Архивариус

* * *


Отпраздновать наступление 2812 года было решено совместно с Филиппом и Денисом.

– И я сама сварю на нас всех медовухи! – гордо заявила Мирослава.

В агролаборатории она без труда купила мед, хмель и прочие ингредиенты, а в ретрокаталоге атомного синтезатора заказала оборудование. Такое же точно, как в их новгородской корчме. Правда, для этого пришлось хорошенько освежить память, полазив в Сети по сайтам, посвященным истории кулинарного дела. За семьдесят лет, проведенных в монастыре, варить медовуху ей больше не доводилось.

За час до наступления полуночи все четверо встретились у подножия скал, величественно возвышающихся у границы Южного квартала Москвы. Ингви с Мирославой притащили канистры с медовухой, а Филипп и Денис запаслись фейерверком. Воспользовавшись подъемником, они первым делом заняли себе столик в кафе самообслуживания, построенного на самом краю скалы. Долго пробыть на двадцатиградусном морозе у них вряд ли получилось бы, даже несмотря на теплые шубы и пуховики.

Ровно в полночь небо над Москвой окрасилось во все мыслимые и немыслимые цвета.

Израсходовав свои запасы пиротехники, все четверо побежали согреваться в кафе. Вдоль одной из стен возвышались одинаковые атомные синтезаторы, а всё остальное пространство занимали столики и стулья. Народу было полным-полно. Время от времени люди вставали из-за столиков, брели шатающейся походкой к синтезаторам и возвращались к своим шумным компаниям с едой и напитками.

Филипп отрубился уже через полчаса. Непривыкший к спиртному, он похрапывал, положив косматую голову на стол. Остальные продолжали налегать на медовуху, весело болтая о том о сем.

– Я вот, например, до сих пор не понимаю, – сказала Мирослава, – почему Архив-Служба выбрала такой дорогущий способ воскрешения людей. Кто-нибудь мне может объяснить?

– А ты что, – удивился Денис, – знаешь способ подешевле?

– Естественно, знаю. Все знают.

Мирослава налила себе еще.

– Вы слышали про шимпанзе по имени Рудольф? – Она посмотрела на Дениса, а потом на Ингви.

Ингви покачал головой.

– Это с которого точную копию сделали? – уточнил Денис, тоже доливая себе в стакан.

– Он самый. Ингви, давай тебе поясню, раз ты не в курсе. Этому опыту уже много столетий. Короче, ученые взяли когда-то живого шимпанзе, Рудольфа этого. И синтезировали его «поатомную копию». Так это назвали. То есть сидел себе Рудольф, кушал банан и ничего не подозревал. Глаза у него были завязаны повязкой. Рядом с ним поставили сканирующий аппарат, который мог за мгновение получить исчерпывающую информацию о конфигурации всех атомов в его теле, понимаешь? А в соседней комнате стоял здоровенный шкаф, который мог в последующее мгновение синтезировать на основе этой информации – просто из других атомов – существо с данной конфигурацией.

– Вроде этих шкафов, что ли? – Ингви показал на атомные синтезаторы.

– Да. Только более сложный. В этих синтезаторах, как ты знаешь, ничего живого заказать нельзя. Даже муху. Не то что обезьяну.

– И этот Рудольф… дай, я ему объясню, – встрял Денис, – сидел себе спокойно и жевал банан. Ученые нажали на кнопку, и – опаньки! – в соседней комнате в шкафу появилась обезьяна с повязкой на глазах, жрущая свой банан. Ну, шкаф поскорее открыли, он вылез оттуда. На вид – от Рудольфа не отличить. Сняли у него с глаз повязку. Всех узнаёт, кто с ним из персонала раньше работал. На имя Рудольф отзывается. Помнит абсолютно всё, что Рудольф помнил, и ведет себя совершенно так же.

– А настоящий Рудольф? – спросил Ингви.

– Что настоящий Рудольф? – не понял Денис. – Рудольф сидел по-прежнему возле сканирующего аппарата с повязкой на глазах и с бананом во рту. А что с ним могло произойти? Сканер специально так был сконструирован, чтобы не причинять организму вреда. Вот только почему ты, – он повернулся к Мирославе, – об этом эксперименте заговорила? Ты же сказала, что Архив-Служба могла бы воскрешать людей более дешевым способом, чем это делается. И типа, все этот способ знают. При чем тут вообще изготовление клонов?

– Ну, для начала скажи, – ответила Мирослава, – ты понимаешь, что с человеком такой эксперимент тоже прошел бы без всяких проблем?

Денис даже не задумался.

– Естественно. Его запретили по этическим соображениям. Но не вижу причин, чтобы с человеком не получилось.

– Стойте, стойте, – запротестовал Ингви. – Как это так? Сделать копию человеческого тела – это, предположим, науке под силу. Раз получилось с шимпанзе, то получится и с телом человека. Но как быть с душой?

– Опять ты за свое, – закатил глаза Денис. – Сколько тебе раз уже объяснять, что никакой души у человека нет?

– Погоди, Денис, – вмешалась Мирослава. – Давай не будем тут устраивать религиозных дискуссий, ладно? Раз Ингви верит, что душа в человеке есть, то пускай считает, что с человеком эксперимент не удался бы. Это его право. Но Архив-Служба изначально разрабатывалась учеными. И весь Проект задумывался как научный проект. Согласны?

Денис и Ингви синхронно кивнули.

– Поэтому, – продолжала Мирослава, – можно просто констатировать, что для разработчиков Архив-Службы – что копирование обезьяны, что копирование человека – это одного плана явления. Так?

Оба опять согласились.

– А теперь к твоему вопросу, Денис. Задумайся вот над чем. Почему бы им просто не брать из Архива информацию о мозге – об атомной конфигурации мозга в последний момент жизни человека – и не синтезировать здесь на Ремотусе точную «поатомную копию»? И мозг-копию уже вставлять в выращенное на основе ДНК тело? С точки зрения энергозатрат это на порядок дешевле, чем искривлять пространство-время ради похищения оригинала! Тем более что всё равно приходится синтезировать копию мертвого мозга для подмены. А это дополнительные затраты.

– Ну-у-у, – протянул Денис. – Какое же это будет воскрешение? Я бы сейчас – если бы был таким клоном – ощущал бы себя, безусловно, тем самым Денисом из прошлого. Это понятно. Тут вопросов нет. Но ведь так можно и в кого угодно запихнуть мои воспоминания! И он тоже будет себя ощущать тем самым Денисом из прошлого. Да хоть вообще в андроида запихнуть их! Вопрос-то в другом совсем. А какой от всего этого толк тому Денису, который умер? Ему-то что до того, что создадут клона? Или андроида, считающего себя им? Понимаешь?

Ингви не без удовольствия отметил, что на этот раз у Мирославы появился сильный оппонент. Его-то самого она умела – во всём, что не касалось вопросов веры, – переубеждать за пять минут. Интересно, по зубам ли ей Денис?

– Хорошо. Давай объясню вот как, – сказала Мирослава после небольшой паузы. – Представь, Денис, что злобные инопланетяне, обладающие сверхтехнологиями, за мгновение разберут тебя на атомы, каждый атом перенесут вон туда, – она показала в дальний угол кафе, – и соберут тебя там обратно. Всё это за мгновение! Быстрее, чем в человеческом организме протекает какой бы то ни было биологический процесс. Даже обмен сигналами между нейронами мозга. Представил?

Денис отхлебнул полстакана, после чего кивнул.

– Отлично, – продолжала Мирослава. – А теперь скажи. Это будешь ты? В том углу.

– Ну, я, конечно. Кто ж еще?


– Так. А теперь случай номер два. Представь, что сволочные инопланетяне, пока ты будешь разобран на атомы, успеют за всё то же мгновение подменить каждый атом на точно такой же, но взятый откуда-то еще. Углерод заменят на такой же точно углерод, водород – на водород, железо – на железо и так далее. А старые атомы распылят по всей Вселенной. Тогда это будешь ты? Собранный в том углу.

На этот раз Денис чуть помедлил с ответом.

– Да. Это буду я. Ведь атомы в моем организме и так постоянно заменяются на новые. Даже в нейронах головного мозга, где-то я читал, происходит метаболизм, в результате которого атомы постоянно заменяются свежими.

– Превосходно, – сказала Мирослава. – То есть если ты будешь знать, что с тобой через минуту проделают такое, то ты будешь мысленно готов, что вскоре окажешься в том углу? Ты не будешь говорить: «Это не я окажусь там, это мой клон окажется»?

– Нет, не буду так говорить.

– Очень хорошо. Теперь случай номер три. Предположим, что тебя не станут разбирать по атомам, а просто, оставив тебя сидеть тут, в мгновение ока занесут в кафе атомы, аналогичные твоим, и соберут в том углу твою точную копию. Это будешь ты?

– Нет, – даже не задумывается Денис. – Я же остаюсь сидеть, где сидел! Поэтому там будет копия, а здесь – я.

– И последнее, – хитро улыбнулась Мирослава. – Случай номер четыре. Одновременно со сборкой в углу твоей точной копии – ты, сидящий тут, превращен в атомную пыль и распылен по всей Вселенной. Что тогда?

Денис призадумался.

– Тогда… я умру, – сказал он. – А в углу будет копия.

– А что ж ты не говорил этого про случай номер два? – торжествовала Мирослава. – Там ведь было ровно то же самое! Напомнить? Твои родные атомы в том случае распыляются по Вселенной, а в углу в то же мгновение собирается нечто из новых атомов. И тогда ты назвал это нечто собой!

– Ну, хорошо, хорошо. Допустим, что по твоим софизмам всё именно так и выходит…

– Что значит «софизмам»? – обиделась Мирослава. – Это самая обычная логика, а не софизмы.

– Ладно, пускай по логике так выходит. Но тогда ответь мне вот на что. Я сижу тут, значит, и пью медовуху. И знаю, что через минуту эти твои злобные инопланетяне смастерят мою «поатомную копию» в том углу, а меня не тронут. Окей. Но как же я могу представлять, что очутюсь в том углу – то есть увижу угол вблизи, а этот столик и вас троих увижу вдалеке, – если точно знаю, что останусь при этом сидеть здесь с вами?! Понимаешь? Не раздвоюсь же я, чтобы одновременно видеть и так и эдак! – Денис усмехнулся и долил себе еще. – Следовательно, мое «Я» продолжится здесь. Не в клоне. Не в клоне, запомнила? А это означает, что и в случае моей гибели при изготовлении клона – будет то же самое. Мое «Я» не перескочит в клона! Что и требовалось доказать.

«Нет, не по зубам он ей», – констатировал Ингви.

– С научной точки зрения, – невозмутимо ответила Мирослава, – «Я» суть порождение конкретного тела. И если не брать в расчет случаи психических расстройств, то одно тело дает одно «Я». С этим ты согласен?

Денис кивнул.

– Именно поэтому, – продолжала Мирослава, – ты и не можешь себе представить, как это так: ты будешь и там, и тут. Ведь тело-то сейчас одно. Как же такое можно представить, имея одно тело? Ясно, что никак. Но если будет два тела, то каждое из них будет иметь по одному «Я». Одно будет там, а другое тут. А вот что же представлять себе непосредственно перед таким расщеплением… – Мирослава задумалась. – Ну, я бы это объяснила вот как. Ты сидишь, считаешь до десяти и знаешь, что на счет десять в том углу появится твоя копия. Раз, два, три, четыре, пять… Глаза закрыты. Шесть, семь, восемь, девять… На счет десять открываешь глаза. И видишь – вдалеке сидят Мирослава, Ингви, Филипп спит на столе. И ты сам там. Такой, каким себя в зеркале видишь. Но что это значит? А только то, что именно копия порождает данное «Я», то есть «Я-наблюдателя». С равной вероятностью всё могло быть и иначе! Шесть, семь, восемь, девять… На счет десять открываешь глаза. И видишь – рядом Мирослава, Ингви, Филипп спит на столе. А в дальнем углу кафе – ты сам, в одиночестве. И что это значит? А только то, что оригинал, а не копия, порождает данное конкретное «Я».

– С равной вероятностью, говоришь? – переспросил Денис. – Пятьдесят на пятьдесят, что ли?

– Сто на сто, – улыбнулась Мирослава. – Ведь неизбежно тело-копия будет порождать «Я», идентичное оригиналу. И неизбежно тело-оригинал будет порождать «Я», идентичное копии.

– То есть я, открыв глаза, неизбежно увижу всё и так и эдак? Нет, уж извини. Не могу себе такого представить. Мне столько не выпить.

– И я уже объяснила, почему не можешь.

Спор явно зашел в тупик. Каждый оставался при своем.

– А вообще забавно, конечно, – сказал Денис после долгой паузы, – если Архив-Служба на самом деле именно так и воскрешает людей.

– Что ты хочешь сказать? – удивленно уставился на него Ингви.

– Ну, если у всех физиков и правда такой подход, как у Мирославы, то почему бы им не пользоваться этим более дешевым способом?

– Но ведь Голос объяснил, как происходит воскрешение! Разве тебе он этого не говорил?

– Ну, говорил, конечно…

– Полагаешь, они могут врать нам?

– Дело не во лжи, – присоединилась Мирослава. – Вот и ты, и я были каждый по месяцу в Архив-Службе… Кстати, Денис, а ты был?

– Был восемь раз уже. Я тут давно живу, – с важным видом сказал он.

– Ну вот, мы все трое, значит, там были, – продолжала Мирослава. – Но что-нибудь помним? Нет. Подписывали бумагу? Подписывали. Знали, что подвергнемся внушению? Знали. А что, если служителю внушают, что воскрешение происходит путем искривления пространства-времени и затем посылают в роли Голоса на беседу с воскрешенным? Тогда и мы сами, если были Голосами, могли десяткам и даже сотням людей вешать лапшу на уши – искренне полагая, что так оно всё и обстоит на самом деле.

– Но зачем им скрывать правду? – не понимал Ингви.

– Да вот хотя бы из-за таких, как ты, дружище. – Денис, громко рассмеявшись, похлопал Ингви по плечу. – Я-то сам, если бы мне сказали, что я клон умершего Дениса, скорее всего не очень сильно горевал бы по этому поводу. А если у человека твои взгляды? Что тогда? Давай-ка прикинем. Ингви умер, его душа улетела на Небеса… и жила она там себе на Небесах кучу столетий… Кстати, встретилась с душой Мирославы через какое-то время. В общем, хорошо его душе было там летать среди ангелов, лучше не придумаешь… И вдруг – бац! – создают мерзопакостные ученые на Ремотусе «поатомную копию» мозга Ингви, каким он был в последнее мгновение жизни, и запихивают это дело в выращенное тело. Но как же душа? Она-то что, должна покинуть райские кущи и рвануться на грешную землю… тьфу, в смысле Ремотус… и вселиться в этого клона?

Ингви ничего не ответил.

– А если душа и может сделать такое, – весело продолжал Денис, – то почему же тогда воскрешенный Ингви ничего не помнит о столетиях блаженства на Небесах? Словно и не было их вовсе. Не иначе как душа его осталась там среди ангелов, а тут прогуливается по улицам богомерзкий клон, не имеющий души. О как!

– Всё проще, – спокойно ответил Ингви. – Архив-Служба наверняка пыталась изготавливать клонов. Раз уж Мирослава считает это оптимальным научным решением. Но – как я уже говорил вам – это оказалось невозможным. То, что у ученых получилось с шимпанзе… как там его звали? Адольф?