Боярич: Боярич. Учитель. Гранд

– Счастливого пути, – кивнул я. Николай потоптался на месте, но, так больше ничего и не сказав, махнул рукой и направился к загнанному в угол двора вездеходу.

Машина уже выруливала на просеку, когда неожиданно затормозила. Хлопнула задняя дверь, и, выскочив из салона, Мила решительно зашагала в мою сторону.

Оказавшись в паре метров от крыльца, девушка замерла на месте и, растерянно глянув, выдавила:

– Почему?

– Я предупреждал. Разве нет? – пожал я плечами.

– Я о другом. Почему ты избил только ее? – тихо, но непреклонно проговорила Мила.

– Не избил, а продемонстрировал превосходство умения над дурной силой. Но если ты так хочешь, могу и тебе что-нибудь сломать… чтобы завидно не было. – Я удивился, честно.

– Но… но… я ведь… я тоже…

– Она нагадила, а ты попыталась за ней прибрать. Получилось не очень, согласен. Ну, так какие твои годы? Научишься еще. Это всего лишь вопрос практики, а уж Линка-то тебе ее обеспечит сколько угодно, – я ухмыльнулся и кивнул в сторону автомобиля и терпеливо ждущего в нем Николая. – Все. Езжай. Следующее занятие в четверг, в три часа дня.

Говорить, что отправка Лины в медблок – это не только ее наказание за дурость, но и прозрачный намек Ирине Михайловне, я не стал. Умному достаточно… Нет, в разум тетки я не верю, но у нее есть муж. Вот он пусть и объясняет…

Проводив взглядом отъехавшую от ворот машину, я вздохнул и, покачав головой, отправился в дом. Я люблю свою работу и терпеть не могу смешивать ее с личными делами. Настроение в таких случаях, гарантированно будет испорчено. Проверено неоднократно и только что в очередной раз подтверждено практикой.

Все удовольствие от учебного процесса насмарку. Эх… С другой стороны, оставить выходку Лины без внимания я тоже не могу. Принцип. Кстати, о принципах… а ведь Гдовицкой при обсуждении источников слухов встал на защиту только Милы, напрочь умолчав об Ирине Михайловне… Хм.





* * *


Пока машина катилась по шоссе в сторону имения, Мила молча перебирала в уме события заканчивающегося понедельника, и… все. Оценивать и анализировать происшедшее мозг отказывался напрочь, но при этом непрерывно крутил одни и те же картинки сегодняшней «тренировки».

Начать с того, что сразу по приезде к Кириллу оправившаяся за воскресенье от событий прошлой недели Линка вновь «прошлась» по новому жилью двоюродного брата. А тот даже не отреагировал. Спокойный как удав, не размениваясь на лишние слова и эмоции, Кирилл вновь погнал сестер на пробежку, правда, на этот раз дело обошлось без подавителей и жалящих техник. Но закончилась пробежка точно так же, как и на предыдущем занятии, трансом и долгими упражнениями по прокачке Эфира через себя. Разве что по окончании тренировки тело уже не болело… Так, чуть-чуть, в первые десять минут. А потом… Сестры как раз выбрались из пруда, когда показавшийся на веранде Кирилл неожиданно размазался в воздухе и возник рядом. Милу парализовало. Она только успела почувствовать «пулеметную» очередь довольно болезненных уколов пальцами в район позвоночника и безвольно осела на бортик пруда. А дальше ей осталось только смотреть и слушать. Благо по-прежнему неуловимо-стремительный двоюродный братец «позаботился» о ней, оперев спиной на ствол росшей рядом рябины, так что Мила имела возможность видеть все происходящее… и никак не могла в нем участвовать.

Лина замерла в ступоре, наблюдая за нападением на сестру, а когда очухалась, перед ней уже оказался Кирилл.

– Я ведь предупреждал… – покачав головой, произнес он в лицо сестре. Та побледнела и… атаковала.

Абсолютно невозмутимый двоюродный брат легко и незаметно сместился в сторону от любимого огненного хлыста Лины и, ни на секунду не изменившись в лице, влепил сестре кулаком в корпус. От чудовищной силы удара близняшку снесло. А когда она поднялась на ноги, материализовавшийся рядом Кирилл нанес еще один удар. Хруст, вскрик, и упертая Лина пытается подняться с песчаного покрытия полигона, куда ее унесло очередным таранным ударом двоюродного брата. Левая рука висит плетью, а правую она прижимает к боку, куда в первый раз угодил кулак Кирилла. Лина рычит, и вокруг нее вырастает кокон водяного щита, пузырящийся и кипящий, а сверху его покрывают багровые разводы огненного купола.

Лине еще далеко до профессионализма опытных бойцов, в отличие от них, ей нужно хотя бы полминуты, чтобы уйти в боевой транс и избавиться от боли. Но ее противник этого времени не дает. Кирилл вновь размазывается в воздухе, и рдяной кокон лопается с громким хлопком и вспышкой, от которой Мила тут же начинает моргать – единственное доступное ей движение. Даже кричать не получается, в отличие от Лины, чей истошный крик внезапно раздался над полигоном и тут же оборвался.

Проморгавшаяся Мила увидела сестру, валяющуюся, словно сломанная кукла, в центре площадки, и идущего от нее по-прежнему невозмутимого двоюродного брата. Вот он, не обращая никакого внимания на Милу, исчез в доме, чтобы через минуту вернуться вместе с Николаем, несущим под мышкой какой-то сверток. Тихо переговариваясь, они склонились над сестрой и принялись что-то с ней делать. А потом охранник, бережно подняв Лину, чьи руки и ноги оказались уже «закованы» в лубки, унес ее в дом.

Кирилл, шагавший следом, остановился перед сидящей под рябиной обездвиженной Милой и наклонился так, что в его глазах она увидела отражение собственного испуганного взгляда… А через секунду что-то щелкнуло, и ей показалось, что тело окатили кипятком. Но это такая мелочь по сравнению с возможностью двигаться. Только слезы почему-то не слушались и текли, текли по щекам…





* * *


Полигон при гимназии оказался довольно просторной площадкой с плотно утрамбованным песчаным покрытием. Хм. Может, у себя так же сделать? А что, моих невеликих сил должно хватить. Правда… Я прикинул, сколько времени мне понадобится, чтобы утрамбовать домашнюю площадку, и вздохнул. Нормальный вой проделал бы такой фокус минут за десять, раз пять применив «стопу великана». Мне же придется потратить полдня как минимум. На «стопу» у меня просто не хватит сил, а доступный аналог имеет радиус всего полметра и куда меньшую силу давления… Обидно? Разве что чуть-чуть.

– Кирилл? – раздавшийся за моей спиной голос отвлек от размышлений, и я обернулся. Ну да, кто еще это мог быть, кроме моего верного заместителя…

Да, Леонид прочухал все положительные моменты своей должности и действительно впрягся в работу. При этом весь контроль, официальные бумажки, общение с администрацией и прочие «радости» он свалил на меня, а сам на себя взял общение и взаимодействие с одноклассниками и развил такую бурную деятельность, что я только диву давался. За несколько дней он, кажется, умудрился узнать об учениках нашего класса то, чего не знали даже их родители. Кто по какому предмету не успевает и кто из учеников может взять такого неуспевающего «на прицеп», кто какую музыку предпочитает, у кого когда день рождения… Вроде бы мелочи. Но когда они выстраиваются в систему… Авторитет Леонида ощутимо пополз вверх. И все потому, что он не пытался ни на кого давить или лезть с советами и руководством. Нет. Но когда этот улыбающийся парень вежливо просит увлекающуюся вышивкой одноклассницу помочь с подарком на приближающийся день рождения кого-то из ребят, вручает ей профессионально собранный набор из всяких ниток-иголок и прочих абсолютно неизвестных непосвященным «примочек» для вышивки, о каком давлении тут может идти речь? Или два загоревшихся идеей авиамоделизма орла грустят над каталогом миниатюрных двигателей и систем беспроводного управления для моделей – и тут же с подачи Леонида рядом появляется увлекающийся артефакторикой Осип Резанов, который, просмотрев информацию по представленным в каталоге изделиям, разносит их в пух и прах и, не отходя от кассы, на каком-то обрывке начинает рисовать свой вариант… а полюбовавшиеся на выходящее из-под его руки творение моделисты в ответ клятвенно обещают сделать ему маленькую летающую бабочку… которую тот подарит первой леди нашего класса… Вербицкая же делает вид, что ничего этого не слышит, но довольно улыбается. Все заняты, все при деле и довольны… и благодарят Бестужева. В общем, жизнь кипит. Ну, а раз этот говорливый сын дипломата отыскал меня, значит, пришло время и мне включиться в этот процесс.

Я выудил из кармана приглашение в музей, привезенное вчера Николаем, и, покрутив его в руках, передал Леониду. Но, вопреки моим ожиданиям, он не стал вскрывать неподписанный конверт сразу, а спрятал его во внутренний карман френча. Хм… Интересно…

– Что у тебя? Еще один запрос на помещение? – вздохнув, присел я на одну из лавочек, что спускаются к полигону, образуя эдакий куцый амфитеатр.

– Нет. С помещениями все, – довольно ухмыльнулся Леонид. – Даже с запасом получилось.

– Не понял! С каким запасом? – возмутился я. – Да я за каждую комнату бился, аки лев! А у тебя, оказывается, какой-то запас образовался?!

– Ну да, ну да… – покивал Бестужев. – Бился. Правда. До последнего издыхания… За что тебе большое человеческое спасибо от нашего класса. А запас случайный. Осип с моделистами в одном кабинете засел и уходить не хочет. А им и в радость… Вот у нас пустующее помещение по соседству с ними и возникло… Но это ненадолго, знаешь ли.

– Вот как?

– Ага. Я посмотрел списки факультативов и ужаснулся, – с деланой горечью проговорил Леонид и тяжело вздохнул. – У меня остался «неохваченный» кадр. Признавайся, Кирилл Николаевич, чем ты в свободное время увлекаешься?


– Твою же медь…

– Помимо бюрократии и воркования с Катериной Фоминишной, я имею в виду, – уточнил этот… этот. Хорек белобрысый!

– На святое покушаешься, ирод! – нахмурился я. Леонид в ответ хохотнул, но тут же посерьезнел.

– Кирилл, правда… Даже я факультатив себе подобрал. И вообще это была твоя идея, между прочим. Так что нечего отмазываться.

– Ла-адно… – я кивнул. – Пиши: кулинария.

– Че-эго? – вытаращился на меня Бестужев.

– А чего такого? – пожал я плечами.

– Хм, и чем тебя не устраивает наша столовая? – не понял он.

– Люблю домашнюю еду. Не заговаривай мне зубы, – фыркнул я. А что? Умывальник в помещениях, выделяемых под факультативы, есть всегда. Найти плиту и маленький холодильник тоже не проблема, паутинные барахолки мне в помощь. Равно как и посуду, по минимуму.

– То есть ты серьезно? – уточнил Бестужев.

– Ну да… А что? Готовить я люблю, и возможность поесть горячей домашней еды сразу после уроков, когда желудок урчит от голода, вполне неплоха. Да просто чаю попить на большой перемене, не толкаясь в столовой, уже хорошо… А потом, на сытый желудок, можно и домой ехать.

– Хм. Ладно, запишу, – помедлив, кивнул Леонид и, развернув экран браслета, принялся стучать по клавиатуре. – О! А ведь у гимназии уже был такой факультатив… Закрылся пять лет назад…

– Вообще замечательно. Если окажется, что их «реквизит» не сдали в утиль, Катерина М… кхм, Фоминишна подпишет бумаги с легкостью… и не придется ее уговаривать, – порадовался я.

– Ну да, ну да. А в крайнем случае можно будет обратиться к Осипу. Если уж он движки для моделей делает, то с холодильником и плитой тоже должен справиться, как думаешь? – проговорил белобрысый и свернул экран браслета. – Вот так. Кстати, Кирилл. До начала урока осталось семь минут.

– Понятно, – вздохнул я и, бросив короткий взгляд на площадку полигона, нехотя поднялся с нагретой нежарким осенним солнцем лавки. – Тогда идем.

Заметив мой взгляд, Леонид неопределенно хмыкнул, и мы потопали в сторону главного корпуса.

– Осматривал будущее поле боя? – поинтересовался Бестужев, которому явно не нравилось идти молча.

– Можно и так сказать. Кстати, я тут искал информацию о правилах поединков, но ничего не нашел, кроме обязательного присутствия представителя школы в качестве судьи. У тебя нет сведений на этот счет? – поинтересовался я.

– Да какие там правила… – махнул рукой Леонид. – Это же не официальная дуэль. Так, скорее жесткий спарринг. Бой до падения одного из противников, запрет на дистанционные техники.

– На все?

– Нет, конечно. Только на те, что бьют по площадям. Всяческие «хлысты» и «кулаки» с «таранами» разрешены. В общем, как-то так.

– Понятно.

– Волнуешься? – спросил Леонид.

– Не сказал бы, – я в ответ пожал плечами. – Скорее, просто не хочу сделать что-то идущее вразрез с правилами. На кой мне нужны обвинения в неспортивном поведении, согласись?

– Это да… – покивал Бестужев. – Кстати, о спорте. Ты не знаешь, куда делась Лина Громова?

– Хм… Нормально. И при чем здесь спорт? – не понял я.

– Так ведь вчера они с сестрой чуть ли не половине школы разболтали, что после уроков едут к тебе на тренировку. Вот кстати, а что за тренировки?

– Да так, по рукопашке их подтягиваю, – отмахнулся я. – А то стыдно даже. Вои, а в ближнем бою – один пшик.

– Я-асно, – протянул Леонид. – Кхм. Я-то думал… Ну ладно. Так что случилось с Линой?

– Неудачно упала.

– Как это? – не понял Бестужев.

– Ну… вот как-то так. Упала, поломала ноги и руки. Да ничего, к пятнице ее Иннокентий Львович приведет в порядок, и госпожа Громова вернется, чтобы продолжить муштру вверенного ей подразделения.

– Упала. Неудачно. Ну да, ну да, – тихо проговорил Леонид и согласно покивал. – То-то, наверное, ее мамочка расстроилась. Небось, теперь и на тренировки к тебе пускать не будет.

– Расстроилась? Не знаю, может быть. Но насчет тренировок… это решает дед. А боярина Громова такими мелочами, как пара переломов, не переубедить.

– Верю, – хмыкнул Бестужев. – Отец мой такой же. Особенно когда дело касается серьезных тренировок. Говорит, без пота и крови не бывает результата.

– Что, и ноги-руки переломать не боишься? – протянул я, и Бестужев кивнул.

Мы дошли до класса, и разговор сам собой увял. Впрочем, главное было сказано и услышано…