Будем жить!

Здание строили еще в советское время, и я слышал, как папа не раз говорил: если бы сейчас лили бетон такой прочности, как тогда, то можно было бы не беспокоиться за целостность бетонных зданий. «Совок» умел делать хорошие вещи, не то что сейчас… одноразовые машины, одноразовые, рушащиеся здания.

Весть о том, что с Леной случилась беда, Настя перенесла плохо. Она так побелела, что я испугался – сейчас упадет в обморок! В общем, мне пришлось быстренько успокаивать Настю, рассказывать о том, кого мы нашли и что теперь будет с Леной. Тогда она успокоилась, и последним ее вопросом стало: будут ли теперь у Лены дети. Честно сказать, почему-то этот вопрос интересовал меня в последнюю очередь, – главное, чтобы осталась в живых, а уж насчет детей… это как-нибудь потом. Но вспомнил, о чем говорил профессор, и подтвердил – да, будут. После чего Настя надолго задумалась, а затем выдала: «Когда-нибудь я захочу от тебя ребенка, и не одного! Обещай, что не будешь меня останавливать! Не станешь запрещать мне вакцинацию!» Пришлось пообещать. Хотя тут же я объяснил Насте, что если она сделает инъекцию вакцины, то сразу же превратится в обычную девушку – способную рожать, но неспособную прожить сотни, а то и тысячи лет. И она будет стареть, пока не умрет на моих глазах. А оно мне надо? Мне теперь одной Лены хватит, и я не представляю, как все это будет происходить. Вернее, представляю, как будет происходить, но не представляю, как мы будем теперь жить вместе, все втроем. Ну вот ложимся мы в постель, всем нам уже лет по сорок… только мы с Настей так и выглядим пятнадцатилетними, а Лена уже постаревшая, морщинистая женщина, у которой взрослые дети. Тоже, кстати, выглядящие так, будто они старше меня!

М-да… Только представить – у меня дети, которые выглядят старше меня! Ведь они тоже не будут мутантами. Они родятся обычными людьми. Ведь дети возьмут иммунитет от матери, а мать – обычный человек с иммунитетом против смертельного вируса. Так мне объяснил Михаил Михайлович, а я ему верю. Хотя он может и ошибаться.





Эпилог




Конец августа.

Андрей Комаров

Ночной город страшен. Это не тот ночной город, каким он был до Дня непослушания. Тот город – ясный, светлый, людской. Этот ночной город – владение мутантов. Темный и жуткий, освещаемый только звездами и луной, изредка выглядывающей из-за облаков.

Мы закрасили фары так, чтобы оставалась только узкая щель, подсвечивающая дорогу. Совсем узкая, едва-едва пропускающая свет. А потом и вообще выключили фары и ехали с приборами ночного видения.

Ночью все равно не собираемся ездить, а если уж поедем, как сейчас, так по особой необходимости, когда очень нужно кого-нибудь убить.

Двигатель в тишине ночи слышно издалека, но тут уже деваться некуда – не руками же толкать бронетранспортер и БРДМ? Тихо, накатиком, под горку – так и дошлепаем. Главное, не газовать.

Мы приступили к делу только через две недели. Пока съездили в Светлый, пока нашли, где там у них гараж с военной техникой (оказалось, что он совсем не в Светлом, в военном городке только жилой комплекс). Впрочем, в Светлый заехали тоже не зря, оттуда увезли два десятка новобранцев, вполне приличных ребят и девчонок, детей военных. Кстати, они нам и подсказали, где искать бэтээры.

Взяли пока что два – оба с тридцатимиллиметровыми автоматическими пушками. И БРДМ. Были и с крупнокалиберными пулеметами, но их оставили «на потом». Еще вернемся, заберем. А пока пусть будут пушки. Огневая мощь у них – просто дуровая.

Кстати, набрали и боеприпасов. А еще стрелкового оружия. Ну да, уже и складывать на базе некуда, весь дом завален оружием, но лишним-то оно не бывает! Его теперь не производят, и еще долго, очень долго не будут производить! Пусть будет. Будем постепенно вывозить и складывать у себя.

Самое главное, что взяли кроме бронетранспортеров, – это гранатометы и выстрелы к ним. Тут были и РПГ, и одноразовые типа «Аглень», и огнемет «Шмель». Хватало на складе и пулеметов, в том числе и крупнокалиберных в разобранном виде. Пришлось несколько дней сидеть на складе и грузить всякую всячину – два грузовика аж присели под весом военного снаряжения, а мы покрылись потом, пылью и едва не падали от усталости.

Вообще все дни после апокалипсиса мне запомнились как сплошное, беспрерывное мародерство. Я таскал, таскал, таскал… как муравей. Стаскивая все, что вижу, в свой муравейник. И деваться-то некуда! Не притащишь – помрешь!

В общем, загрузили и фуры, и бэтээры – насколько смогли, чтобы осталось место для пассажиров.

Не все решили уехать с нами. Дураков-то всегда и во все времена хватает – мол, сами проживем, в магазинах все есть. Но идиоты мне и не нужны. Те, кто поумнее, те с нами и уехали. Десять парней и десять девчонок. Они же и помогали нам грузить военное барахло, а потом один из парней сел за руль бэтээра. Иначе бы мы смогли угнать только один.

Вообще же на ближайшие месяцы это наша главная задача – вывозить военные склады Татищева. Будем делать это регулярно, отряжая на «грабеж» специальную команду мародеров. Нельзя оставлять столько оружия на разграбление всяким недоумкам вроде Глада! Не дай бог, у него окажутся гранатометы. Вот тогда мы точно взвоем!

Возили оружие две недели, пока не выгребли все гранатометы, которые сумели найти. И все «крупняки». Угнали еще четыре бэтээра и три «бардака» – так когда-то папа называл бээрдээмы. «Бардаки» тоже были вооружены пушками, так что теперь мы могли противостоять почти любым силам противника – если только это будут не танки и не бомбардировщики. Но вряд ли кто теперь может летать на самолетах – в школах этому не обучали, а против танков у нас есть гранатометы – даже турельные. Раздолбаем, если что, в пух и прах.

В принципе я бы и от танка не отказался, но… пока что танков мы не нашли. Возможно, у нас в области их и нет. Да и зачем они? Танк жрет, как… как танк! Горючки не напасешься. И бэтээры жрут, и «бардак», кстати, жрет немерено, но все-таки не так, как пятидесятитонное чудовище, танк. Нам его просто не прокормить. Хотя кто собирается на нем ездить? Он вообще-то не для того нужен. Как и бэтээры с «бардаками». Прикопать их, чтобы одна башня торчала, и пусть прикрывают нас со всех сторон. И со стороны суши, и со стороны Волги. Мало ли… подкрадутся на барже, либо по льду попробуют зайти – вот тут мы их и встретим.

Кто попробует? Да кому не лень! Тот, кто прослышит о наших сокровищах! Тот, кому не дает покоя наше благополучие! Мало ли на свете идиотов вроде Глада.

В августе ночью уже холодно, но при нашей экипировке это хорошо. На каждом – по бронежилету и по каске. А еще – разгрузки. Запаришься, по жаре-то бегать! Но жарко будет днем, а пока – ночной ветерок пытается пробрать до костей. Помню, как мы в августе ездили на рыбалку – телогрейка едва спасает! А солнце выйдет, и понеслось – аж поджаривает! Скоро осень, скоро холода… нам еще дров надо напилить, горючего навозить. Бензовозы нашли, и не один, так что без соляры не останемся.

Оружие пристреляли, личное оружие, само собой. Потренировались. Ну и пушки на бэтээрах – тоже. Пришлось попотеть, чтобы разобраться, как управлять этими железяками. Но все когда-то в первый раз. Разобрались. Жалко было снаряды, но что поделать? Если кто-то мне расскажет, как научиться, не потратив патронов и снарядов, стрелять из какого-либо оружия, – буду очень благодарен.

Впрочем, чего-чего, а снарядов и патронов у нас хватало. Патронов и раньше было выше крыши, а из Татищева навезли – стрелять не перестрелять! Честно сказать, я и не подозревал, что склады с оружием в этом гарнизоне такие объемистые. Глупый был, конечно. Ведь как рассуждал: зачем части, которая может палить ракетами по Америке, какие-то там автоматы и винтовки?! Ну понятно, нужно на вышках и на КПП солдатику дать в руки ободранный «калаш», типа для порядка, а «Винторезы» на кой черт? А гранатометы, вплоть до автоматического? Кстати, так еще с ним и не разобрались – не придумали, куда поставить. Вернее, с ними, потому что их, автоматических, там оказалось десятка два.

Так вот уже потом, от ребят, которые остались в живых в этом самом городе Светлом, я узнал: при каждой части, которая «заведует» ядерными ракетами, есть не только стрелковые роты охраны объекта, но еще и спецназ, который занимается контртеррористической деятельностью. И вот в этом самом спецназе есть все, что только душеньке убийцы угодно. Начиная со стреляющих ножей и бесшумных пистолетов «ПСС» и заканчивая винтовкой «Винторез» и автоматом «Вал». Всякой всячины, в общем, выше крыши.

Кстати сказать, не такие уж они и бесшумные, как могли бы подумать незнающие люди. Звук даже пистолета «ПСС» таков, как если бы кто-то выстрелил из старой пневматической винтовки. Ну да, это не хлесткий выстрел из пистолета Макарова, и не «плетка» «СВД», но… никаких «пшик», как показывают в глупых кинофильмах, нет и в помине. Я в этом убедился, когда пристреливали оружие, выехав на берег Волги в Усть-Курдюмском заливе. В нынешней тишине, когда нет звуков проезжающих автомашин, нет шума города, нет ничего, кроме ветра и плеска волн, – звук от выстрелов и ударов стальных затворов был слышен достаточно хорошо. Но в любом случае – это и не грохот выстрелов из «калаша», и не бабахи из «стечкина», который присвоил себе Митька.

Кстати, этих «стечкиных» на складе было великое множество – оказалось, их обычно выдают летчикам и вертолетчикам, а еще – дежурным в шахтах стратегических ракет. Патроны те же, что у «макарова», точность выше, вес гораздо больше. На мой взгляд, бесполезная здоровенная железка. Но попробуй докажи это Митьке! Не знаю, почему так происходит, но не раз подобное замечал: люди маленького роста очень любят все большое – большие джипы, большие пистолеты. Видимо, большие вещи каким-то образом повышают их самооценку – подсознательно, конечно. Скажи сейчас Митьке, что он выбрал здоровенный пистолет потому, что рост у него невеликий, – смертельно обидится и будет дуться не меньше трех дней. Дольше у него все равно никогда не получается.

Мы остановили машины за квартал до объекта и пошли пешком. Но прежде я осмотрел окрестности на предмет нахождения мутантов. В прибор ночного видения осмотрел, или, как будет правильно сказать, в ПНВ. Ничего подозрительного не заметил, и мы пошли вперед, разбившись на пары и внимательно глядя по сторонам. Не хватало еще получить укус, по дурости не заметив крадущегося «бабуина». У них температура тела выше, чем у человека, так что светятся они в ПНВ, что твоя печка, только идиот такое не заметит.

Я ждал, что у гостиницы будут выставлены посты, но… ничего такого не заметил. Только двое сидели в красном джипе, стоявшем возле входа. Они сладко спали и, когда мы подошли, не проснулись. Никогда. Выстрел из «ПСС» – как выстрел из «воздушки», вблизи слышно, но в гостинице вряд ли кто услышит. Машину только жалко – потом вонять будет, мозги и кровь по всему салону. Впрочем, на кой черт нам их машина? Привык хомячить, вот и лезет в голову всякое…

Трижды включил рацию на передачу, и бэтээр медленно вполз на площадку перед гостиницей и устроился напротив входа, возле бывшего магазина «Эльдорадо». Отсюда можно простреливать все здание, сверху донизу.

Вообще-то самым лучшим способом было бы сразу закатить в фойе гостиницы несколько бочек с горючкой, разлить их по полу, а потом просто взять и поджечь содержимое. Чтобы весь этот дьявольский притон сгорел дотла! Но вот в чем загвоздка – а рабы? Те, кто отказался становиться уродами, пьющими кровь? С ними как? Тоже – пусть горят? Не по-человечески это. Неправильно. Они этого не заслужили. А потому был выбран промежуточный вариант.

И второй бэтээр тоже вышел на позицию. Покрутил башенкой, поводил стволом пушки вверх-вниз – готов!

Теперь очередь пулеметчиков с «Печенегами». Четверо ребят – несколько дней их обучали. Уж не знаю, как они смогут стрелять по людям, но надеюсь – смогут. По мутантам смогли, а тут – те же самые мутанты. Даже хуже. Мрази!

Пулеметчики распределились в линию – двое перед выходом из гостиницы, двое дальше, чтобы стрелять под углом. Ну и еще десять человек из тех, на кого я мог положиться, – с автоматами и «ПКМ». В том числе – Настя и Лена.


Лену не хотел брать – она после ранения да после вакцинации, но Лена настояла, поддержанная Настей, и я сломался. Пусть будет так. Внутрь я ее не пущу, а снаружи – пусть себе стреляет из-за прикрытия бэтээра. Никакой зачистки! Только стрельба по выпрыгивающим «зайцам»!

В гостиницу пошел с тремя проверенными парнями – Митей, Мишей и Никитой. Первые двое были отличными стрелками, на третьего я тоже не пожалел патронов для тренировки. Теперь он стрелял вполне сносно, тренировки не прошли даром. В принципе особой стрельбы пока не предвиделось – все, что нужно сейчас сделать, – это войти в вестибюль, разлить немного горючки и поджечь. Попутно поубивав всех охранников внутри, если такие там окажутся. Но вообще-то в идеале нужно взять языка, чтобы узнать, где держат рабов. Потому наша задача усложнялась. Как было бы просто – поджечь и раздолбать из пушек! Но люди?!

Дверь в гостиницу открыта. Глупо, но это так! Впрочем, а почему «глупо»? Я чего ожидал – воинских патрулей? Дежурных снайперов? Охрану периметра? Хм… вообще-то да. Именно этого я и ожидал. У нас-то такое есть! Я-то об этом позаботился! А почему они не позаботились?

Может, потому, что они банда, а мы община? Но вообще-то Глад при его хитрости и умении выживать должен был подумать о сохранности своего гнусного тела. Так почему не подумал?

Может, потому что он эгоист? Думает только о себе, и при всей его хитрости и тараканьей выживаемости совсем даже не умен? Скорее всего так и есть. Ну… мне так кажется.

Впрочем, теперь не до рассуждений! Теперь только вперед!

Охрана была. Но охранники, как и те, что были в джипе, просто спали. Тупо спали, устроив помповики на коленях и прислонившись к стене. Два парня и девка с голыми сиськами, видневшимися из-под кожаного жилета. Девка крепкая, можно сказать, толстая – ручищи, как у борца. И все лицо в насечках-татуировках, как у какой-нибудь африканки.

Это дольше рассказывать, чем дело делается. Входим. Видим спящих. Стреляем. Все! Мозги на стену, тишина и покой. Двое застрелены. Девку я просто вырубил ударом в скулу.

Очнулась она минут через пять – бил я не очень сильно. Резко, но не сильно. Иначе бы просто шею сломал. Очнулась когда я хлестнул ей по лицу ладонью, а когда начала шевелиться – зажал рот и приставил к подбородку снизу нож. Ее нож. Я вытащил его из ножен, висящих у нее на ремне.

– Если ты попробуешь шевельнуться, я воткну тебе нож в горло. Если попробуешь кричать – воткну нож, а потом отрежу голову. Я задам тебе несколько вопросов, ты ответишь, и я тебя не убью. Не будешь кричать? Или тебя убить? Если согласна ответить на вопросы, моргни один раз. Если не согласна – два раза, и я тебя убью.

Смешно, ага, – как будто она и правда будет моргать два раза. Дураков-то нет!

– Хорошо. Сейчас я убираю руку, и ты мне ответишь. Итак, где вы держите рабов? Сколько их? Говори тихо, не кричи. Помни – нож у твоей шеи.

Убрал руку, готовый тут же заглушить крик коротким тычком. Нет – глаза таращит, пытается рассмотреть мое лицо. А что ты рассмотришь в темноте? Света-то вообще нет! Я-то с прибором вижу, а для тебя темнота кромешная.

– Откуда я знаю, сколько рабов? Тридцать, может… или сорок. А сидят они вон там, в холодильной камере. Там холодильная комната такая… когда электричество было, там мясо висело. А потом они стали там жить. Ты меня отпустишь?

– Я? Отпущу! А где вся ваша банда живет?

– Не банда! Орден!

– Хорошо. Где ваш Орден живет? Где они располагаются?

– А где им располагаться? По номерам, где же еще? Так ты отпустишь?

Я коротко, без замаха врезал толстухе по скуле, и она обмякла, закатив глаза.

– Мить… Я обещал ее отпустить.

– Понял, командир! Я не обещал!

Щелк!

Клацнул затвор, и во лбу толстухи образовался третий глаз. Я ничуть не переживал на этот счет – я обещал ее отпустить и отпустил. Пусть себе… летит. В небеса. Таким, как она и ее приятели, жить нельзя.

Холодильные камеры мы нашли минут через десять. Просто шагали очень медленно и осторожно – мало ли… громыхнешь чем-нибудь, заинтересуются, шум поднимут. А зачем нам шум раньше времени?

Тридцать семь человек. Парни, девчонки. Все голые, в шрамах. Спали на каких-то тряпках, брошенных на пол, вповалку. Выводить пришлось очень осторожно, буквально затыкая рты. Выводили по двое, я страховал – ребята вели. Времени это заняло очень даже прилично – не меньше часа. Ну, может, чуть меньше… Хорошо, что августовская ночь не то, что ночь в июне, длинная. Скоро осень…

– Еще где-то есть рабы?

Это я обратился к худому парнишке, трясущемуся то ли от холода, то ли от стресса. Парнишка выглядел лет на десять – изможденный, с кривым, свернутым набок носом. Видимо, сломали ударом, а поправить никто не озаботился.

– У них там бордель, – парнишка вдруг громко заклацал зубами, и речь его стала едва понятной, – дде-е-еввкки-и тта-амм ддд….

– Дайте ему что-то надеть, – приказал я. – Отведите его к остальным. Эй ты, – я указал пальцем на парня покрупнее, выглядевшего поздоровее остальных, – где этот самый бордель?

– На втором этаже! Но там много бойцов! Они сейчас разобрали девок по комнатам! В борделе и нет никого!

– Уводи его. – Я сел на стул, стоявший у входа в холодильник, задумался. Что делать? Как достать девчонок, которых сейчас насилуют эти уроды? Списать в расход?

– Всех вывели. – Митька возник за плечом тихо, как тень, и я едва не выругался. Вот же научился ходить, хрен услышишь!

– Лейте горючку.

– Андрюх… а девки? С ними что? Ты понимаешь, что…

– Я все понимаю! Делай, что тебе говорю!

Митька молча повернулся и пошел на выход. Я за ним. Говорить было не о чем. На мне грех. Не на них. Мне отвечать. Перед кем? А перед тем, перед кем придется. Если Он есть, конечно…

– Уходите к бэтээрам. Все по плану.