Агент на мягких лапах

Немного света в конце туннеля. И мы составили план





– Мама! – Когда Анна вошла в кабинет сотрудницы полиции, я вскочил со стула и бросился в ее объятия. Одновременно я пытался украдкой взглянуть на холл – пришла ли Кира? Пришла! Она сидела возле двери и нервно шевелила хвостом.

– Кира, что произошло? – взволнованно спросила Анна. – И как только тебе пришла в голову такая глупость?!

– Вот именно, Уинстон, что ты натворил? – услышал я голос Киры.

– Вообще-то я пытался спасти твою честь, – мысленно возразил я.

– Что-что? Тогда почему эта попытка закончилась визитом в полицию? – Кира осторожно проскользнула в кабинет и уселась возле Анны, которая все еще обнимала меня.

– Эй, – обратилась сотрудница к Анне, – вы еще и кошку с собой принесли? Сюда нельзя приходить с животными!

Анна отпустила меня и повернулась к сотруднице полиции:

– Я знаю, извините. Я хотела оставить кота дома, но ничего не получилось. Он вцепился мне в одежду как сумасшедший. Я просто не смогла бы прийти сюда, если бы не взяла его.

Брови женщины полезли на лоб и едва не достигли границы волос. По выражению ее лица я видел, что она не верила ни одному слову Анны. Мать Киры вздохнула и попыталась дать другое объяснение:

– Видите ли, Уинстон – лучший друг Киры. Я решила, что будет лучше, если я возьму его с собой: Кира была так взволнована, когда говорила со мной по телефону.

В этом Анна была права. Когда сотрудница полиции ненадолго передала мне трубку, я приложил все силы, чтобы говорить с предельным драматизмом, – чтобы Анна была ко мне снисходительнее: ведь она беспокоилась за меня.

– Ну-ка, Уинстон, возьми меня на руки! – услышал я мысли Киры. – Раз уж мама утверждает, что пришла сюда со мной, чтобы успокоить тебя, прояви ко мне чуточку внимания. К тому же, пожалуй, это ее немного смягчит. Вообще-то она ужасно разозлилась. Так что попробуй устроить хорошее шоу.

Правильно. Прежде чем сотрудница полиции все-таки прогонит Киру, а Анна устроит мне выволочку, надо проявить активность. С громким возгласом «Ах ты мой хороший!» я наклонился к Кире и взял ее на руки.

– Дорогой Уинстон, я та-ак по тебе соскучилась, – заголосил я со всей страстью, надеясь, что моя внезапная любовь к животным выглядит убедительно. Прижав Киру к груди, я уткнулся носом в ее шерстку.

– Эй, осторожнее, мне дышать нечем! – зашипела Кира, и я слегка ослабил хватку. Я ведь недавно стал человеком и еще не знал, как правильно приласкать кошку. Даже и не догадывался, что кошки такие нежные!

Сотрудница полиции смерила меня долгим взглядом:

– Что ж, если Кире от этого лучше и она больше не плачет, пусть кот останется. В порядке исключения. Фрау Коваленко, мы с вами все равно должны выполнить пару формальностей. Кира, твой Уинстон может остаться, если ты посидишь тихо и не будешь устраивать сцен. А мы с твоей мамой обсудим пару вопросов. Поняла?

Я кивнул. Анна и сотрудница полиции вышли из кабинета. Кира спрыгнула с моих рук и уселась на крышке стола.

– Ну, давай по порядку. Мама ужасно разволновалась после звонка из полиции. А твое сообщение я вообще не поняла. Так что случилось?

Я вкратце рассказал Кире о событиях этого беспокойного дня. При этом, естественно, не забыл упомянуть, что ту проклятую майку я украл ради нее. Но не успел я подробнее остановиться на этом пункте, как открылась дверь и в кабинет заглянул полицейский. Увидев меня, он сказал «Извините» и исчез. Поскольку он неплотно прикрыл дверь, мы с Кирой услышали, как он разговаривает в коридоре с коллегой.

– Что это за ребенок? – поинтересовался он.

– Кира Коваленко. Попалась на краже. Ну, как обычно. Мать уже здесь. С ней беседует Клаудия.

– Коваленко? Фамилия мне знакома. Девочку я тоже видел один раз, когда мы с Дитером приходили к ним домой. Семья чистая! Мать малышки была недавно у нас в Альтоне[1]. Мы тогда…

Продолжения, увы, мы не услышали, так как в этот момент на письменном столе зазвонил телефон и все заглушил.

– Черт побери, – подумал я. – Кира, нам надо непременно узнать, что они рассказывают про твою маму.

– Точно. Это хороший шанс! Сейчас я побегу за этими полицейскими! Наверняка они еще будут говорить о маме, и тогда мы что-нибудь узнаем.

– Только осторожнее! Не попади в приют для бездомных животных. Там тебе не понравится!

Кира потянулась и зевнула. Мне почудилось, что она хихикнула:

– Чепуха! Я ведь сказала тебе: мы секретные агенты и даже супер-пупер-агенты! Нас не так-то просто поймать!

И – прыг! – она соскочила на пол и скрылась за дверью. Гром и молния, эта девчонка и в самом деле очень храбрая!






– Ну-ка, минуточку. – Том задумчиво почесал в затылке. – Если я правильно понял: твоя мать занималась контрабандой сигарет, и из-за этого у нее были ссоры с Вадимом.

Я потряс головой:

– Нет. Все не так.

Мы сидели втроем на скамейке возле школы, и я пытался объяснить Тому и Паули, что я выяснил в полицейском участке. Или, точнее, что выяснила Кира. Но про эту подробность я предпочел умолчать. Я не был уверен, что Паули и Том так легко, без подробных объяснений, поверят, что я вообще-то кот. Нет, я уверен, что они не поверят. К тому же, если Том и Паули подумают, что у меня поехала крыша, я останусь в этом классе вообще без друзей. Церемония примирения и поедания мороженого с этими идиотками Леонией и Эмилией накрылась медным тазом. Когда я встретился с ними утром возле школы, они так ухмылялись во всю физиономию, что могли бы съесть банан, держа его поперек. Клянусь своими временно утраченными усами – мне было ужасно неприятно!

Насколько я был уверен, что Том и Паули не поверят моей кошачьей истории, настолько же не сомневался, что они оба не поймут мою ситуацию с майкой. Они и без того не были в восторге от подлой Леонии. Мне было досадно и неловко перед ними, что ради этих глупых девчонок я решился на идиотское испытание на храбрость. Поэтому я умолчал о настоящей причине, по которой попал в полицию, и сделал вид, будто это было связано только с Анной.

– В общем, в участке я подслушала разговор двух полицейских. Они говорили о том, что маму подозревают в контрабанде сигарет. Во всяком случае, так утверждал Вадим, когда они нашли в нашей старой квартире много сигаретных блоков. Он заявил, что моя мама возглавляла банду контрабандистов, а он помогал ей только из любви. Будто все контакты находились в маминых руках и именно она заказывала доставку новых партий товара. А он, Вадим, только изредка развозил сигареты. Короче, вот так элегантно он свалил всю вину на маму, и из-за этого у нас начались неприятности.

Паули наморщила лоб:

– Но я не понимаю одного: зачем вообще нужно привозить сигареты? Ведь взрослые могут их купить на любой автозаправке или в магазине. И не нужна никакая контрабанда.

– Конечно, – согласился я с Паули, – все верно. Но сигареты, которые ты купишь в лавке, гораздо дороже, чем контрабандные, потому что здесь ты платишь государству табачный налог.

– Да? – Том и Паули смотрели на меня, явно ничего не понимая. Они выглядели так же, как Кира, когда пересказывала мне разговор двух полицейских. Такие понятия, как «контрабандные сигареты» и «табачный налог», ничего им не говорили. Что тут скажешь: как хорошо, что я такой умный кот! Ведь за годы, прожитые с Вернером, я уже научился понимать разговоры взрослых и теперь был в курсе многих вещей. Поэтому смог объяснить Тому и Паули, что такое налоги.

– Слушайте: налоги – это деньги, которые все люди, которые здесь живут, должны отдавать государству, то есть Германии. Тогда государство может оплачивать все, в чем мы нуждаемся. Например, учителей в школах и воспитателей в детских садах. Любой из нас платит налоги, когда что-нибудь покупает, и тогда часть денег идет Германии. А сигареты облагаются особым «табачным налогом». Если кто-то тайно продает сигареты, то они гораздо дешевле, чем в магазине, потому что Германия ничего не получает от их продажи. И это строго запрещено, а если такого продавца застукает полиция, его ждут большие неприятности. Поняли?

– Уф, – выдохнул Том, – так, более-менее. В общем, полиция подозревает твою маму в том, что она продавала сигареты запрещенным образом. Но это не так, потому что на самом деле преступник Вадим.

Я кивнул:

– Да, ты все правильно понял. А Вадим не хочет говорить правду, потому что злится, что мама ушла от него. Вот в чем проблема.

– Хм, – Том снова почесал в затылке. – Возможно, дело тут не в любви, а в интересном вопросе, сколько времени наш дорогой Вадим проведет за решеткой. Если он докажет, что только помогал твоей маме, его наверняка накажут не так строго. Значит, мы должны доказать, что Вадим занимался контрабандой в одиночку. Так?

– Да, – хором ответили мы с Паули.

– Слушай, – обратился я к Паули, – вчера ты сказала, что мы должны устроить Вадиму ловушку. Но тогда мы еще не знали, в чем именно его обвиняют. А теперь мы это выяснили. Может, ты что-нибудь придумаешь?

– Верно, Паули, ты хотела это сделать еще вчера. А теперь все будет проще! – В глазах Тома сверкнули огоньки азарта.

– Вы правы. Дайте-ка подумать.

Какое-то время мы сидели молча. Потом Паули подпрыгнула:

– Придумала! – Она усмехнулась, но рассказать отказалась.

– Ну, Паули, ну скажи! Не тяни время! – Том ткнул ее в бок. – Раз уж ты у нас супербыстрый аналитический мозг, ты не должна нас мучить без необходимости.

– Ладно. Я думаю, надо сделать так, чтобы Вадим снова начал заниматься контрабандой сигарет. Тогда мы сфотографируем его и покажем снимки полиции. Так мы докажем, что Анна вовсе не глава банды контрабандистов и что Вадим ее оклеветал. Все просто!

– Конечно, очень просто! – насмешливо возразил Том. Таким тоном, как будто он сомневался в том, что сказал. Меня это не удивило. Я тоже сомневался. Каким образом мы заставим Вадима опять заняться контрабандой?

– Не смотрите на меня так мрачно! – Паули все еще усмехалась. – Лучше послушайте, что я придумала.

– О’кей, – кивнул я. – Давай выкладывай поскорее!

– Итак: если Вадим зарабатывал на сигаретах так много денег, то он займется этим снова, если подумает, что сможет совершить хорошую сделку. Прежние сигареты конфисковала полиция. Значит, сначала он должен получить новые. Так он и поступит, если будет знать, что сможет их быстро продать. То есть если кто-то закажет их у него, понятно? Мы должны сделать вид, будто хотим купить у него сигареты. Тогда он их привезет и мы сможем это сфотографировать.

– Но как же мы сделаем заказ? – На этот раз засомневался я. – Ведь мы не можем просто так ему позвонить. Я уж точно, потому что он меня знает. И к тому же он не продаст сигареты детям. Он сразу заметит, что тут дело нечисто!

Паули засмеялась:

– Кто тебе сказал, что он нас увидит, когда мы будем заказывать эти дурацкие сигареты? Мы позвоним ему и исказим голоса. Когда он даст нам знать, что сигареты получены, мы тайком проберемся к нему. Наверняка у твоей мамы есть ключ от той квартиры.

Я пожал плечами:

– Не знаю. Может, конечно, и есть. Надо посмотреть.

– И нам нужен телефон Вадима. Ты его знаешь? – спросила Паули.

– Нет, не знаю.

– Но ведь ты там жила, – удивился Том. – Ты должна знать, как можно найти этого типа.

– Э-э… я… нет. Я не знаю. Но я выясню. – Уф, еще парочка вопросов на эту тему – и я буду крутиться как уж на сковородке. Я решил пока закончить этот разговор:

– Паули, твоя идея просто классная. Я приду домой и сразу найду номер его телефона. И ключ тоже посмотрю. А потом мы сразу приступим к операции. Согласны?

Том и Паули с воодушевлением кивнули. Я надеялся, что не разочарую их и действительно найду и ключ, и номер телефона Вадима. Это будет нелегко. Ведь я не могу спросить об этом Анну. К тому же она ужасно злится на меня из-за той глупой истории с майкой. И хотя Кира тогда ловко направляла меня во время серьезного разговора с ее матерью, я моментально лишился доверия Анны, и она уже не могла гордиться дочерью, как раньше.