Акулы из стали. Ноябрь
Часть 13 из 45 Информация о книге
– Товарищ контр-адмирал! – начал было доклад старпом. – Погоди, – отмахнулся от него комдив, – сначала важные вопросы! Уселся в старпомовское кресло, надел очки, развернул блокнот, прокашлялся: – Эдуард! – Я! – Выполнил ли ты мое приказание? – Так точно! – Докладывай! – Товарищ контр-адмирал, лопаток в турбине ни много ни мало, а четыре тысячи двести восемьдесят семь штук! Доклад окончил! – Антоныч? – Так точно, товарищ контр-адмирал! Четыре тысячи двести восемьдесят семь штук! – А не врешь ли ты мне, выгораживая своего непутевого подопечного? – Никак нет! У кого хотите можете спросить! – А и спрошу, а как вы себе думали! Старпом, я тут нужен? Старпом на секундочку завис. Ну, типа, на кой хрен вообще тут может быть нужен беспокойный контр-адмирал? Но так же адмиралу не скажешь, правильно? Такт и все такое. – С вами, конечно, спокойнее, но я справлюсь! – Если что – кричите! И адмирал, сложив блокнот, очки и ручку в карманы, вышел. – Предупреди корму! – Антоныч будто и не видит, что я и так уже звоню на пульт. – Пульт, адмирал к вам пошел, на какой борт – неизвестно! – Есть, приняли. Ждем. Вернулся он минут через сорок и прямо сиял от удовольствия. – Проверил вахту. Замечаний почти нет! Ну конечно же нет! Они же ждали! Как это у адмиралов происходит, интересно, когда они становятся адмиралами? У них стирают память о сермяжном прошлом или они сами делают вид, что родились – и сразу в адмиралы? – Про лопатки опросил, все знают! Один, выходит, Эдуард у вас так себе специалист! – Просто молод еще! – заступается Антоныч. – Дошлифуем! – Да, – подтверждает адмирал, – молодость в нашем деле фактор отрицательный! Не то что мы с тобой, да, Антоныч? Борозды не испортим! – Но глубоко и не вспашете! – хихикает старпом. – Что ты сказал? – Я говорю, к акустикам пошел. Акустик меня вызывает. А я молчу сижу. Во-первых, хочется спать. Во-вторых, мне огрызаться еще по сроку службы не положено. А в-третьих, я не могу рассказать адмиралу правду и разозлить его на моих товарищей: ну побуду дураком пару дней – убудет с меня, что ли? А потом он все равно забудет: больно горяч он был, да сильно отходчив и дело свое любил так искренне, что все остальное в его характере отходило на второй план, да так там и оставалось. Потом про банки в аккумуляторных батареях еще спрашивал и про количество баллонов ВВД[8], но это – легкотня, это все знают. А на устройстве двубойной захлопки он успокоился. Оказалось, что он путает ее с байпасным клапаном, но вслух признать этого не хочет, поэтому отстал, обозвав нас дерзкими, малообразованными и плохо воспитанными недолюдьми. Что, в общем, не удивительно потому что очевидно же, что когда мы рождались, то все роддома в наших захолустьях были закрыты и у мамок наших вместо санитарки Люси (родом из деревни, но после медучилища осталась в городе, двое детей, в разводе, имеет виды на зама главврача и для этих видов позавчера приобрела югославский «бюсталтер» за полторы своих получки) роды принимал слесарь второго разряда Колян в цеху сборки дисков сцепления на авторемонтном заводе, а сосать нам вместо сиськи давали гаечные ключи… И что от нас после этого можно ждать? Но не совсем успокоился, а переключился на боцманов, и те две недели под его чутким руководством изучали семафорную азбуку. Потому что, ну вы понимаете, как под водой без нее-то? В чужом порту «Самая, пожалуй, большая неурядица на подводной лодке – это то, что невозможно посмотреть на все с точки зрения художественной перспективы. И я не о прекрасном сейчас, а о том, что чем дальше расстояние для взгляда, тем обычно прекраснее все выглядит. Возьмем, например, вот мой «Омнибус»: отойти бы от него метров на двадцать, а лучше тридцать – и похож бы он был не на бездушный прибор, а на милого робота-лягушонка. Вот два глаза болотного цвета, вот голова, как положено у роботов, квадратная, зубы вот на челюсти. Правда, нет рта – губы-то где? Но зачем, с другой стороны, роботу рот? Он что в него – есть будет или курить? И шел бы ты на вахту, любуясь своим лягушоночком, а он бы любовался тобой в ответ и подмигивал бы от радости – красота среди бегущих! Правда, «Гринда» эта уродская сбоку мешает, но если спереди столько метров, то и «Гринду» необязательно впритык ставить, можно подальше отнести, да вот хоть и за борт – больно она тут нужна кому-то…» Кто-то опять протиснулся в штурманскую и толкнул спинку кресла Гриши, потому что за «Омнибусом» не было не то что двадцати метров, а едва бы набрался метр прохода между ним и пирамидой с оружием. Кресло скрипнуло и закачалось на пружинах. Сон подступил еще ближе, ласково положил свои мохнатые лапки Грише на плечи и тепло задышал в затылок. «Ходят тут. Что вы тут ходите – идите на мостик. Погода шикардос, видимость до Австралии. Что вы забыли в штурманской? Хорошо хоть БИП не трогают… Сколько там градусов крикнул штурман? Повернем тогда шкалу вот так, вверх чтоб триста шестьдесят было. А, не. Так глаза закатываются. Давай вниз… а… так закрываются. А впрочем, в пизду!» – И Гриша уснул. И не будь на борту замполита дивизии, никто не заметил бы этого: не больно-то и нужны двое вахтенных на «Омнибусе» при выходе из Северодвинска, когда погода прекрасна, как юная дева, тиха, как она же на экзамене по сопротивлению материалов, и ласкова, как пушистый котенок, а видимость такая, что видны три хобота, торчащие над горизонтом. И один-то вахтенный не нужен. Из этого утверждения неподготовленные люди могут сделать вывод, что на борту нужен замполит дивизии. Но нет, сразу их от этого предостережем: это замполиту дивизии нужно периодически выходить в море, чтоб называться плавающим офицером. И надводный переход из Северодвинска в Нерпичью для этих целей – самое оно. – Он у вас спит, что ли? – уточнил замполит дивизии в центральном у механика. – У меня – нет. Я в пятой боевой части служу, а он спит в седьмой, – парировал механик. – А у вас вахтенный на БИУСе[9] спит, – не унимался замполит уже на мостике. – Возмутительно, – равнодушно пробормотал помощник, не отрываясь от бинокля. Как раз проходили пляж. – Вахтенный-то на БИУСе у вас! А? Того! – не унимался замполит, подступив к командиру. – Кого того? – Спит ведь, подлец! – Одно слово – млекопитающее! Спит, ест, гадит, размножается – ужас! Вот бы амфибий в подводники набирали! – Товарищ командир, ну так тревога же. Проход узкости! – А он где спит? – Да прямо на боевом посту! – Ну, все нормально тогда – где положено по тревоге, там и спит! – Как-то это не похоже на высокую воинскую дисциплину! – Абсолютно с вами согласен! Это похоже на товарищескую взаимовыручку! Умаялся он, бедный, за прошедшие трое суток, вот и жалеем мы его. Даем, так сказать, слабину в плане воспитания в себе строгости к подчиненным! – А что случилось? Матчасть чинил? – Нет. – Дежурства? – Нет. – Болел? – Нет.