Авантюра

С чего бы?

Внимательно посмотрела на натянутого как струна, явно с трудом сдерживающегося мужчину, и предельно спокойно ответила:

— Было небезопасно. Это было проблемой. Решение проблемы я уже нашла.

Просто разборок не хотелось, не ко времени сейчас, да и отсутствие имплантированных защитных ребер заставляло чувствовать себя в обществе этого индивида несколько уязвимой. Не то чтобы я с ним не справилась, в случае нападения, но… напрягали эти расовые особенности, а я сейчас не в лучшей форме.

— Я пошла. И не хочу показаться грубой, но мы, вроде как, уже прощались.

Но сказав это, я даже не пошевелилась. Интуитивно ощущала — попытаюсь уйти, и он нападет. Жуткое, надо сказать, ощущение. Впервые сталкиваюсь. И это при моем-то внушительном боевом опыте. Пальцы правой руки невольно дрогнули, отчаянно желая обхватить рукоять эенга. Кажется, это становится еще одной проблемой, я про Ранира. Опасной проблемой. И убивать же гада нельзя, иначе Исинхай мне голову оторвет за испорченные отношения с Кахорой. Причем Исинхай может оторвать и вполне буквально, с него станется. А потому я сейчас стою как дура и, стараясь даже дышать через раз, напряженно смотрю на Ранира, опасаясь даже моргнуть — слишком быстрый, и слишком сильно хочет меня. Как-то не продумала я этот момент в флайте, лучше бы промолчала.

Молчание вообще штука хорошая, надо бы начать практиковать как-нибудь…

Несколько минут кахэр взирал на меня с откровенной ненавистью, чуть прищурив глаза. Затем вдруг резким движением рванул ворот, сжал обнаружившийся под одеждой мелкий топорно сделанный из неотшлифованного толстого стекла пузырек с темно-фиолетовой жидкостью, рванул его с шеи, разорвав нехилую так по толщине железную цепочку и швырнул на стол так, что пузырек приволокло практически к самой моей руке.

— Это решение вашей «проблемы», — сухо произнес он.

Я посмотрела на кахэра, затем на пузырек, снова на Ранира. И меня посетили странные сомнения по поводу вот этого вот его «решения». Судя по толстой явно очень прочной цепочке, месту нахождения пузырька, ограниченному количеству жидкости в нем — это скорее напоминало проблему, нежели ее решение.

— Предпочитаю собственные решения проблем, — сообщила кахэру, осторожно убрав руку от пузырька. Так чтобы не прикоснуться даже. На всякий случай.

Ранир застыл, он выглядел так, словно вообще окаменел.

И я быстро вышла, не оглядываясь.





* * *


Он сидел, яростно сжимая кулаки и чувствуя, как грохочет собственное сердце. Глаза застлала тьма, в ушах грохотало, в горле пересохло. Он продолжал сидеть в показно-расслабленной позе, с трудом, сжав зубы так, что они болезненно заныли, и сдерживая порыв рвануть за ней. Вернуть обратно, швырнуть на стол и взять, насаживая глубоко и рвано, вымещая всю ту жажду, что уже не сушила — жгла изнутри.

С неимоверным трудом заставил себя сдержаться, с горькой усмешкой посмотрел на саан-ир. Свой саан-ир, тот, что предназначался для его единственной, его невесты, что он должен был как ценнейший дар передать дочери рода Арастан.

Устало покачал головой, не понимая, что на него вообще нашло и с чего он совершил подобную глупость. Он сам себя не узнавал. Девчонка имеет проблемы — это не его проблемы. Она долбанный кадет S-класса, практически робот, без души, чувств и очень ценимой им в женщинах природной покорности. Она — робот! Машина созданная для убийств. Не женщина.

Он потянулся, взял саан-ир, сжал в ладони каленое, не способное разбиться от любого удара стекло, и постарался выбросить из головы все мысли о капитане Сейли Эринс.

Не вышло. Сидя в полуподвальном помещении медпункта, он все так же отслеживал каждый ее шаг, каждое движение, каждое касание к перилам, стене, дверной ручке… Секундная остановка и она подходит к ванной, в которой сейчас стоял под струями воды чувствующий каждый ее вдох Нахамару.

И в висках вновь застучало тяжело, гулко, шумно.





* * *


На этот раз в ванной купался президент Нахмару, а я… просто об этом знала, потому что обе камеры что сейчас имелись в ванной комнате были мои. И поэтому я имела возможность с неожиданным удовольствием наблюдать за тем, как по сильному мужскому телу стекают капли воды, и как эти капли скользят по плитам развитых мышц, и по широкой спине, и по длинным выделяющимся мускулатурой рукам, и по красивому, действительно красивому лицу Антара Нахмару.

И почему-то стало очень сложно сдержаться и не повернуть ручку двери, чтобы «случайно» войти.

Неожиданные для меня ощущения.

Еще более неожиданной стала усмешка на губах самого Нахмару. Мужик, кажется, знал, и то, что я здесь стою, и то, что уже некоторое время с откровенным удовольствием за ним наблюдаю.

— Входите, — раздался его голос, — я не стеснительный.

— Я заметила, — ответила, не сдержав улыбки, — но проблема в том, что как бы я не лишена скромности.

— О да, — на этот раз в голосе отчетливо прозвучала издевка, — и две установленные видео камеры прямое тому подтверждение.

Ага, то есть знал.

— Эм… так они фиксируют вас до пояса, — честно призналась я.

В ванной раздался смех. Кстати приятный, несмотря на ситуацию. Президент Нахмару в целом производил очень приятное впечатление. И ключевым было именно слово — приятное. Неожиданно подумала о том, каково быть женщиной, которую такой мужчина сожмет в объятиях… И смущенно отступила от двери, после и вовсе забралась в кресло, почему-то стараясь не смотреть на постель. Бракованный навигатор, что за мысли?!

Нахмару вышел из ванной комнаты спустя секунд тридцать, в брюках, видимо откровенно заботясь о моей скромности и вытирая на ходу голову. Остановился, глядя на сидящую в кресле меня, улыбнулся и сообщил:

— Сбегать от кахэра Эмара смысла не было, все присутствовавшие там в черной форме сотрудников службы безопасности работают на меня.


Оу…

— Им следовало бы как минимум намекнуть мне на это, — совершенно серьезно сказала я.

— Они пытались, — улыбнулся Антар, — но вы… очень быстро бегаете.

То неприятное чувство, когда откровенно ощущаешь себя дурой с одной стороны, и очень умной с другой. Потому что сотрудники службы безопасности могли бы и остановить кахэра Эмара, но не делать этого не стали… Получили приказ не вмешиваться? С одной стороны приятно — все же тактичность президента приятно радовала, с другой — похоже, мне пытались наглядно продемонстрировать, что столица для девственниц со здоровой кровью не самое безопасное место.

— Эм… — начала было я, и собственно на этом слова закончились.

Потому что президент улыбнулся еще раз, на этот раз широко и ослепительно, после чего у меня случились проблемы с речью, а он ушел переодеваться, готовясь к выступлению.

Откровенно говоря, это и было причиной, по которой я пришла к нему, а не рванула в вирусологический центр.

— Я бы отменила встречу, — тихо сообщила тому, кто, даже находясь в другой комнате, превосходно меня слышал.

— Наори, я не собираюсь убегать от проблем, — раздалось оттуда.

— Сейли, — поправила я.

Нахмару вышел из гардеробной потрясающе красивый в своем светло-бежевом костюме. Красивый настолько, что у меня опять дыхание перехватило. Почувствовала себя кроликом, который откровенно застыл при виде сногсшибательно красивого удава.

— Но ваше настоящее имя Наори, — мягко возразил этот самый удав.

И ощущение волшебства происходящего исчезло, словно смытое ледяной волной.

— Сейли, — холодно произнесла я.

Нахмару мягко подошел, плавно присел на корточки передо мной, и очень нежно спросил:

— Почему?

Протянула руку, поправила его галстук, сделав образ окончательно идеальным, взглянула в черные глаза и спокойно ответила:

— Потому что девочка Наори, младшая в семье, любимица всех родственников, умерла, глядя на то как ее родных долгие месяцы подвергали нечеловеческим пыткам. Действительно умерла, впав состояние летаргического сна. А на корабле Службы Эвакуации она очнулась в тот момент, когда начались торги органами ее тела. Был сейл. Распродажа. Поэтому Наори больше нет, есть Сейли Эринс и только.

Он выслушал мою скупую историю, молча глядя в мои глаза, в которых больше не было слез, никогда. Тяжело вздохнул и тихо произнес:

— Мне жаль.

В его словах было гораздо больше искреннего сочувствия, чем в моих, когда я приносила соболезнования по поводу гибели его дальней тети. И от этого где-то в глубине давно очерствевшей души шевельнулось что-то вроде совести. И эта совесть была очень против того, что мне было необходимо сделать дальше. Очень. Но… Гаэра стала моим домом. С того момента как сотрудники Гаэры вмешались в торги. С того момента как агент разведки, вынужденный раскрыть свое инкогнито фактически стащил меня с операционного стола, вогнав скальпель в горло «хирургу», и защищая меня, не способную даже стоять на ногах, от всего и от всех. С того момента когда разведуправление Гаэры вмешалось в процесс признания меня умственно отсталой, а в детдоме быстро пришли к выводу, что я отстаю в развитии. Не отставала. После всех опытов, что на мне провели, я на порядок опережала сверстников, просто говорить не могла. Но Багора это не смутило, он забрал меня в свою холостяцкую квартиру, где долго и последовательно учил для начала просто смеяться, реагировать, проявлять человеческие эмоции, потом на базу. Статус кадета S-класса я получила досрочно, экстерном закончила Университет Космических сил, и все это время не переставала работать на разведуправление. Потому что Гаэра мой дом, стала им для меня.

И именно поэтому, наступив на горло собственной совести, я спокойно произнесла:

— Не важно. Все кто был причастен к тем событиям, понесли заслуженное наказание.

И проследила за тем, как мгновенно заледенел взгляд президента Нахмару. Да, малыш, ты знаешь о том, что наказание за убийство твоей женщины понесли еще не все. Знаешь, и тебя это тяготит. И я на этом сыграю.

— Расследование еще не закончено, — наконец выговорил кахэр Нахамару.

Улыбнулась в ответ, не скрывая всего, что я думаю по поводу ПЯТИЛЕТНЕГО расследования. Президент нахмурился, но все же остался сидеть рядом, словно хотел вернуть то легкое, едва уловимое чувство единения, что промелькнуло между нами… Затем все же поднялся, глянул в зеркало на галстук, поправленный мной, и повторил ранее сказанное:

— Прятаться я не буду.

Гордый, да? Что ж, будем бить по больному.

— Могу прогнозировать с вероятностью процентов в девяносто, что Малютка устроит нападение, — произнесла я, оглядывая статное тело главы Кахоритянской планетарной системы. — Как вы думаете, сколько в этой вероятности собственно вероятности того, что пострадают окружающие?

Антар обернулся, посмотрел на меня.

— Метки на вас больше нет, — напомнила очевидное.

Нахмару помрачнел, понимая, о чем я.

— Он постарается убить как можно больше так, на всякий случай, — сказала я, и это тоже было очевидно.

Президент помолчал, затем развернулся ко мне и сложив руки на груди, произнес:

— Вы же уже понимаете, что меня убить не так просто.

— Я понимаю, — легко согласилась, и добавила, — он тоже. Если вы проанализируете все его нападения, то обратите внимание, что возле вас он находился максимум полторы секунды.

Кахэр заметно помрачнел.