Архивариус

– Выходит, – говорю я, – этой ночью в трех городах один из вашей шайки проникал на станцию с имплантом убитого техника, затем при содействии охранника похищал резервную батарею и подменял ее использованной, а потом они клали ее в сумку охранника и…

– Нет, не клали. Охранник прыскал ему на кожу наркотик, который в малых дозах вызывает кратковременный ступор. За эти мгновения охранник подменял у него в руках только что похищенную батарею на еще одну разряженную, заранее припасенную для этого.

– А это-то зачем? – удивляюсь я, одновременно понимая, почему Денис обнаружил в квартире охранника наркоту.

– Ну, доверять в таком деле более чем троим, это уже перебор, – отвечает Радислав, не спуская меня с прицела пистолета. – Только охранники знают, что взрыв произойдет здесь, в Москве, в этой квартире. Остальные из нашей группы пускай думают, что бомба там, рядом с ними в Риме. Когда бомба взорвется, разницы они, я полагаю, всё равно не почувствуют.

– И ты сам всё это задумал и организовал?!

– Ну что ты. Я бы никогда не смог внедрить своих людей на посты директоров Агентств Безопасности… А, я тебе еще не говорил? Да, наши люди там – это их директора.

Я отказываюсь верить своим ушам.

– А директоров туда, – кивает Радислав, – назначает Президент Конфедерации. Это, как ты знаешь, одно из тех немногих полномочий, которые у него есть. Так что…

– Не может быть, чтобы он! – восклицаю я.

– Кстати, ты сегодня с ним даже пообщался. Он мне сам рассказал. Помнишь андроида шефа, который чуть было не скинул тебя с крыши?

– Им управлял Президент?!

– Так точно. Но что-то я тут с тобой уже заболтался. Прощай, Ингви.

Я разрываю у себя на груди футболку.

Поднеся пальцы к сердцу, резким движением погружаю их внутрь.

Радислав нажимает на курок…

Но фонтан моей крови уже и так рвется наружу.

Я снимаю с головы нейрошлем.

– Спущусь к нему еще разок, – говорю я двум девушкам, которые, уже не обращая на меня никакого внимания, приготовились увидеть в прямом эфире, как «Архивариус» отправится в прошлое.

Как хорошо, что я в последний момент догадался не идти к нему во плоти!

– По техническим причинам, – сообщает вдруг диктор, – запуск откладывается на десять минут. А пока мы покажем вам немного рекламы.

Подружки издают громкий возглас разочарования.

Быстро спустившись по веревке, я снова оказываюсь в той комнате.

Радислав лежит на полу лицом вниз. Рядом с ним валяется дымящийся пульт. Из пистолета также идет едкий черный дым. Мой развороченный андроид валяется неподалеку. Никаких повреждений, кроме вырванного источника питания, в нем не наблюдается. Выходит, пистолет даже не успел выстрелить – так мгновенно вся техника вышла из строя.

Я сажусь на корточки возле Радислава и хочу перевернуть его.

В этот момент кто-то, подойдя сзади, приставляет мне к горлу нож.

– Думал, ты один такой хитрый? – слышу я голос Радислава.

Вот это да. Похоже, он всё это время сидел в ванной с нейрошлемом на голове. Какой же я идиот.

– Бомбу тебе уже не включить, – отвечаю я, показывая на испорченный пульт.

Внезапно заломив мне левую руку, он убирает от горла нож и тут же заламывает правую. Усевшись на меня сверху, обматывает их за спиной скотчем, который, видимо, держал припасенным в кармане.

– С чего ты взял? Включается и вручную. – Он связывает мне скотчем ноги. – Видишь ту красную кнопку на белом корпусе?

Я, к сожалению, ее вижу.

Он снова приставляет нож.

– Однажды, – немного помедлив, говорит он, – я уже пускал тебе кровь из горла. Тогда, в 1017…

Радислав не отводит глаз с экрана на стене.

До запуска «Архивариуса» еще семь минут.

– Я всегда хорошо стрелял из лука, – продолжает он. – Это не раз пригождалось мне, когда печенеги выскакивали из засад возле Днепра… А ты знаешь, – он пару секунд смотрит мне в глаза, – если бы Мирослава вышла провожать тебя к пристани, когда ты садился на мой корабль, я бы разделался с тобой, пожалуй, еще в Киеве.

– Так это ты?! – Я всматриваюсь в лицо Радислава, и только сейчас улавливаю отдаленное сходство с тем жутко уродливым и косоглазым купцом.


Вдобавок смутно припоминаю, что его действительно звали Радиславом.

А Денис, кажется, говорил, что в прошлой жизни потерпевший был «торгашом» из моего столетия.

– Воскресили меня на Ремотусе, конечно, уже красавцем, – поясняет он. – Уродство Архив-Служба расценивает как разновидность болезней, а болезни у нее подлежат искоренению.

– При чем здесь Мирослава? Я ничего не понимаю. И как ты вообще оказался там, возле Иордана?

– О, конечно же, ты ничего не понимаешь! Откуда тебе? Ты и понятия не имеешь, что значит с детства жить таким уродом. Видеть, как люди в ужасе шарахаются от тебя. Чувствовать, как за спиной показывают на тебя пальцем. И понимать, что та единственная, которую ты любишь… та, ради которой ты отдал бы всё на свете… никогда не будет твоей… никогда…

– Ты любил Мирославу? – начинает медленно доходить до меня.

– На корабле, – продолжает он, – ты не рассказывал о ней. Даже когда начал немного болтать по-нашему. Я и понятия не имел, что вы вообще знакомы! – Радислав постоянно поглядывает на стену. – В Константинополе, очень удачно продав свой товар, я отправился в Софийский собор, чтобы вознести Богу благодарственную молитву. И повстречал там группу паломников, только что вернувшуюся из Иерусалима. Я скверно понимал по-гречески, но из их возбужденных выкриков сразу понял, что один из них – бывший уже много лет слепцом – прозрел, едва прикоснувшись к Гробу Господню! Он исцелился чудом, понимаешь?

– И ты тоже решил попробовать…

– Весь долгий путь до Иерусалима я пребывал словно в трансе. Я молился с утра и до ночи! Ведь сам Господь сказал: «Всё возможно верующему». Приближаясь к Святому Гробу, я уже твердо верил, что навсегда избавлюсь от проклятия своего уродства. Вера моя в это была непоколебима. И ты не можешь себе представить – никто не сможет представить! – всю глубину отчаяния, которое я испытал, едва осознав, что чуда не произошло.

Я молчу.

Что же мне делать с этим несчастным?

Руки и ноги у меня обмотаны скотчем. В руке у него нож. А нажав на ту красную кнопку, он сотрет в порошок всю планету.

Вот бы запуск «Архивариуса» сегодня по каким-нибудь техническим причинам не состоялся!

– И совершенно случайно, – продолжает он, – я увидел там, в Иерусалиме, тебя. Ты беседовал о чем-то со своим греческим дружком. Незаметно подойдя поближе, я подслушал ваш разговор. Вы говорили о Мирославе… Каково же было мне обо всём узнать! Вернувшись в Новгород, ты бы увез ее в свою чертову Данию – и я не смог бы даже видеть ее! Ты лишил бы меня даже этой единственной радости в моей проклятой жизни. Допустить этого я не мог. Я поплелся на Иордан следом за вами, лишь поджидая удобного случая.

– Ты знал, что Мирослава внедрена Агентством?

– Разумеется, знал. Но когда понял, что внедрили именно ее – это было знаком свыше. Всевышнему было угодно подвергнуть меня испытаниям. Суровым испытаниям… Пытки током, на которые я добровольно пошел, – ничто по сравнению с тем, что я испытал за мгновения до этого! Когда услышал ночью звонок в дверь, открыл – и там стояла она… А я ведь впервые увидел ее с тех пор, как она сбежала из Новгорода.

Радислав снова смотрит мне в глаза.

– Ты знаешь, – говорит он, – в те мгновения, когда она стояла передо мной в том рыжем парике и предлагала скрасить одинокому мужчине ночь, я был близок к тому, чтобы пустить весь наш план псу под хвост. Я знал, что человек в маске должен вот-вот ворваться в квартиру и начать пытать меня. И я едва удержался от того, чтобы придушить его еще на пороге – а потом силой завладеть Мирославой. Видит Бог, каких усилий мне это стоило! Но я прошел все Его испытания!

Да. Тяжелый случай.

До запуска «Архивариуса» остается тем временем три минуты.

– Теперь ясно, – говорю я, – почему на сайте, где я разместил свое объявление, до сих пор нет ответа. Похоже, ты нисколько не раскаиваешься в содеянном… А кстати, как ты стал Учителем этой банды? Тебя рукоположил лично Президент? Или директор Агентства?

– Это не важно, – хмурится Радислав. – Важно то, что наша схема так же прекрасно сработала и на Земле.

– Что ты имеешь в виду?

– Их Учитель сидит сейчас в своей квартире и готов в любую секунду нажать на красную кнопку. А остальные девять молятся в другом городе возле липовой бомбы – и за стенкой у них группа захвата, ждущая появления Учителя.

– Откуда ты это знаешь?

– Как откуда? Я постоянно на связи с Президентом. Он сейчас на Ремотусе, в Американском Штате. Там, откуда руководят запуском «Архивариуса».

– А он-то почему пошел на такое? – любопытствую я. – С тобой всё понятно. Обиженный на весь мир психопат, тронувшийся на почве неразделенной любви… А с Президентом что? Может, ты в курсе?

Радислав оставляет мое ехидство без внимания.

– Мне он не докладывал, – звучит сухой ответ.

Реклама на телевизионном экране тем временем подходит к концу. Обратный отсчет неумолимо извещает о том, что до запуска «Архивариуса» осталось тридцать секунд.

– Прощай, Ингви. – Он подносит мне к горлу нож. – Не могу допустить, чтобы ты отвлекал меня в самый важный момент.

Выходит, это конец.

Или…

Еще нет?

За окном, неуклюже спуская свое тучное тело по веревке, появляется Денис.

Радислав повернулся к окну спиной и из-за этого ничего не видит. Денис, тихо забравшись внутрь, хватает табуретку и, замахнувшись, приближается на цыпочках.

Хруст под его ногой…

Радислав оборачивается.