Ангел с ледяными пальцами

Ё-мое… Сотни дат, тысячи имен. Народы, роды, племена, династии, которые перемешивались как в миксере, завоевывали один другого, вырезали подчистую соседей, включая младенцев и собак, заключали династические браки, травили своих отцов и братьев, сожительствовали с собственными матерями, наполняли рвы кровью врагов и друзей тоже, строили интриги и города, изобретали новые ремесла и виды казней, завоевывали чужие территории, теряя свои… И при этом всегда – убивали, убивали, убивали, цементируя империи кровью воинов и слезами матерей. Боже мой!

– Это просто какой-то фильм ужасов!

– А вот тут вы не правы. Да, Древний мир знал сотни видов казней и пыток. Но двадцатый век превзошел все прочие по числу жертв. Увы, наши цивилизованные предки оказались большими варварами, чем древние племена. Первая мировая война – десять миллионов, Вторая – пятьдесят миллионов… А в семнадцатом веке, к примеру, суммарно погибло всего лишь три миллиона…

– Всё, профессор, перекур.

– Но мы только начали.

И… Таджеддиногуллары. Дилмачогуллары. Атталиды…

А кто-то считает, что подготовка спецоперации – это если учиться глотки бесшумно резать, стрелять в кувырке, ножи метать без промаха… А это – «во второй половине тринадцатого века, во времена правления Унташ-Напираша…» Скулы от скуки сводит. Но без этого никак, потому как даже фронтовые разведчики, прежде чем брюхом через нейтралку переползать, по неделе от окуляров биноклей не отлипали, изучая передний край противника, чтобы каждую вороночку, каждый овражек, по которым можно тихим сапом… Чтобы пулеметные гнезда и НП, и когда кушают, и куда до ветру ходят и всякого часового чуть не в лицо и время их смены до минут, и много чего еще другого. А иначе как – попрешь дуриком и всё – амбец, или на мины напорешься, или в чужой окоп на головы врагу свалишься, сам «языком» станешь… Вот и смотрели, до синих чертиков в глазах.

Овражек. Колючка. Пулеметное гнездо. Полевая кухня, вернее, дым от нее… Ну что, всё, профессор?

Нет, не всё.

И…





* * *


– Хочу изучать Коран.

– Похвально, юноша, похвально.

Хотя какой, к черту, юноша, когда седина в бороду. Но, правда, у учителя борода аж до пояса!

– Зачем же вам сии знания?

Да кто ж его знает… Но, собираясь в чужой монастырь, не плохо бы знать его устав. Примерно, как армейский. А то мало ли чего…

– На самом деле меня привлекает исламская культура, мне кажется, за ней будущее, потому что христианство хиреет, догматы размываются…

– Да, вы правы. Европейская цивилизация идет к своему закату, в то время как Восток обретает вторую молодость. Скажите, что вы знаете о Коране?

– Не много. Знаю, что он есть.

– Вам предстоит огромная работа.

– Вы не беспокойтесь, оплачу ваши услуги. Хорошо оплачу.

Двести долларов в час. Нет, пожалуй, триста…

– Не денег ради, но чтобы наставить на путь истинный, угодный Аллаху… Ибо человек, знающий Коран, умеющий толковать его, пользуется особым уважением на Востоке, особенно те, кто знает часть священной книги наизусть…

Уважение – это хорошо. Уважаемый человек на Востоке – это лучше, чем неуважаемый.

– Хорошо, я выучу.

– В подлиннике?

– А что, можно в переводе?

– Можно. Допускается изучение Корана в смысловых переводах на разные языки. Но если хотя бы часть в подлиннике…

– Я попробую. За две недели.

– За сколько?!

– За две.

– Но это невозможно. В Коране, да будет вам известно, шесть тысяч аятов, то есть стихов, триста тысяч букв…

– Сколько?

– Триста тысяч!

Н-да…


– А если вычленить самые главные суры?

– Всё равно вы не сможете. Люди тратят полжизни, чтобы выучить и понять…

– Я постараюсь…

Потому что тогда, в Учебке, и не такие тексты наизусть зубрить заставляли. Любые, хоть «Анну Каренину», хоть Гёте в оригинале, хоть Устав морской пехоты США. Не ради знаний, ради тренировки памяти.

– Отсюда и досюда, от сейчас и до завтрашнего вечера. Время пошло!

– Но это же…

– Кто сказал?

– Я.

– А ты, персонально, еще вот этот кусок. И не дай тебе боже… потому, что засуну, по самые по… нащупаю, вырву, порву и обратно запихаю, но через другое! Вопросы есть?

– А зачем нам «Анна Каренина?»

– За хвостом собачьим. Нам эта баба под паровозом по барабану! Нас не разные дуры-психопатки интересуют, а буковки, много-много буковок, которые нужно запомнить! Ясно?

– Но зачем?!

– Вы где долг Родине отдавать будете? Там! А случись такое недоразумение, что вас сразу не распознают и не шлепнут у первой стенки, а, напротив, допустят в святая святых, и вы, случайно так, на пол-вечера, заполучите секретные планы врага. И что тогда?

– Мы их отксерим.

– Каким местом? Нет у вас ксерокса. И факса тоже! И еще мозгов!

– Тогда сфотографируем.

– Нет у вас фотоаппарата. – Последовало новое вводное. – Или вы предполагаете на вражеской территории за пазухой ксерокопии секретных документов таскать и рассказывать патрулям, что вы их только что, случайно, под кустиком нашли и теперь в комендатуру несете, которая в противоположной стороне? Нет у вас ксероксов, сканеров, фотоаппаратов и прочих копировальных приспособлений!

– А что тогда у нас есть?

– То, что всегда при вас. И чем вы, сыны мамины, ни хрена подобного не пользуетесь! Глаза есть, чтобы видеть, и башка, чтобы запоминать, потому что разведчик всё запоминать должен и вот здесь, – постучал себя пальцем по лбу, – хранить! А вы – ксерокс! Папа ваш – ксерокс, если таких недоумков множит. Теперь понятно? А кому не понятно, тот «Анну Каренину» будет читать на ходу, во время марш-броска на двадцать километров в полной выкладке. В выкладке и с томиком Толстого в зубах!

Вот теперь понятно объяснил! И попробуй не…

И учили. И зубрили. И кое-кто, точно, на марше. Да и черт бы с ним, если с Карениной в зубах, а то могли и учебник по сопромату всучить с формулами, в которых ни хрена же не понять, а можно только тупо зубрить.

– А вы как хотите? А если документ вражеский зашифрован будет, если там не буквы, а значки-закорючки окажутся? А? Или вы их перевести попросите? Вот и учите, огрызки вы папины!

Так ведь и учили. И заучивали, так что с любой страницы и до последней…

А тут всего лишь Коран, тем более что не все сто четырнадцать сур. Причем большинство в переводе. А те, что в конце, вообще коротенькие.

– Ну что? От зубов!.. Проверимся? Сура шестнадцатая… А теперь семьдесят пятая… Восьмая… Сорок третья…

– Да! Честно говоря, вы меня поразили! Действительно… Есть ошибки, но в целом… Удивительно!

Надо скромно потупиться. И сказать, что это просто наследственное. В папу пошел, который семь языков знал.

– Прекрасно, прекрасно… Выше всяких похвал. Но… не пойдет!

– Почему?

– Потому, что Коран так не читают.

– А как?

– Как прописано. Как веками сложилось. Не спеша, размеренно, четко произнося буквы, чуть нараспев. Одним словом, красиво. Это ведь не какая-нибудь там передовица из газеты, которую можно проговаривать. Это Коран! Священная книга, где каждое слово, каждая буква несет особый, сокровенный смысл. И потом, вы когда руки мыли?

– Я? А при чем здесь руки?

– И лицо тоже. Перед чтением Корана вы должны были совершить омовение, чтобы взять священную книгу, будучи чистым. Священной книги нельзя касаться грязными руками. И нельзя приближаться к ней с грязными помыслами. Теперь одежда! Она должна быть постирана, поглажена, подшита. Она может быть старой, ношеной, с чужого плеча, но опрятной. Ведь чтение Корана – это как… как первое свидание, на которое вы идете с трепещущим сердцем, стараясь выглядеть как можно лучше. Поза! Ваша… Читая Коран, нельзя позволять себе сидеть развалясь, а тем более лежать или класть ногу на ногу. Нежелательно суетиться и часто менять положение тела. Всем своим видом вы должны выказывать уважение к священной книге, которая находится в ваших руках. А вы!

Да… А вот это ценно, на этом можно в момент проколоться! Казалось бы, руки… Всего-то! А не помоешь их вовремя, и все – суши весла. Потому что это не у нас, это – у них… Что там может быть еще? – Закончив чтение, вы что сделали?

– Положил книгу на полку.

– Куда?