Блеск шелка

Анна ожидала услышать в его голосе озабоченность и напряжение. Но Джулиано снисходительно улыбнулся.

– Она не похожа ни на один другой город, – ответил он. – Да, Венеция невероятно красива, таким может быть только город грез, мысль, скользящая по водной глади. Пытаться дотронуться до нее так же бессмысленно, как поймать сетью лунный свет. Но в то же время этот город реальный, как мрамор и кровь, и отвратительный, как предательство. – Глаза Джулиано были полны нежности и сожаления. – В ней есть очарование музыки, звучащей в ночи. Она западает в душу, как самые прекрасные видения, снова и снова всплывая в памяти, когда ты уже думаешь, что наконец избавился от воспоминаний о ней.

Он взглянул на темнеющий горизонт.

– Полагаю, что теперь я не смогу забыть и Византию. Она – нежная, ранимая, более снисходительная, чем Запад. И, возможно, более мудрая. – Джулиано глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

С севера подул ветер, и на гребнях волн появилась белая пена, которую срывало стремительное течение. Шумело море, скрипела деревянная палуба. Анна чувствовала себя счастливой и с нетерпением ждала, когда Джулиано вновь заговорит.

– Знаю, что нам необходимо заново захватить Иерусалим во имя спасения христианского мира, – продолжил он. – Однако боюсь, что мы сосредоточились на цели и не подумали о цене. – Венецианец грустно усмехнулся. – Мы жертвуем Византией, чтобы получить Иерусалим, и в результате теряем весь мир. Не понимаю… Но у меня есть славное красное вино…

– И, конечно, венецианское, – быстро прервала его Анна, избавившись от напряжения, сковавшего ее изнутри.

Джулиано рассмеялся.

– Разумеется. Пойдем и выпьем его вместе за ужином – корабельным, но неплохим, – беззаботно сказал он.

Отогнав от себя докучливые мысли, Анна приняла приглашение. Она оторвалась от поручней, стараясь удержать равновесие на слегка накренившейся палубе.

Это был приятный ужин, хоть она и почти не ощущала вкуса еды. Они с Джулиано непринужденно беседовали на разные темы, обсуждали места, где побывали, людей, которых встречали, общих знакомых. Анна заметила, что Джулиано с удовольствием, без всякой злобы и насмешки, рассказывал о странностях и нелепицах, которые ему довелось повидать. Чем дольше она его слушала, тем больше находила в нем положительных качеств и тем сильнее он ей нравился. И тем меньше у нее оставалось шансов рассказать ему всю правду о себе. Джулиано относился к ней как к человеку, которого не опасался, в котором не видел соперника. Анна понимала, что его доброта по отношению к ней частично связана с тем, что он чувствовал свою полноценность как мужчина, имеющий возможность насладиться удовольствиями, недоступными Анастасию. Ее приятно удивила деликатность, с которой Джулиано старательно обходил эту тему.

В два часа ночи его позвали на палубу, потому что погода ухудшилась. Анна пошла к себе. Она выпила больше вина, чем обычно, и готова была разрыдаться. Не успела Анна закрыть за собой дверь, как жаркие горькие слезы потекли по ее щекам. Если бы она не была такой усталой, то, возможно, ревела бы до тех пор, пока не выплакала бы все до последней слезинки. До каких пор это может продолжаться? Что ей остается, кроме как дорожить дружбой Джулиано, его доверием, снисходительностью, желанием делиться с ней своими мыслями? Анна ни за что не отказалась бы от всего этого ради того, чтобы на короткое мгновение проникнуться жалостью к себе и поддаться отчаянию, перед которым она сама захлопнула дверь.

На следующий день погода была плохая. Из-за шторма, налетевшего с севера, им приходилось держаться дальше от берега. Джулиано был занят управлением кораблем, стараясь не допустить, чтобы судно попало в опасные впадины между высокими волнами, где оно могло потерять паруса и даже мачту.

Очередной разговор между ними состоялся только на следующее утро. Рассветное солнце поднималось на востоке со стороны Кипра, лежавшего далеко за пределами видимости. Море было спокойным, дул легкий бриз, и они чувствовали его сладкое и удивительно чистое дыхание. Бледный свет освещал гребни безмятежных, не тронутых пеной волн. Возможно, в такой рассветной тишине первые люди увидели когда-то землю и вдохнули ее запах.

Долгое время Анна и Джулиано стояли у поручня, почти в метре друг от друга, любуясь распространившимся по небу сиянием, которое растворило тени между волнами. Анне не нужно было смотреть на венецианца – она была уверена, что все его мысли поглощены великолепным зрелищем. Оказывается, совсем не страшно оставаться наедине с морем, от него исходили потрясающий покой и умиротворение.

Во время редких коротких встреч Анна и Джулиано делились друг с другом воспоминаниями, хорошими и плохими впечатлениями, иногда состязались в сочинении небылиц. Она вспомнила многое из того, что рассказывал ей отец, сейчас его истории пригодились. Временами Анна сильно их приукрашивала, и, когда Джулиано об этом догадывался, они дружно хохотали. Анна шутила без всякого злого умысла, и ей не надо было объяснять ему, что она все нафантазировала.

Однажды вечером, когда они, стоя на палубе, наблюдали за тем, как садится солнце, окрашивая в багряные тона горизонт за Кипром, а холодный ветер бил им в лицо, разговор зашел о религии и союзе с Римом.

– Если оставить в стороне гордость и историю, разве разрыв с Римом стоит того, чтобы отдавать за него жизнь? Как по-твоему? – напрямую спросил Джулиано.

Анна неотрывно смотрела на угасающий свет, который менялся прямо у нее на глазах. Не бывает двух одинаковых закатов.

– Не знаю. Не уверен, что хочу, чтобы кто-то указывал мне, как я должен думать. Но наверняка знаю, что нельзя требовать от других людей жертвовать своей жизнью или жизнью тех, кого они любят, просто потому, что они убеждены в том, что римская и византийская веры отличаются друг от друга.

– Возможно, любая Церковь способна лишь дать нам опору, взобравшись по которой мы сможем увидеть, сколько еще нам предстоит пройти и что путешествие, несомненно, стоит того, чтобы его совершить. Рано или поздно мы перерастаем ее и она становится лишь путами, оковами духа. А каким образом мы сделаем все остальное?

В голосе Джулиано не было ни тени насмешки. В темноте Анна почти не различала очертаний его головы и плеч, но чувствовала тепло его тела.

– Может быть, мы должны захотеть этого так сильно и страстно, чтобы никто не смог удержать нас от достижения цели, – тихо произнесла она. – Нас невозможно заставить, нам не надо приказывать. Мы должны сами пройти свой путь, полагаясь на собственные силы, принимать решения, прибегая к свету своего разума, даже если дорога будет короткой. Ну, вот и все.

– Это сложно. – Джулиано медленно выдохнул. – Мне бы хотелось поверить всему, что ты так замысловато и грустно поведал. Наверное, я должен выбрать ваш путь к высшему блаженству. Я долго искал его, пытаясь учиться на собственных ошибках.

Венецианец отклонился немного назад и посмотрел на небо.

– Ну что, Анастасий, пожалуй, пора начинать плести лестницы.





Глава 59




После того как их корабль зашел в Фамагусту, расположенную на востоке Кипра, погода окончательно испортилась. Кораблю приходилось прорываться сквозь шторма, лавировать, с трудом меняя направление. Огромные треугольные латинские паруса были тяжелыми и скрипели, когда провисали, а потом снова вздымались на ветру. Анна не переставала восхищаться искусством мореплавателей. Она сжимала руки, удивляясь тому, как точно и вовремя они все делали, и испытывала страх, потому что знала, как легко может сломаться мачта.

Они уверенно держали курс на юг, мимо побережья Палестины, заходили в Тир, потом в Сидон и наконец приплыли в Акку, большой шумный морской порт. Он был расположен между величественными высокими стенами, возведенными крестоносцами, и торговыми кварталами – пизанским, генуэзским и, конечно, венецианским. Возле оживленных пристаней море было сплошь усеяно кораблями.

Здесь находились ворота, ведущие к Святой земле, и отсюда им предстояло отправиться в сухопутное путешествие в Иерусалим, которое должно было занять от шести до десяти дней.

Анна осталась на корабле, а Джулиано сошел на берег, по-видимому, для того чтобы договориться о разгрузке привезенных ими товаров и покупке других, которые они повезут обратно. Анна стояла на палубе, вглядываясь в обесцвеченную солнцем землю, бледные доки, причалы, возвышающиеся над сверкающей прозрачной водой. Вдруг женщина поняла, что Джулиано смотрит на все это глазами воина, так же как и предыдущие поколения мужчин, которые прибывали сюда издалека, из разных уголков христианского мира, чтобы покорить эти места. Ради чего? Во имя Господа? Во имя Христа? Возможно, некоторые из них преследовали именно эту цель. Или, что более вероятно, жаждали славы. Возможно, это была земля, где текли молочные и медовые реки, – но также реки крови.

На третий день Анна в сопровождении Джулиано сошла на берег. Он приказал команде плыть с товарами вдоль побережья и вернуться через два месяца, к тому времени как они с Анастасием вернутся. На тот случай, если они опоздают, Джулиано велел своим людям купить самые лучшие товары, которые они смогут найти, и дожидаться его.

Анна и Джулиано надели традиционные костюмы паломников: серый плащ с капюшоном и нашитым на плече красным крестом, шарф, сума, широкий пояс, на котором висели четки и бутыль с водой. На голове у путешественников были шляпы (широкие поля которых спереди были загнуты вверх), а за плечами висели котомки и сосуды из тыквы. Анна также захватила с собой маленькую сумку с лекарствами, нож, иглу и шелковые нити, немного трав и горшочек с мазью. Она была рада, что у нее нет зеркала, в котором она могла бы увидеть свое отражение.

Анна посмотрела на Джулиано. На первый взгляд он ничем не отличался от любого другого паломника – хмурое лицо с признаками усталости, лицо путника, прошедшего долгую дорогу и натершего ноги, блеск и одержимость в глазах, губы, шевелившиеся в непрерывных молитвах. Однако легкая и немного развязная походка все еще выдавала в Джулиано мореплавателя.


Анне хотелось бы остаться в Акке подольше, побродить по улицам последнего оплота Иерусалимского христианского королевства, посмотреть, где жили в древности рыцари, короли и даже королевы. Но она знала, что времени у них мало.

– Мы должны присоединиться к остальным, – настойчиво предложила Анна. – Нам нужны проводники.

– Они идут впереди нас, – показал Джулиано. – Мы отправимся через час с небольшим. Будет тяжело. И холодно, как всегда в это время года.

Их группа состояла примерно из двадцати паломников, большинство из которых были одеты в серое, так же как и Анна с Джулиано. Более половины из них были мужчинами, но, к удивлению Анны, в группе оказалось довольно много – шесть – женщин. Среди них была старуха с обветренным лицом, которая при ходьбе опиралась огрубелыми руками на палку. Она без устали, как заклинание, бормотала названия святых мест, в которых успела побывать, – Кентербери, Уолсингем, Лурд, Компостела. А сейчас направлялась в Иерусалим, где находились величайшие святыни христианского мира. Всем паломникам пришлось испытать тяготы долгого плавания; на переполненных кораблях они с трудом находили себе место, чтобы прилечь, не говоря уже об уединении.

Один из них был солдатом и, как оказалось, прирожденным лидером. Именно он вызвался поговорить с темнокожим арабом, который предложил стать их проводником. У этого невысокого человека был жесткий взгляд, хищные черты лица и сломанные зубы. Анна не знала языка, на котором они говорили, но смысл разговора был ясен. Они торговались о цене и условиях. Их голоса звучали все громче и громче. Араб всем своим видом изображал удивление, а солдат настаивал. Обе стороны обрушили друг на друга шквал обвинений. Солдат упорно не сдавал своих позиций, и в конце концов на их лицах появились довольные улыбки. Каждому из них пришлось поступиться определенной суммой денег.

В полдень паломники отправились в путь. Шли размеренно, не спеша. Анна не хотела сближаться ни с кем из попутчиков, чтобы случайно не обнаружилось, кто она есть на самом деле. Она оказалась в неловкой ситуации, потому что не была ни мужчиной, ни женщиной. Однако Анна не могла сдержать любопытство и наблюдала за паломниками, время от времени подслушивая их разговоры. Большинство из них приплыли на кораблях из Венеции, которая была местом встречи паломников из разных уголков Европы.

– Их там тысячи, – сообщил Анне Джулиано во время короткого отдыха. – Менялы на мосту Риальто нажили благодаря им целое состояние. В основном они жалуются именно на это, – он указал на группу паломников, находящихся в нескольких метрах от них, – и на морское путешествие, которое стало для них сущей пыткой, потому что корабли были переполнены людьми.

– Нужно истово верить, чтобы решиться на подобные испытания, – с уважением сказала Анна.

– Или не иметь ничего, что осталось бы на родине, – добавил Джулиано и потом взглянул в ее лицо. – Извини, но это действительно так. Если паломники выживут и вернутся домой, то смогут носить пальмовый венок до конца своей жизни. Это почетный знак. Им простятся все грехи. Члены семьи, соседи и друзья будут их уважать. И они действительно этого заслуживают. – Джулиано заметил ее удивление. – Откуда я это знаю? Я – венецианец и много их повидал на своем веку. Паломники приезжают и уезжают, преисполненные надежд, благочестия и гордости. – Он прикусил губу. – Мы принимаем их, продаем им священные реликвии – как подлинники, так и подделки, – оказываем гостеприимство, сопровождаем, даем советы, везем в Акку или Яффу, отбирая у них почти все деньги.

Анна провела рукой по волосам, которые уже успели запылиться, и улыбнулась ему. Джулиано признался, что его город был корыстолюбивым, но в то же время мудрым и прекрасным. Она поняла, что ему было стыдно за Венецию, хотя он этого и не сказал.

Анна не привыкла целый день быть на ногах. Ее ступни покрылись волдырями, нестерпимо болели спина и ноги – бедняга была совершенно измучена. Она с горечью осознавала, что Джулиано сильнее ее, но не позволяла ему помогать ей, хоть он не раз с искренним беспокойством предлагал ей свою поддержку.

С наступлением сумерек они остановились в таверне. Анна почувствовала невероятное облегчение, когда наконец смогла сесть. И только после того, как они утолили голод, сидя вокруг большого деревянного стола, она поняла, что рада также и теплу. Воздух оказался холоднее, чем она предполагала, а серая одежда паломника не согревала тело так, как шерстяная далматика.



Следующие несколько дней Анна огромным усилием воли заставляла себя идти, несмотря на то что ее ступни были разбиты в кровь. Она была настолько слаба, что шаталась, спотыкалась, постоянно теряла равновесие, но упорно поднималась на ноги. Попутчики отнеслись с пониманием к ее просьбе справлять свои физиологические потребности в уединении, полагая, что она – евнух, и не зная истинных причин. Они не хотели лишний раз ставить ее в неловкое положение.

Паломники одинаково страдали от холодного ветра и дождя, ухабистых дорог, от волдырей на ногах, недосыпания и болей в спине, ведь спать им приходилось на грубых досках. Эта земля была суровой – кругом скалы и пыль, и лишь изредка попадались искореженные ветром деревья. Приходилось долго идти по местности, где не было никакой воды, кроме той, что они несли на себе. Холодный дождь превращал дорогу под ногами в месиво, но успокаивал обожженную солнцем кожу.

Анна старалась не смотреть на Джулиано. Она знала, почему дож поручил ему не только совершить плавание в Акку, но и пройти этот путь, которым в будущем воспользуется армия крестоносцев. Глазами воина Джулиано оценит фортификационные сооружения Иерусалима, их сильные и слабые стороны, то, как они изменились с тех пор, как западные рыцари побывали здесь в последний раз. Доходы Венеции будут в полной мере зависеть от успеха крестоносцев.

Ей не хотелось знать, угнетала ли Джулиано мысль об этом так же, как и ее. Он был венецианцем и должен был рассуждать иначе. Анна представила себе первые римские легионы, которые маршировали по этой земле, чтобы захватить докучливых иудеев. Мог ли даже самый самоуверенный из них вообразить себе, что один человек из Иудеи изменит этот мир навсегда? Спустя тысячу лет эта дорога была протоптана ногами людей, которые ходили по ней зимой и летом, веря, что в каком-то смысле идут по стопам Христа.

Действительно ли они шли по Его пути и было ли это так уж важно?

Анна взглянула на Джулиано и увидела, что он за ней наблюдает. Он улыбнулся; его лицо излучало невероятную доброту и нежность. На одно ужасное мгновение Анна решила, что он догадался о настоящей причине ее усталости. Но потом осознала, что Джулиано тронула ее задумчивость и растерянность, которую он прочитал в ее взгляде.

Анна улыбнулась в ответ, удивляясь тому, что одно его присутствие придавало ей сил.





Глава 60




Спустя пять дней они достигли вершины. Ноги ныли, тело ломило от усталости. Покинув Акку, паломники поднялись примерно на один километр. Перед ними был Иерусалим, вольготно раскинувшийся на холмах. Обращенные к солнцу стены выгорели добела. Их прорезáли узкие темные извилистые улицы. Крыши домов были плоскими. Кое-где среди них виднелись изящные арки куполов и круто вздымающиеся вверх башни.

Деревьев было немного – в основном серебристо-серые оливы и росшие тут и там темные финиковые пальмы. Огромные зубчатые стены со всех сторон окружали город, а великие ворота были открыты, и через них входили и выходили маленькие, похожие на снующих муравьев фигурки – крошечные цветные пятна.

Стоя рядом с Джулиано, Анна не могла отвести глаз от этой картины и даже приоткрыла рот от изумления. Она быстро взглянула на друга и увидела в его глазах не меньшее удивление и восхищение.

Араб-проводник нетерпеливо подал им знак, и они начали двигаться по направлению к Яффским воротам, через которые обычно входили в город паломники. Вблизи стены оказались поистине громадными. Время и давние жестокие осады оставили на них следы. Ворота же были просто исполинскими, размером с половину замка.

Снаружи собралась толпа людей. Все они были темноглазыми, бородатыми, их одежда запылилась от вездесущего песка. Энергично жестикулируя, они разговаривали, спорили, торговались. Рядом было несколько детей, которые играли маленькими камешками – подбрасывали их вверх и ловили тыльной стороной тонких загорелых ладошек, следуя каким-то сложным правилам. Женщина выбивала ковер, поднимая облако пыли. Все было просто и буднично. Шла обычная, повседневная жизнь, лишь мгновение вечности.

Паломникам пришлось снова окунуться в повседневную реальность. Нужно было заплатить проводнику, спросить, в каком направлении им следует идти, подыскать жилье до наступления темноты. Анна с искренним сожалением попрощалась со своими спутниками. Всех их сблизили трудности и лишения, которые им довелось перенести за время странствия, поэтому расставаться было нелегко.

Безопасная часть путешествия закончилась. Анна чувствовала, что угроза была где-то рядом. Но, по крайней мере, физическая усталость и предательские эмоции остались в прошлом. Ее снова охватило чувство одиночества, но уже другого рода.

Они с Джулиано сняли комнаты на постоялом дворе. В первую ночь Анна, несмотря на усталость, почти не спала. Было холодно, темноту наполняли звуки, к которым она не привыкла. Анна слышала голоса, говорившие на арабском, иудейском и других языках, которые невозможно было разобрать. В воздухе ощущался привкус затхлости, который шел от узких закрытых улочек, запах животных и аромат горьких незнакомых трав. Запахи не были неприятными, но они были чужими, и она чувствовала себя очень неуютно.

Анна снова и снова перечитывала указания Зои. Нужно было найти иудея по имени Симча бен-Ихад. Он знал, где находилась икона, и мог установить ее подлинность, но Зоя в своем напутствии наказывала досконально ее рассмотреть. Анна не имела права на ошибку. Она ни на секунду не сомневалась, что в случае провала Зоя при первом удобном случае использует свою власть, чтобы ее уничтожить. Впрочем, если у нее будет эта икона, она поступит точно так же. Раньше Анна наивно полагала, что, получив желаемое, Зоя выполнит свое обещание и отпустит ее с миром. Однако теперь ей следует задуматься о том, какое оружие она сможет применить, чтобы защититься. Зоя не заслуживала прощения.

После того как она найдет и купит икону, у нее будет время подумать о Юстиниане и о том, как добраться до монастыря на Синае.

Утром Анна и Джулиано вместе позавтракали. Они уже привыкли к финикам и слегка черствому хлебу.

– Будь осторожен, – предупредил венецианец, расставаясь с Анной на улице.

Сам он собирался исследовать лабиринты улиц, полускрытые протоки подземных рек и ручьев. Жизнь города, расположенного в пустыне, полностью зависит от воды, и любая армия завоевателей прежде всего блокирует ее источники.