вов, вот скажу сразу: между ними была какая-то связь. Саша не просто снимал у него угол – он был его воспитанником, даже в каком-то смысле протеже. Сам понимаешь, что начальником и подчиненным они были только на людях.

– Если я понял тебя правильно, Тань… если Саша и его спаситель были любовниками…

– Да я не о том, господи!

– А о чем? – удивился Кирьянов. – Ты так резво зашла с этой стороны, что о другом я и не подумал.

– Не было там интима. Там была другая связь. Психологическая, эмоциональная. И довольно крепкая. Слышал бы ты, с каким уважением Саша отзывался о Долгове. Долгов был для него чуть ли не богом. А что касается других отношений, о которых ты подумал, то здесь все чисто.

– Ты уверена?

– Я уверена.

Я действительно была в этом уверена. Чувствовала это интуитивно, а своей интуиции я доверяла. К тому же Саша, описывая свою нелегкую жизнь, непременно прокололся бы на каком-нибудь моменте. Одно неосторожно произнесенное слово может перевернуть все с ног на голову, но Саша ни разу не оговорился. Однако совсем не скрывал, что Долгов был для него во многом идеален. Он был умен. Любил рисковать. Выстраивал сложнейшие стратегии. Держал под контролем группу людей, имеющих свои амбиции. И прочая, и прочая. Саша боготворил его, считал учителем, и даже сейчас, когда Энио был мертв, Саша продолжал верить в его невиновность.

– Ты была у родителей Долгова? – Кирьянов с ноги влетел в мои размышления. – Дозвонилась?

– Пока не вышло.


– Ну и хорошо.

– А у тебя что?

Вова разом сник.

– Попробовали поискать машину, – сказал он. – Но, как ты понимаешь, ничего не нашли. Поиски продолжаются, но наде-жды мало.

– Понимаю, – посочувствовала я.

– Ладно. Занимайся своим Александром дальше, – разрешил Кирьянов. – А мне скоро отчитываться перед начальством о проделанной работе. Черт-те что, а не работа. Что я ему скажу? Что есть подозреваемая, которая на самом деле не виновна? Подождите, мол, пару дней, пока она не найдет того, кто хочет ее подставить? А еще у нас есть показания продавщицы, которая указала на серебряную машину с мятым передним крылом, и это ну о-очень важная улика, только мы ее потеряли? Считай, дело раскрыто. Таким дураком я себя давно не чувствовал. Тьфу ты.

– Сейчас умру от смеха, – нахмурилась я.

Расстроенный, Кирьянов сбросил звонок. Я даже не успела ему пожелать приятного аппетита.

Все, что я узнала, теперь нужно было синхронизировать с ранее полученной информацией. Картина вырисовывалась весьма непонятная, но несколько светлых пятен я все же на ней обнаружила и попыталась соединить в одну цепочку.

Ольга Борец и Артем Полосухин были живы и находились в относительной безопасности. Оба не любили Сашу, который, оказывается, был еще и Бремер. Но Оля, вспоминая Сашу, описала совсем другого человека, а не того, который ждал меня дома. По ее словам, Саша был неистовым приверженцем здорового образа жизни, следил за питанием и свысока смотрел на людей. «Мой» Саша был совсем другим. Речь словно шла о двух разных людях.

Саша посетовал на то, что ни Оля, ни Артем не отвечали на его попытки связаться с ними. Ольга же утверждала, что никаких звонков от него не поступало.

Пытаясь понять, может ли человек рази-тельно измениться за шесть месяцев, я дошла до супермаркета. Бросив сумку в тележку, зашла в торговый зал. За покупками легче думалось, а сейчас мне это было необходимо. К тому же я обещала угостить кое-кого пивом.

В корзинку полетели сыр, рыбные медальоны, пакет молока и йогурты. В овощном отделе нужно было купить помидоры, и я принялась перебирать их, и делала это очень долго.

Крем для рук, губки для мытья посуды, мука, печенье. Я закупалась с размахом, не особо следя за тем, что именно выбираю. Не до того было. Мыслями я улетела так далеко, что была не в состоянии вспомнить, что кое-какие товары могут иметь весьма ограниченный срок годности.

Светлана Зайцева сказала, что ее мужу как-то удалось поболтать с водителем Энио. Во время разговора они курили. Она сказала именно так. Саша, которому я запретила выходить на улицу, тоже курил. А вот тот, о ком вспомнила Оля Борец, относился к курению негативно.

В прежней жизни Саша тщательно следил за своим телом и был спортсменом. Но сегодня он пьет пиво, ест майонез и не отказывается от пиццы.

Полгода назад он мог унизить человека из-за внешности, но сегодня утром четко дал понять, что каждый достоин уважения и понимания.

Будто бы два разных человека носили одно и то же имя. Могли ли события полугодовой давности так повлиять на Сашу, что он резко отказался от своих убеждений? Вряд ли. Что-то наверняка бы осталось.

Тележка на что-то наехала. Опомнившись, я рванула ее на себя, но было поздно.

– Твою ма-а-ать, – простонал кто-то с пола. – Вы совсем уже, что ли?

Я поняла, что только что нанесла кому-то серьезную травму. Возможно, не слишком кровавую, но довольно болезненную. Так мне и надо. Нефиг было отключаться. Отличный урок, кстати. Как можно было притупить внимание настолько, что ничего вокруг не видеть? Но этот человек-то в чем провинился?

Я обошла тележку. Присевший на корточки парень с силой растирал ушибленную голень.

– Бога ради, – взмолилась я. – Моя вина. Я возмещу, если нужно. И как же я так, а? Извините, пожалуйста.

Парень поднял голову. Снизу на меня смотрело знакомое лицо. Чувство безграничной вины тут же сменилось яростью. Какого черта он тут делает?

– Я же просила не выходить на улицу! – прошипела я.

– Теперь я понял, как сильно ошибался, – ответил Саша и распрямился, держась за край тележки.

– Нет, ты не уходи от ответа, – потребовала я. – Ты что здесь делаешь? Ты смерть свою ищешь? Так считай, ты ее нашел.

Саша вытаращился на меня, словно перед ним извивалась кобра высотой в человеческий рост. Нет, я вовсе не возомнила себя мамочкой. И, разумеется, Саша был волен делать все, что ему вздумается. Тут было другое. Я попросила не отсвечивать за пределами квартиры не на всякий случай, а по серьезной причине. Ему грозила опасность. На его жизнь могли совершить покушение. И если меня не окажется рядом, то есть большая вероятность того, что список пополнится еще одним трупом.

– Виноват, – произнес он, все еще морщась. – Решил, что, если магазин рядом, я быстро туда-сюда. Думал, не узнаешь.

– Зачем ты сюда пришел? За пивом?

– Вообще-то нет. Сладкого захотелось.

– Мог бы мне позвонить, я бы купила, – все еще злилась я.

– Я хотел сам, – уперся он. – И прекращай читать нотации. Мне не пятнадцать лет, и ты мне не мать.

– А сколько тебе? – не выдержала я. – Десять?

– Тридцать.

– Ох ты, – закатила я глаза. – Совсем седой. Совсем глупый!

На нас стали оборачиваться. Саша, припадая на одну ногу, оттеснил меня от тележки: