Агент влияния
Часть 60 из 80 Информация о книге
– Эти два запасают энергию от возобновляемых источников, – ответил Уилф. – Если не ошибаюсь, у них в середине расплавленный кремний. Мотоцикл, последнее время ехавший все медленнее, остановился совсем. – Кремниевая долина. Пробка, – сказала она. – Мне бы сейчас лучше без трансляции. Уилф отключил видео, и в это самое мгновение Грим Тим плавно свернул влево и понесся прямо вперед, в междурядье между стоящими автомобилями. Во всех автомобилях, по обе стороны, люди смотрели в телефоны на одну и ту же картинку: голова президента над бегущей строкой. – Что они смотрят? Что там? – спросил Уилф. Дрон был закреплен задом наперед, поэтому видел он, скорее всего, только подсвеченные телефонами лица. – Президент, – неожиданно включилась Тлен. – Эль-Камышлы. – Что происходит? – спросила Верити. – Она ничего толком не говорит, – ответила Тлен. – Так Коннер взорвал пикап, чтобы предотвратить атаку на самолет Хауэлла? – спросил Уилф. – Когда мы подталкивали «Курсию» к экспериментам с Юнис, которую они еще не пытались монетизировать, мы понимали, что дестабилизируем их, – сказала Тлен. – Для нас это был побочный эффект, но они с того самого времени действовали вне своей зоны комфорта. После того как они столкнулись, пусть ненадолго, с полностью ламинарной версией Юнис, не говоря уже о различных аномалиях, связанных с нашим участием, дестабилизированное состояние перешло в полный раздрай. – Однако они сумели организовать атаку на самолет Хауэлла, – заметил Уилф. – Они не стратеги, – ответила Тлен, – но считают себя стратегами, причем хорошими. Полностью организованный, стратегически мыслящий противник представлял бы бо́льшую опасность, но такого рода непредсказуемых угроз от него исходило бы меньше. Мотоцикл по-прежнему медленно ехал между рядами машин. – А Прайор, наемник-авантюрист, к чьим услугам они прибегали и ранее, – продолжала Тлен, – воспользовался случаем. Без сомнения, в надежде на карьерный рост. Тут Грим Тим прибавил газу – одновременно самый пугающий и самый восхитительный аспект езды в междурядье. Джо-Эдди и вполовину так хорошо этого не умел. – Это разрешено? – спросил Уилф, и Верити вспомнила, что он смотрит трансляцию с дрона, за ее спиной, глядя назад. – Да, – ответила она, машинально прижимая локти, плотнее приникая к Грим Тиму и крепче стискивая ногами мотоцикл, – но мне все равно не нравится. Дальше стало еще хуже: они бесконечно останавливались и снова ехали, Грим Тим ускорялся, замедлялся, объезжал, обгонял. Впрочем, Верити уже освоила язык тела, растущую животную связь, физическое доверие в лабиринте краски и хромированной стали иногда на расстоянии нескольких дюймов. Маунтин-Вью, вспомнила она, дальше Пало-Альто, Сан-Матео, Дейли-Сити. – Тебе надо сосредоточиться, – сказал Уилф. – Я еще вернусь. У нее начали стучать зубы, и она порадовалась, что не надо будет говорить. Наконец – по ощущению через несколько часов – они преодолели мучительный автомобильный тетрис и въехали в город, где разрешенная скорость была меньше, и Верити перестала дрожать. Грим Тим направлялся к центру. 88 Денмарк-стрит[49] Денмарк-стрит не была косплейной зоной или даже зоной дополненной реальности, как Карнаби-стрит, однако Недертон всегда воспринимал ее как двойную имитацию. Лоубир не объяснила, зачем отправляет его туда, но он был занят поездкой на мотоцикле сквозь бесконечную череду замерших автомобилей и устал смотреть назад. – Я должен с кем-то встретиться? – спросил Недертон, когда ее эмблема появилась между ним и старинными гитарами, которые он разглядывал в витрине. – С Биваном Промшем, – ответила она. – Промокашкой? – изумился он. – Простите? – Рейни его так называет. – У вас был с ним любопытный разговор после встречи со Львом. – Вы так считаете? – Вы напугали его. Угрожали ему. Мной. – Извините, – сказал он. – Не за что извиняться. Это имело занятный результат. Биван попытался выйти со мной на связь. Он думает, что располагает информацией, которая позволит ему снискать наше расположение. По крайней мере, пытался меня в этом убедить. – Вы намерены с ним встретиться? – Лучше, если это сделаете вы, – ответила она. – Я буду наблюдать, хотя говорить ему этого не надо. Биван идиот, если не догадается сам, подумал Недертон. – Он в кафе с темно-изумрудным фасадом, – продолжала Лоубир, – не доходя до угла, слева от вас. – Когда мне туда идти? – Сейчас. Заведение отчасти напоминало бутербродную на Ченис-стрит, только с куда более стилизованным декором. Черное, красное, хромированная сталь, старинные афиши. Промш сидел за круглым столиком в дальнем конце помещения. Перед ним стоял стакан апельсинового сока. – Я предполагал, что можешь прийти ты, – сказал он, когда Недертон сел напротив. – Извини за мой тон в «Посольстве». Я тогда еще не протрезвел после вчерашнего. Недертон промолчал. Это умение он начал воспитывать в себе лишь недавно. – Я сообразил, почему упомянул Лоубир. Исключительно потому, что недавно кое-что по ее поводу услышал. Когда занимаешься связями с общественностью, такое часто бывает, сам знаешь. Он был уже абсолютно трезв и даже не страдал похмельем. Недертон знал, что и то и другое достигается за счет препаратов, которые сами по себе отнюдь не безвредны, – за временное облегчение платишь куда более тяжелой ломкой чуть позже. – Хотите что-нибудь заказать? – спросил тощий бледный официант в лиловой рубашке с черным галстуком-ленточкой и с заложенным за ухо карандашом. – Эспрессо. Спасибо, – ответил Недертон и снова повернулся к Промшу. – Я не официальный ее помощник. – Как сотрудника лондонской полиции. Однако мы оба знаем, чем она занимается. – И в этом тоже. – Однако вот ты здесь, в ответ на мой звонок, в котором я тебя не упоминал. – Что не должно тебя удивлять, если ты хоть что-то о ней знаешь. – Конечно, – ответил Промш. – А дело такое: я случайно узнал кое-что, о чем ее неплохо бы поставить в известность. Не услышь я это в бурных волнах сплетен, по которым нас обоих носит, мы с тобой сейчас бы не разговаривали. – Да? – Некое влиятельное лицо упомянуло об этом в частном разговоре. Не напрямую, но намек был вполне прозрачный. – Но ты не скажешь, кто это? Во всяком случае, не скажешь сразу? Официант – по виду одновременно рассеянный и сверхъестественно предупредительный – поставил на стол эспрессо. Когда он ушел, Промш сказал: – Антон, брат Льва. Клептарх более традиционного толка. Знаком с ним? – Шапочно. – Они со Львом не близки, – продолжал Промш. – Лев делает вид, будто тяготится ролью клептарха. До сих пор не было сомнений, кто унаследует отцовский бизнес. Не Лев. Я правильно говорю? Недертон знал, что сомнения такие были, хотя вроде бы остались в прошлом. – Лев не обсуждает со мной семейные дела, – соврал он, – но в целом да. Антон, как старший, первый наследник, Радомир – следующий. Радомир, средний из трех братьев, вполне бандитский персонаж, воображал себя искусствоведом. – Таким образом, Льву позволяют баловаться своими увлечениями, – сказал Промш, – пока более традиционно настроенные старшие братья, не разделяющие его презрения к деньгам и власти, участвуют в различной деятельности, сопряженной с фамильным бизнесом. – Да, наверное. – Отец Льва… – Промш понизил голос, – уже не считает Антона достойным преемником. – Почему? – удивился Недертон. До того как Антон пролечился от алкоголизма, отец подумывал лишить его наследства. Достигнув того, что сотрудники патнемской клиники горячо не советовали называть полным избавлением от зависимости, Антон вернулся к прежним обязанностям. Именно благодаря этому Лев узнал про клинику, которую потом настоятельно рекомендовал Недертону. Иначе тот не сидел бы сейчас здесь, а дома его не ждали бы жена и сын. – Слова не мои, а моего информанта, – сказал Промш. – Теперь это уже «информант»? – Недертон на пробу отпил эспрессо, который оказался превосходным. – И кто же твой информант? – спросил он, не рассчитывая на ответ.