Блэкаут
Часть 65 из 67 Информация о книге
– Цифры и буквы, – пробормотал Бондони. – Кто же это разберет… – Ему это под силу, – раздался голос за их спинами. Манцано развернулся. Ангстрём стояла в дверях, у ее горла поблескивал нож. За ней стоял человек с темными волосами. Даже при усах Манцано сразу узнал это лицо. Он слишком часто видел его за последние дни в оперативном штабе Боллара. Хорхе Пукао толкнул заложницу перед собой и шагнул в номер. В глазах Сони застыл панический страх. Пьеро почувствовал, как напряглось все тело. – Лорен Шеннон, снимите шнур со штор и свяжите своих друзей. Шеннон мгновенно послушалась. Трясущимися пальцами сдернула плетеный шнур и принялась связывать руки Бондони. – Вы еще можете принять нашу сторону, – сказал Пукао, обращаясь к Манцано. – С вами покончено, – возразил Пьеро. Пукао сочувственно рассмеялся: – Разумеется, нет. Нас миллиарды. Люди, которые устали от западной цивилизации, хищнического капитализма, грязной лжи. Им надоело, что их обирает и эксплуатирует горстка преступников: политики, банкиры и чиновники. Надоело прятаться и прозябать в своих муравейниках и офисах. И ты, Пьеро, ты один из них, из тех, кто сыт всем этим по горло. Он направил нож на Манцано. При этом голос его утратил пророческий тон, и теперь в нем слышались дружеские нотки. – Ты один из нас. И ты это знаешь. Или забыл, как бунтовал на улицах против коррумпированных политиков? Как выступал в Генуе против глобализации? Да, ты стал старше, расстался с иллюзиями. Но только не говори мне, что ты оставил мечту. – В моих мечтах люди не умирают сотнями тысяч от голода, недостатка медицинского… – В твоих мечтах – нет, но в реальности все иначе! Люди умирают каждый день, по всему миру. И против этого ты выступал в Генуе! И это до сих пор заботит тебя! Только теперь ты высказываешь возмущение за бокалом вина, со старыми соратниками. – Он смерил Манцано взглядом. – Разве не так? Пьеро вынужден был признать, что Пукао нашел его уязвимое место. Но сейчас ему было не до дискуссий. Следовало отправить код блокировки. – Даже если мои мечты совпадают с вашими, – сказал он, – в способах их достижения мы с вами расходимся. – Поэтому до сих пор ничего не изменилось, – снисходительно ответил Пукао. – Такое уже проходили в шестидесятых. Демонстрации, коммуны, баррикады… А что теперь? Эти же люди стали банкирами, врачами или адвокатами, проталкивают свои интересы, чтобы купить себе виллу побольше. Чего они добились? Богатые стали еще богаче, бедные потеряли последнее. Сейчас молодые люди консервативны, аполитичны и лицемерны, как их прародители. Мы продолжаем уничтожать окружающий мир. Мне продолжать? Шеннон тем временем связала руки Манцано. Пукао проверил, крепко ли стянуты узлы, и продолжил: – Когда и при каких условиях происходят истинные перемены? Когда в обществе действительно назревает переворот и рушатся старые режимы? Когда в Европе демократия сбросила господство аристократии, а позднее и фашизм? Когда в США была свергнута колониальная власть? Все это было следствием великих потрясений. Людская масса должна осознать угрозу своему существованию. Только когда им нечего больше терять, кроме собственной жизни, они готовы сражаться ради чего-то нового. – Вы сами не понимаете, что несете! – вклинилась Шеннон. – Что вы скажете о падении коммунизма в Восточной Европе? Или о переходе от военной диктатуры к демократии в Латинской Америке? Об Арабской весне? Для этого не понадобилось мировых войн! – Закройте рот и занимайтесь делом, – приказал Пукао и взмахнул ножом в ее сторону. – Падению коммунизма предшествовала война, охватившая весь мир. «Холодная война», уже забыли? Ах да, вы тогда были еще ребенком… – Уж вы-то были мудрым старцем, – съязвила Шеннон. Манцано пытался остановить ее взглядом, но Пукао, похоже, была по душе эта дискуссия. Очевидно, он любил быть в центре внимания. – Вы понятия не имеете, что такое война, – произнес он поучительным тоном. – В Латинской Америке США и Европа использовали марионеточные режимы в своих кровавых походах, и число жертв исчислялось сотнями тысяч. Позднее развитые державы изобрели Международный валютный фонд и Всемирный банк, чтобы сдерживать конкуренцию со стороны государств с переходной экономикой. То же самое происходило в арабских странах. Поэтому люди в какой-то момент восстали. Вот только в Европе и Северной Америке страдания были не столь велики, чтобы породить бунт и перемены к лучшему. Но время пришло. И мы не можем останавливаться раньше срока. Мы должны выстоять, и тогда все изменится. Пукао проверил узлы на запястьях Сони. – Вы хоть сами себя слышите? – спросила она. – Вы говорите, как те люди, против которых выступаете. Весь этот бред о самопожертвовании ради рая на земле, об очищении огнем, о неизбежности жестких мер… Пукао заставил всех сесть на диван. – Подайте мне шнур, чтобы я мог связать вас, – велел он Шеннон. – Там умирают люди! – Это ужасно и тяжело, но неизбежно. Это как с угнанным самолетом, когда военные вынуждены сбить его, чтобы избежать худшего. Кто-то должен умереть, чтобы другие были спасены. – Ублюдок! – взревела Лорен. – Такие, как вы, и угоняют самолеты! – Он бредит, – шепнула Ангстрём. Пукао затянул шнур на запястьях Шеннон и толкнул ее к остальным. – Не хочется затыкать вам рот кляпом. Еще раз крикнете – и мне придется вас убить. Манцано хотелось призвать его к благоразумию, однако он понимал, что с таким человеком нет смысла апеллировать к разуму. – Не утруждайтесь, – вновь съязвила Шеннон. – Больше мне с вами не о чем говорить. Пукао пропустил ее слова мимо ушей, сел перед ноутбуком и взглянул на экран. Пьеро лихорадочно соображал, что ему предпринять. – Мерзавец! – прошипел Пукао и резко развернулся: – Ты так ничего и не понял? Совсем ничего? Даже после того, как они подстрелили тебя… Манцано почувствовал, как внутри его все вскипает от злости. Однако он понимал, что сейчас не лучший момент, чтобы терять самообладание. – Вы неплохо осведомлены, – произнес он с нарочитым спокойствием. – У нас повсюду были глаза и уши. До некоторых пор… – добавил Пукао и на мгновение устремил взгляд в пустоту. – Как ты вышел на нас? Манцано задумался, стоит ли говорить ему правду. Как и все страдающие манией величия, этот человек был непреклонным нарциссом. Любая критика могла обернуться непредсказуемыми последствиями. – Это вы отправили письмо с моего компьютера? – Я его написал, – ответил Пукао. – Загрузил его кто-то другой. – Написано хорошо, – похвалил Пьеро. – Полиция на него клюнула. Но того типа, который загрузил его прямо с вашего коммуникационного сервера, вам следовало бы гнать взашей. Пукао прошипел что-то по-испански. Манцано ничего не понял, но это явно была не похвала. – И заодно всех, кто отвечал за безопасность сервера, – продолжал Пьеро. – Непросто подобрать хороших специалистов, не так ли? – Довольно, – Пукао вскинул руку. – Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Задобрить меня? – Нам и обругать вас нетрудно, – вставила Шеннон. – Это даже предпочтительнее. Полоумный кретин! Пукао улыбнулся: – Мне надоела эта болтовня. Попрощайтесь друг с другом. Сожалею, что вы оказались здесь, вообще-то я пришел только ради Пьеро. Ты здорово потрепал нам нервы, знаешь? – В последнее время я это часто слышу. С ножом в руке Пукао обошел диван и схватил Соню за волосы. Манцано резко вскочил. На секунду даже Пукао замер в замешательстве. Затем остальные повскакивали вслед за ним. – Вместе! – крикнул Пьеро. Он бросился вперед и врезался головой в живот Пукао. Тот попятился, повалился за диван, но тут же вскочил. Бондони со всей силы пнул его в колено. Пукао осел. Манцано тем временем перебрался через диван, что оказалось не так уж просто со связанными руками, и врезался в противника плечом. Они вместе налетели на стену. Пьеро почувствовал жгучую боль в груди. Шеннон подскочила к ним и ударила Пукао между ног. Тот согнулся. Манцано увидел нож в его руке, в крови по самую рукоять. Лорен пнула еще раз. Пьеро не мог вдохнуть, но все же прыгнул вперед и всем весом налетел на Пукао. Они вместе повалились на пол. Манцано видел, как нога Ангстрём врезалась в голову противника. Из рассеченной губы брызнула кровь. Пьеро с трудом поднялся на колени. Рубашка Пукао пропиталась кровью. Пока Соня продолжала работать ногами, Манцано придавил его коленями к полу. – Нож! – просипел он. – Где нож? Все плыло перед глазами. Пукао закрыл голову руками; ножа у него не было. – У меня! – отозвался Бондони. Держа клинок в связанных руках, он уже разреза́л шнур на запястьях Шеннон. Манцано тяжело осел. Пукао не двигался. Шеннон наступила ногой ему на голову и придавила к полу. Она разрезала шнур на руках Бондони и Ангстрём, затем освободила Пьеро. Остатками шнура они связали Пукао по рукам и ногам. Из его рассеченной губы и пореза над глазами текла кровь. Тяжело задышав, он с трудом открыл глаза. – Слишком много ошибок, – процедил Манцано, прижимая руку к груди; должно быть, сломал ребро, когда налетел на Пукао. – Особенно для такого непогрешимого, как вы. Он бросился к компьютеру. В глазах у него потемнело, Пьеро споткнулся, но удержался на ногах. Оставалось еще десять минут. Где же этот код?.. Вот он. Ввести. Оставалось надеяться, что код верный. Откуда на клавиатуре столько крови? Только б не ошибиться… Экран расплывался перед глазами. Окно видеочата. Христопулос. – Да? – Я отправил вам IP-адрес и код блокировки, – задыхаясь, произнес Манцано. – Думаю, это то, что мы искали. Отчего ему не хватает воздуха? – Что с вами случилось? – ужаснулся Христопулос. Вместо ответа Пьеро продолжал: – Все-таки проверьте его. Прошу вас. Быстрее. Сейчас! – Он едва не уронил голову на клавиатуру, но выпрямился и хрипло проговорил: – У нас еще девять минут. – Что? – Просто сделайте! – Пьеро! – закричала Соня. Она бросилась к нему, Шеннон следом за ней. Соня осмотрела его грудь: из пореза под разорванной рубашкой вытекала кровь. Она придавила рану рукой. Манцано, почувствовав боль, без сил соскользнул со стула, на руки Шеннон. Ему стало холодно. Соня склонилась над ним. Почему в ее глазах паника? Словно издалека он слышал, как она зовет его по имени, снова и снова, все тише. Ему хотелось спать, и ничего больше. Манцано закрыл глаза. «Получилось ли у Христопулоса с кодом?» – подумал он.