Блеск шелка

– Неужели? – с трудом выдавила из себя Анна, не в силах справиться с дрожью в голосе. – А что на нем было изображено?

Зоя внимательно посмотрела на нее.

– Святой Петр идет по волнам, а Христос протягивает к нему руки, – ответила она, и на мгновение в ее голосе тоже послышались эмоции – боль и удивление.

Анне был знаком этот оберег: Каталина подарила его мужу. Он был полон глубокого, понятного только им смысла, символизировал полное доверие, способное преодолеть слабость и вселить в душу безграничную любовь. Значит, Юстиниан по-прежнему носит подарок покойной жены. Анна с трудом сдерживала подступившие к горлу слезы, понимая, что ей нельзя разрыдаться в присутствии Зои.

– Юстиниан обедал с друзьями в полумиле оттуда. Полагаю, именно поэтому они заподозрили его в соучастии. А также потому, что в сетях именно его лодки нашли запутавшееся тело Виссариона.

– Но оберег Виссариона мог оказаться в катакомбах в любое время, – возразила Анна. – Когда его украли?

Зоя пошевелилась на подушках.

– В ночь убийства, – ответила она. – В тот день оберег был на Виссарионе – это утверждает не только Елена, но и слуги. Моя дочь могла бы солгать, но слугам незачем это делать, а их слова совпадают.

– Юстиниан! Я думал… – Анна замолчала, не зная, что сказать. Так она себя выдаст. Ее интересует совсем другое. – А что это был за человек?

Она не могла не спросить об этом. Анна помнила, каким был ее брат. Они столько пережили вместе, так похоже мыслили и чувствовали!

– Юстиниан? – Зоя перекатывала это имя на языке. – Иногда он заставлял меня смеяться. Он мог быть резким и упрямым, но слабым не был. – Ее широкий рот напрягся. – Ненавижу слабость! Никогда не доверяй слабым людям, Анастасий, будь то мужчина или женщина – или даже евнух. Никогда не доверяй тому, кому требуется чужое одобрение. В трудную минуту он переметнется на сторону победителя. И еще не доверяй тем, кто нуждается в похвале. Они готовы купить ее любой ценой. – Она подняла длинный тонкий палец. – И прежде всего не доверяй тем, чья вера зиждется на страхе одиночества. Такой продаст свою душу ради имитации любви, чем бы она ни была на самом деле. – В свете факелов лицо старухи исказило страдание, словно она вспоминала свое первое разочарование.

– Так кому же мне доверять? – спросила Анна, стараясь говорить с таким же сарказмом.

Зоя посмотрела на нее, вглядываясь в черты ее лица, в глаза, рот, щеки и мягкую гладкую шею.

– Доверяй своим врагам, если знаешь, кто они. По крайней мере, они предсказуемы. И не смотри на меня так! Я тебе не враг – но и не друг. Ты никогда не сможешь предугадать мои действия, потому что я буду поступать, как мне нужно, праведно это или грешно, чтобы получить то, чего хочу.

Анна поверила ей, но ничего не сказала.

Зоя догадалась об этом по ее лицу и рассмеялась.





Глава 21




Анна сложила травы в сумку, дала последние рекомендации и откланялась.

– Спасибо, – искренне поблагодарил ее Никифорас, когда она вышла в коридор. Очевидно, он поджидал ее. – Мелетий выздоровеет? – В чуть напряженном голосе чувствовалась озабоченность.

В последнее время Никифорас все чаще и чаще посылал за Анной.

– О да, – уверила она евнуха, молясь о том, чтобы ее слова оказались правдой. – Лихорадка начала спадать. Главное, чтобы он пил как можно больше воды и в скором времени – может быть, уже с завтрашнего дня – начал есть.

Никифорас явно почувствовал облегчение. Это был очень чуткий и умный человек.

Анна все больше понимала, как он одинок: ему не с кем было поделиться своими знаниями. Никифорас не только собирал произведения искусства и раритеты, но и ценил сокровища мысли и жаждал ими поделиться.

Они направлялись к одной из галерей. Никифорас повел Анну влево.

– Ты знаком с Иоанном Векком, новым патриархом?

– Нет.

Анна была заинтригована и знала, что об этом можно догадаться по ее голосу. Этот пост очень хотел заполучить Константин, хоть и старался это скрыть.

– Он сейчас с императором. Если подождешь немного, я могу вас познакомить, – предложил Никифорас.

– Спасибо, буду рад, – тотчас ответила Анна.

Ожидая, они поговорили об искусстве, потом – об истории и событиях, послуживших основой для возникновения разных стилей. После перешли к философии и религии. Анна нашла взгляды евнуха более либеральными, чем можно было ожидать. Он раздразнил ее воображение новыми, необычными идеями.

– Недавно я прочитал несколько произведений англичанина по имени Роджер Бэкон, – сказал Никифорос с большим воодушевлением. – Никогда еще не сталкивался со столь выдающимся умом! Он пишет о математике, об оптике, алхимии и о производстве мелкого черного порошка, который может взрываться, – евнух взмахнул руками, – с огромной силой, если его поджечь. Это такая волнующая, пугающая идея! Его можно использовать как на добро, так и на зло. – Он пытливо вглядывался в лицо Анны, чтобы проверить, какое впечатление произвели на нее его слова.

– Автор этих книг англичанин? – повторила Анна. – Он позаимствовал этот порошок или изобрел его?

– Не знаю. А что? – спросил Никифорос, но тут же понял, что она имела в виду. – Он францисканец, а не крестоносец, – быстро произнес евнух. – У него есть множество практических идей, таких, например, как идея шлифовать линзы, а потом собирать их в единый прибор, который сможет увеличивать крошечные предметы до огромных размеров, и тогда их можно будет подробно рассмотреть. – Его голос снова зазвучал громче, в нем слышался восторг. – А есть линзы, благодаря которым предметы, находящиеся за много миль от тебя, можно рассмотреть так, словно они всего в нескольких ярдах. Представляешь, как это поможет путешественникам, особенно в море? Фрэнсис Бэкон либо один из величайших мировых гениев, либо живет в экстазе безумия.

Анна опустила взгляд.


– Возможно, он гений и способен представить себе все это. Но мудр ли он? Это ведь не одно и то же.

– Понятия не имею, – мягко ответил Никифорас. – Чего ты боишься? Неужели так плохо увидеть то, что расположено вдали? Бэкон предлагает соединить линзы в хитрое приспособление, которое можно носить на носу. Благодаря ему те, кто плохо видит, смогут читать. – Голос евнуха становился все громче и взволнованнее. – А еще Бэкон изучает размеры, положение и путь небесных тел. Он уже разработал величайшие теории о движении воды и описал, как ее можно использовать в механизмах, чтобы поднимать и перемещать предметы. И знает, как создать двигатель, который преобразует пар в силу, которая заставляет двигаться корабль по морю, независимо от того, дует ли ветер и работают ли веслами гребцы! Только представь себе!

– Мы сможем производить этот черный порошок, который взрывается? – спросила Анна тихо. – И машины, которые с помощью пара заставляют плыть корабль по морю, без ветра в парусах и гребцов на веслах? – Она не могла избавиться от страха перед этими изобретениями – и перед властью, которую они могут дать той нации, у которой появятся.

– Думаю, да. – Никифорас слегка нахмурился и поежился, словно на него повеяло холодом. – Тогда нам не понадобятся ни рабы на галерах, ни попутный ветер.

Анна подняла на него взгляд:

– Короли и принцы Англии также принимают участие в Крестовых походах, верно?

Это не было вопросом: все знали о Ричарде Львиное Сердце и о принце Эдуарде.

– Думаешь, они будут использовать эти изобретения в военных целях?

Никифорас побледнел. Его возбуждение угасло, оставив ужас, похожий на открытую рану.

– А по-твоему, они не станут этого делать?

– Бэкон – ученый, изобретатель, первооткрыватель чудес Господних во вселенной. – Евнух покачал головой. – Он не солдат, не воин. Его цель – искоренить невежество, а не завоевать новые народы.

– Возможно, он полагает, что остальные люди такие же, как он, – сказала Анна сухо, с сарказмом. – Я же так не думаю. А ты?

Никифорас хотел ей что-то ответить, но тут дверь открылась и из покоев императора вышел Иоанн Векк. Это был представительный сухопарый человек с продолговатым лицом, выступающими скулами и резко очерченным носом. Свое роскошное одеяние он носил с изысканной элегантностью. На Иоанне Векке была шелковая туника и тяжелая, широкая далматика. Но гораздо больше, чем его внешность, поражала сила эмоций на его лице, приковывавшем к себе взгляд.

Познакомившись с Анной, Иоанн Векк обратился к Никифорасу:

– Предстоит проделать много работы.

Это прозвучало почти как приказ.

– Мы не должны допустить, чтобы недавние возмутительные беспорядки повторились. Константин, похоже, не в состоянии контролировать своих сторонников. Лично я сомневаюсь в его преданности. – Иоанн Векк нахмурился. – Мы должны либо убедить, либо заставить его отступить. Союз с Римом должен быть заключен. Ты ведь это понимаешь? Мы больше не можем позволить себе такую роскошь, как независимость. Придется заплатить определенную цену, чтобы не лишиться всего. Неужели это не очевидно? От этой унии зависит выживание – как Церкви, так и государства.

Он яростно размахивал в воздухе узловатой рукой с крупными костяшками, и его перстни сверкали в солнечных лучах.

– Если Карл Анжуйский придет сюда как захватчик – не сомневайся, если мы откажемся от союза с Римом, это станет неизбежным, – Византии придет конец. Наш народ будет истреблен, а тех, кто останется в живых, отправят в изгнание. А разве может сохраниться наша вера без наших церквей, нашего города и нашей культуры?

– Я знаю это, ваше высокопреосвященство, – серьезно ответил Никифорас. Его лицо оставалось бледным. – Либо мы пойдем на уступки, либо потеряем все. Я пробовал поговорить с епископом Константином, но он убежден, что вера – это лучший щит, и мне не удалось поколебать его уверенность.

На лицо патриарха набежала тень, сменившаяся высокомерием.

– К счастью, император даже лучше, чем я, понимает, что поставлено на карту, – ответил он. – И постарается спасти все, что сможет, оценят это наивные религиозные фанатики или нет.

Иоанн Векк быстро осенил Никифораса и Анну крестным знамением и порывисто развернулся. Его богато вышитые одежды взвились, словно вихрь, и драгоценные камни, которыми они были украшены, вспыхнули огнем.

Анна возвращалась по склону холма к своему дому, склоняясь под порывами ветра. Она напряженно раздумывала о том, что услышала – от Никифораса и патриарха.

В Иоанне Векке чувствовалась беспощадность, которую она не ожидала в нем найти, но Анна понимала, что без этого качества он был бы бесполезен для императора. Может, она слишком эмоциональна и примитивна в своих оценках? Вероятно, чтобы добиться успеха, Константину тоже следует проявлять хитрость и изворотливость и быть готовым воспользоваться любым доступным оружием.

А что же с англичанином, который мог видеть на много миль вдаль, приводить в движение корабли без ветрил и гребцов и, что, наверное, страшнее всего, умел создавать взрывающийся порошок? В чьи руки могут попасть такие изобретения? К Карлу Анжуйскому? И если о них известно Никифорасу, то кто еще может об этом знать?

Теперь первоначальные догадки уже не казались Анне такими уж невероятными. Кому-то удалось избавиться одновременно и от Виссариона, и от Юстиниана, убив одного и обвинив в этом другого. Антонин мог стать случайной жертвой. Анну охватила дрожь при мысли о том, что задумавшие это – один ли человек или несколько – на самом деле надеялись, что Юстиниана казнят.

Теперь, когда ей удалось узнать еще кое-что, следовало найти способ расспросить Никифораса о суде над Юстинианом и Антонином. Как один из самых близких советников императора, он должен об этом знать. На суде не было обвинителя. Император сам был «олицетворением закона», и его слово было окончательным – он выносил приговор и назначал наказание. Одного из обвиняемых Михаил решил казнить, а другого – лишь отправить в изгнание.

Наказание Юстиниана и Антонина не только убрало их со сцены, но и напугало тех, кто выступает против союза с Римом. Остался лишь Константин и лишенные лидера народные массы, опасающиеся перемен.

Кто же настоящий убийца? Среди их единомышленников есть предатель, провокатор, подосланный Михаилом? Это было вполне вероятно. Император, окруженный амбициозными религиозными фанатиками, вел борьбу на нескольких фронтах. Но он один нес ответственность за судьбу своего народа – не только на этом свете, но и на небесах.





Глава 22




Анна продолжала смотреть и слушать и все сильнее убеждалась: ей нужно узнать как можно больше о людях, окружавших Виссариона в последние годы его жизни. Наверное, женщины, которые были рядом с ним, могли рассказать о нем больше; она наверняка поймет их лучше. Разумеется, Анна не сказала об этом Зое, когда пришла к ней, чтобы предложить новые травы, и не попросила рекомендовать ее новым клиентам.

И спустя неделю была вознаграждена: Зоя снова позвала ее к себе. На этот раз Анну провели не в ту комнату, куда проводили прежде. Это помещение было обставлено с большим вкусом, в традиционном стиле. Здесь ничто не говорило о характере Зои, словно в этой часть дома она принимала посетителей, которых предпочитала держать на расстоянии.

Там была Елена, облаченная в изысканный темно-бордовый наряд, дополненный подходящими по стилю драгоценностями. Ее волосы были уложены в причудливую прическу и блестели, словно черный шелк. Елена уже не носила траур. Она смотрела на Анну с интересом, но без благожелательности.