Будем жить!

– Смешно, ага! – Настя возмущенно фыркнула. – До слез! Представь, что там, под землей, умирают люди. От голода, от жажды, и ничего не могут сделать! Держатся из последних сил! Рассчитывают каждый глоток воды, каждую крошку хлеба! Смешно тебе, да?! Щас как тресну!

– Ну чё завелась-то?! – Митька слегка растерялся от такого ярого напора. – Это я так, ради прикола ляпнул! Ну жалко людей, да! Мы-то при чем? Речь шла за бэтээры, так где их искать, кроме как у вояк? И у меня предложение – девчонки сидят дома, пасут зомботелок, а мы втроем рвем когти в Татищево, вернее – в Светлый. А еще вернее – к шахтам. Там и оружие есть, и машины крутые. Надо все к себе таскать, Андрюха прав. Больше захомячим – авторитет будет больше. Вот такое мое предложение. Есть возражения?

– Нормальное предложение, – кивнул я. – Подумать надо, когда ехать. И как вооружиться. Там и мутанты будут, уверен. Нам бы как-то насчет фуры придумать – например, наделать стрелковых амбразур в ее бортах, чтобы огонь вести можно было. Но тогда надо усиливать борта…

– Отвезите меня к родителям! – Голос Кати был почти не слышен, но я его услышал. – Я хочу с ними проститься! Пожалуйста!

– Отвезем… Мить… Миш… давайте съездим? Прямо сейчас. Позавтракали, что еще делать? А девчонки тут останутся – бдить будут. Сокровища охранять. А мы еще к Волжскому райотделу съездим – посмотрим, что там и как. Кстати, надо бы и горючкой разжиться – я видел по дороге «КамАЗы», – сольем, а то ездим, ездим, а все не заправляемся. В баке уже на донышке плещется. Хм… не совсем на донышке, но… в общем, заправимся! Канистр надо набрать – заедем за ними в автомагазин. Может, в аптеку заглянем. В общем, помародерим всласть. Ну и разведаем. Все равно больше делать нечего…

– Опять мы остаемся! Ну что за черт?! – Настя в сердцах стукнула кулаком по столешнице и поджала губы. – Почему мы должны торчать тут, пока они гуляют?

– Насть, они не гуляют. – Лена укоризненно помотала головой. – Они по делам едут. А нам и тут дел хватит. Ребята, только будьте внимательнее, ладно? Мы без вас пропадем, помните об этом. Не лезьте никуда без соображения! Ладно?

– Ладно! – легко согласился я. – Полезем с соображением!

– С соображением! С соображением! – заголосили Мишка и Митька, и девчонки заулыбались. Только Катя осталась серьезной, мрачной, как на похоронах. Неужели все-таки что-то вспоминает? Может, не стоило врать?

Видимо, та же мысль пришла в голову Лене. Она посмотрела на Катю, бросила быстрый взгляд на меня и тут же потупилась, нахмурив брови, что-то соображая. Наверное, все-таки пожалела, что не рассказала Кате все с самого начала. Но теперь – что сделано, то сделано. Нечего жалеть. Все будет, как оно будет. Переживет как-нибудь! Худшее уже позади.

Собирались мы недолго. Все, что нам нужно, уже лежало в машине. Оружие, боеприпасы, инструменты на случай, если нам придет мысль взломать какую-то дверь. В хозпостройках нашли три канистры, видимо, ранее используемые садовником для заправки газонокосилки и всякой такой садовой ерунды. Бензина в них не было, я проверил крышки – те закрывались плотно, так что канистры бросили в багажник. Очень не хотелось разлить солярку по машине – ее потом никакими средствами не выведешь. Вечно будет вонять, она ведь не испаряется, как бензин.

Еще нашли шланг для откачки горючего – длинный, с грушей. Жамкаешь грушу, она накачивает горючку. Хорошая штука. Нахлебаться той же солярки нет никакого желания, а я знаю – при откачке горючего хочешь не хочешь, а дряни этой обязательно попробуешь на вкус, иначе никак.

Выехали около полудня – сегодня спали долго, отдыхая после ночных приключений, да и спешить не было никакой необходимости. По большому счету – куда нам спешить? Что изменится, если мы поедем на час, на пять часов, на пять дней позже? Ни-че-го. Наша жизнь стала такой, какой, наверное, была у древних, доисторических племен: если есть еда, есть где укрыться, если ничего не угрожает, зачем куда-то идти, суетиться, думать, где добывать пищу? Лежи в тени дерева, ешь, пей, хм… размножайся. Рай!

Вот и у нас – еды пока что сколько угодно, в школу идти не нужно, так зачем особо суетиться? Другие райотделы полиции кто-то подломает? Да и черт с ними. Я и не рассчитывал на все арсеналы в городе. Если сумеем взять еще хоть один, это уже хорошо. Но не сегодня. После Ленинского УВД мы все так вымотались, что одна только мысль о том, что придется снова вскрывать бронированную дверь и лазить по трупам дежурных, отыскивая ключи от оружейки, вызывала просто-таки тошноту. Пару дней выждем и снова бросимся мародерить по оружию. Отдохнуть надо.

Ехали небыстро, высматривая брошенные грузовики. У первого же «КамАЗа» остановились, проверили баки. Как и следовало ожидать, они были полны. Взяли себе на заметку эту машину, а пока слили соляру из одного бака, наполнив и бак джипа, и канистры. При всем при том в баке «КамАЗа» осталось еще полно горючего – бак был самодельным, переделанным для дальнобоя, так что емкость его была в разы больше, чем у стандартного.

До Катиного дома добрались примерно через час-полтора после выезда с базы. Заправка отняла время. Но опять же – куда спешить? Чего-чего, а времени у нас теперь предостаточно. Все равно делать нечего…

Всю дорогу я посматривал на Катю – нет ли истерики, ну и… вообще. Мало ли как себя поведет, увидев мертвых родителей. Вернее, то, что от них осталось.

На Горе было тихо – ни людей, ни животных. Только птички мелькали в небе да шумел в проводах горячий июньский ветер. И запах мертвечины – сладкий, привычный, но такой мерзкий…

В квартиру пошли Митька и Мишка, ну и Катя, само собой. Я остался охранять машину. Прежде чем подняться, обшарили подъезд на предмет нахождения мутантов и всякой бандитской нечисти – поднялись и спустились по лестницам. Никакой нечисти не обнаружили и со спокойной совестью пошли в Катину квартиру. Заранее договорились: если я услышу автоматные очереди и никто не закричит ни в рацию, ни просто так, – чтобы не дергался. Значит, выбивают дверной замок. А как его еще вскрывать? Ключей-то нет, ломика тоже. А вот очередь из автомата для замка в самый раз, особенно если дверь деревянная. Но даже если стальная – все равно автомата не перенесет, несварение у нее будет от автоматных пуль. Даже если это жалкий калибр 5.45.

Так оно и получилось. Через пару минут, после того как ребята исчезли в подъезде, раздались автоматные очереди – по три патрона штуки три очереди или больше. Точно, дверь вскрывали. И видимо, открыли, потому что еще минут пятнадцать ничего не было слышно. А вот потом…

Потом хлопнул одинокий пистолетный выстрел, прозвучавший в тишине вымершего микрорайона как пушечный гром. Это уже было совсем не по сценарию, потому я схватил рацию и прокричал:

– Эй, народ, вы чего там?! Развлекаетесь, что ли?

Рация молчала секунд десять, потом глухой Митькин голос ответил:

– Мы уже идем. Опасности нет.

И отключился.

Они вышли вдвоем. Кати не было, сердце у меня екнуло и заныло. Когда подошел Митька, держа в руке листок, явно вырванный из тетради, я уже все понял и молча протянул руку. Митька вложил в нее листок и полез на пассажирское сиденье. Глаза его подозрительно блестели, он был бледен и совсем не выглядел тем Митькой, которого я знал. Мишка был ничуть не веселее и, усевшись на заднее сиденье джипа, закрыл глаза и сделал вид, будто уснул.

«Ребята, я все вспомнила. Все, что со мной было. Я знаю, что вы меня обманули, чтобы не расстраивать, думали, что не вспомню. Но я вспомнила. И я не хочу жить. Я ухожу к моим папе и маме, к братику и сестренке. Я знаю, они меня ждут. Простите и помните меня.

Ваша Катя».

– У нее в руке было, – хмуро пояснил Митька. – Попросилась попрощаться с родителями, пошла в квартиру, а потом бах, и все. И записка.

– Может, стоило ей рассказать? Как-то объяснить, что жизнь на этом не закончилась, что она и все девчонки не виноваты? – с заднего сиденья сказал Мишка. – Ну как психологи делали! Объясняли жертвам, что они не виноваты, что виноват преступник. А то я читал, что после изнасилований бывало такое, что девушки кончали жизнь самоубийством. Не выдерживали угрызений совести. Им казалось, что это они виноваты в том, что их изнасиловали.

– Пистолет забрали? – спросил я, не отвечая на вопрос. А что я отвечу? Может, и надо было рассказать, так кто же знал? Оружие не надо было давать? Так она другим способом бы покончила с собой, если задумала такое дело. Если человек решил завершить свою жизнь – кто ему может помешать? Даже если руки свяжешь – так он сосуды на запястьях перегрызет!

– Здесь ее оставим? – уже почти нормальным, деловитым голосом спросил Митька. – Или хоронить повезем?

– Она хотела быть с родителями, – ответил я, запуская движок. – Вот пусть тут и лежит.

На душе у меня было мерзко, хотелось вопить, отправляя ругательства туда, где предположительно сидит этот белобородый «дедушка» с нимбом над головой. Богохульство, да. Так какого черта он ТАК развлекается?! За что это нам?!

Спустились с Горы по Мясницкой на Горную, по Горной проехали до Октябрьской, по Октябрьской – к Волжскому отделу полиции. Тут было тихо и мирно, никто еще не покусился на «наш» райотдел. Я остановился напротив его дверей, минуту думал, слушая, как тарахтит движок джипа, а потом скомандовал Митьке, и тот молча кивнул. Еще минуты три Митяй корябал на листке бумаги, что лежала между сиденьями, послание чужим мародерам, через пять минут это самое послание уже висело на двери райотдела. И было там вот что:

«Всем, всем, всем! Имущество этого райотдела объявляется собственностью Андрея Комарова и его комаровцев! Те, кто попытается украсть это имущество, будут убиты!

Командир отряда А.Комаров

ЗЫ Тот, кто хочет присоединиться к нашему отряду, может найти нас в Усть-Курдюме, в газпромовских домах. Частота рации для связи…»


Ну и все. А что еще можно было написать? Кого-то, может, и отпугнет. А если кого-то не отпугнет – пусть оглядывается. Ей-ей, я буду стрелять, если не отдадут. Сейчас не до сантиментов. Сейчас надо выживать. А оружие – залог выживания. Кто первый встал – того и тапки. Мы правы в любом случае. Не заняли райотдел раньше? Ваши проблемы.

То же самое надо будет проделать и с Заводским УВД, и с Кировским, и с ГУВД. Может, и прокатит. Людей бы нам еще побольше… надежных людей. Своих. Страшно давать оружие чужакам. Эдак можно и до бунта дожить… решит кто-то, что моя власть не от бога, а совсем наоборот, и устроя мне экзорцизм. И никакие бронежилеты не помогут. И запоры в дверях.

После РОВД решили проехаться по Набережной, посмотреть, что и как. Там вообще-то большой массив домов, может, кого-то все-таки найдем? Людей надо набирать. Без людей сгинем. Жалко, что те девчонки с лошадьми сразу с нами не согласились уехать. По всему видно – хорошие, дельные девчонки. И работы не боятся. Нам такие нужны.





Глава 4




24 июня, день, вечер, ночь.

Андрей Комаров

Я уже собрался свернуть налево, в сторону Затона, когда по машине ударило, будто молотком. Звука выстрела я не услышал. Во-первых, помешала звукоизоляция машины. Во-вторых, дизельный движок никогда не отличался низким уровнем звука – рычит он не слабо даже тогда, когда работает на холостых. Это бензиновые микролитражки мурлычат, как кошки, наш брутал рычит, как медведь.

Моя нога автоматически нажала на газ – и не потому, что я впал в истерику, перепугался, и все такое прочее. Просто мозг сразу сообразил, на уровне подсознания: «Валить отсюда надо! И как можно скорее!» Вот и дал газку. Что, наверное, нас и спасло. Пятиэтажка, в которой находился ресторан кавказской кухни (то ли «Арагви», то ли еще что-то такое), прикрыла нас от невидимого стрелка, и джип понесся в сторону въезда на мост, оставляя после себя эхо и едкий солярный дым выхлопа.

– Все живы? – обернулся я, прижав машину к стене, окружающей территорию грязелечебницы.

– Все! – мрачно кивнул Митька, держась рукой за плечо. – Только меня вроде как зацепили. Нет, не делай такое лицо, не надейся – не сдохну! Слегка зацепило. Крови до хрена только, перевязать бы надо.

Он быстро сбросил разгрузку, стянул пропотевшую рубаху, обнажил плечо. Кровавая борозда сильно кровоточила, но, слава богу, пуля сорвала только кусочек кожи, слегка задев мышцы. Неприятно, больно, но не катастрофично. Засыпать стрептоцидом или просто промыть чем-нибудь вроде мирамистина, и заживет, как выдавленный прыщ. Ерунда!

Я тут же довел это до сведения моего соратника, чем вызвал бурный приступ неудовольствия, – сравнить его героическую рану с прыщом, как у меня язык-то повернулся?!

Нужные средства перевязки у нас были – спасибо Насте. Она заранее заготовила аптечку, имея в виду возможные боевые ранения. Вот как сейчас, к примеру. Тут были и порошки, и мирамистин, являющийся великолепным антисептическим средством (и кстати – профилактическим средством против венерических заболеваний, насколько я знал со слов старших парней).

На перевязку ушло минут десять, а потом стали решать – что делать и как жить. И как сделать так, чтобы кое-кому не жить. Митька яростно и воинственно вопил, предлагая изжить со свету негодяя, покусившегося на его сдобное тело, Мишка ему поддакивал (но надо заметить – не очень уверенно). Я не говорил ничего, ибо и говорить-то особо было нечего. Только ругаться, а от ругани мало что изменится.

– Вы заметили, откуда стреляли? – прервал я очередную тираду Митьки. В основном матерную.

– Мне кажется, я заметил, – кивнул Мишка. – Из «Словакии». То ли с пятого этажа, то ли с шестого. Я еще раньше заметил, там что-то блестело. Сразу вспомнил, что так ловили снайперов, – типа прицел блеснул, и все, вот он.

– А чё не сказал? – скривился Митька и потрогал забинтованное предплечье.

– А что я скажу? Что там что-то блеснуло и, наверное, сидит снайпер? – Мишка криво усмехнулся. – Ты бы первый поднял меня на смех! Мы не на войне, так что какие снайперы?

Митька ничего не ответил. А что ответишь? Прав Мишка, на сто процентов прав. Мало ли что где-то блеснуло? Из-за этого поворачивать назад?

– Андрюх, ну что будем делать? Пойдем на разведку? Узнаем, что за сволочь палит по прохожим? Вернее, проезжим…

– Никуда не пойдем. Поедем домой. Нас мало, и это все опасно. Если туда идти, то только ночью, и то с опаской. А оно нам надо? Просто запомним – сюда не соваться, вот и все. У нас и без этих уродов дел хватает.

– Андрюх… – Мишка вдруг нахмурился, будто что-то вспомнил. – Знаешь, я только сейчас сообразил… машина у гостиницы стояла. Я не всю видел, только кабину, но очень она была похожа на ту машину, в которой твой… хм… дружбан приезжал на разборку с кавказцами. Вы-то не видели, а я видел, когда сидел с пулеметом! Они машину далеко оставили, за углом, но мне было видно. Это магнитовская машина, вроде как «МАН». И вот она здесь. Совпадение?

– Может, и совпадение… – Я повернул ключ в замке зажигания. – Поехали. Потом все обдумаем. Домой. Хватит приключений!

– И мы что, все так оставим?! Никакой ответки? – Митька был искренне возмущен, и похоже, что Мишка был с ним согласен. – Так нельзя! Если мы сегодня будем прощать всем, кто в нас шмаляет, завтра нас вообще задушат!

– Мить, ты в своем уме? – возмутился я. – Нас трое! А там сколько – ты знаешь? Нет! И я не знаю! Там сидит снайпер, который видит все подходы к гостинице! И на этом расстоянии из любой снайперки посадит пулю в лоб! А за нами девчонки! Погибнем мы – кто о них позаботится?! Настя и Лена, а еще толпа «зомбачек»! И мутанты вокруг! А девчонки даже ездить на машине не умеют! Даже за продуктами, если что, не съездят! Понимаешь?

Я отжал педаль сцепления, мягко воткнул первую передачу, отпустил педаль, и джип тихо двинулся вперед, почти не изменив тона работы движка. Потом включил вторую передачу, третью, четвертую… джип катился по Большой Затонской вдоль судоремонтного завода, аккуратно объезжая брошенные легковушки. Здесь было довольно-таки тесно, приходилось протискиваться, едва не цепляя брошенное «железо» бортами, но я справился. Ей-ей, сделался настоящим Шумахером… М-да… скоро уже никто и знать не будет, что это такое – «быть Шумахером». И вообще… ничего знать не будет.

– Что притихли? Что скажете по делу?

– А что сказать… – нехотя откликнулся Мишка. – Прав ты на сто десять процентов. Мало нас. Очень мало. И пока мы не организуемся как следует – соваться в разборки нам нельзя. Верно, Мить?

– Да верно… мать-перемать! – Митька сплюнул в приоткрытое окно. – Только обидно! Сидит какая-то мразь и стреляет по людям! Вот что мы ему сделали?! А если бы убил?! Машину вон продырявил… насквозь дыра. Надо будет хоть чопик забить, а то протечет. А куда потом пошла пуля?

– В спинку Андрюхина сиденья, чуть не в бочень ему. А из спинки – вон в стойку внизу. Там и застряла. Повезло нам, робяты… всего-то Митяя чуть-чуть покоцало. Не, парни, хотим мы или нет, но с этим идиотом надо что-то делать. Как его звать-то? Глад? Точно, это он. Только полный дебил будет палить в незнакомых людей, которые просто едут мимо него и никого не трогают. Сумасшедший.

– Он и есть сумасшедший, – подтвердил я. – Я же вам рассказывал, что он творил… мразь редкостная!

– И как это он сумел уйти из-под обстрела! Всех положили, а этот гад цел! Чертовщина какая-то!

– Он всегда умел выкручиваться. Живучая тварь. Мутант!

– Мутант?