Бумажные крылья
Часть 28 из 29 Информация о книге
– Боже, неужели тебе так плохо жилось без проблем? – Я люблю его, Лена. Люблю как сумасшедшая, до безумия люблю, понимаешь? – Понимаю. Поедем через окружную, объедем светофоры. В дом я вбежала, спотыкаясь и подвернув два раза ногу... и его там не оказалось. Ни его, ни коляски. Я выбежала на улицу и обезумевшим взглядом посмотрела на Ленку. – Его нет. Ленааа, его нет дома! – И что делать? Куда он мог деться на коляске своей? Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, не зная за что схватиться, набирая и набирая его номер. – Поехали туда, где они соревнуются. Там, где паркурщики собираются. Но Вадима там никто не видел. На меня вообще смотрели, как на больную. Когда я спрашивала о парне на инвалидной коляске у ребят, которые пауками взбираются по стенам. Потом я звонила Тасе. Да, я звонила ей, и мне было плевать, что она со мной не разговаривает, когда не ответила, я набрала бывшего мужа и заставила дать ей трубку. – Какого черта я буду говорить тебе, где он может быть? Ушел от тебя, да? – Тасяяя, сейчас разговор совсем не об этом. Просто скажи – где вы тогда были с мотами? Мне кажется, с ним случилось что-то плохое. – Он просто бросил тебя, мама. Пусть он меня бросил. Пусть. Я хотела найти его и услышать это лично. Она сказала мне, где проходят соревнования те самые, после которых он больше не встал на ноги. И мы мчались на другой конец города, но его не было и там. Отчаявшись, я задыхалась в машине, а Ленка молча барабанила по рулю. – Ты его совсем не знаешь. Может, к друзьям пошел. Может, к родственникам каким-то поехал от тебя подальше. – Нет у него ни друзей больше, ни родственников. Некуда ему идти. На всякий случай мы проехали мимо детского дома, но его не оказалось и там. Я вышла и подняла голову вверх, глядя в ясное голубое небо с рваными облаками, похожими на перья. Лена так и стояла на обочине, ожидая меня и выкуривая какую-то двадцатую сигарету. В машине играет радио... и я вдруг встрепенулась, прислушиваясь к голосу популярной певицы. К словам. По коже рассыпались мурашки. Ночь, белое полусухое. Меня так бешено кроет тобою опять. Прочь, нам вместе не будет покоя. Я знаю, дальше не стоит это всё продолжать. Но я на краю, нервы сдают. Я так боюсь, что разобьюсь. Со мною зима, ты птицей на юг. А я остаюсь. Лети, лети, да над уровнем неба. Где бы ты не был – назад не смотри. Лети, лети, не жалея нисколько. Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути. © Светлана Лобода. Лети Я бросилась к машине, глядя расширенными глазами на Лену. – Поезжай к холму. За городом. – Ты совсем сдурела? Я туда на машине не заеду. – И не надо. Быстро, Лена, быстрооо! Машина сорвалась с места, завизжав покрышками. Она не задала больше ни одного вопроса, а у меня волосы зашевелились на затылке, и, кажется, ноги совершенно занемели от холода. На холм вела узкая тропинка, на машине туда действительно заехать было очень трудно. Я выскочила и, вскинув голову, посмотрела наверх – солнце ослепило глаза. Я ничего не увидела. Мне останется сердце на память. А я уже привыкаю, как жить без тебя. Нет, я правда тебя отпускаю. Отчаянно понимаю, так дальше нельзя. Но я на краю, нервы сдают. Я так боюсь, что разобьюсь. Со мною зима, ты птицей на юг. А я остаюсь. Лети, лети, да над уровнем неба. Где бы ты не был – назад не смотри. Лети, лети, не жалея нисколько. Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути. Лети-лети, лети-лети... о-о-о-о... Лети-лети, лети-лети... © Светлана Лобода. Лети Я бежала вверх, спотыкаясь и падая, сбрасывая туфли и сумочку к черту. Даже не замечая, как рвутся на ступнях колготки и стираются ноги об асфальт. «Она говорила мне, что приходила туда еще в детстве и мечтала, что рано или поздно у нее вырастут крылья, как у птицы, и она взмоет в небо. Мы даже пытались их сделать вместе с ней из картона, парусины и фанеры, – он усмехнулся, – один раз у нас даже получилось, и мы запустили моего, а точнее, ее Урфина Джюса с обрыва. Какое-то время он летел в воздухе, а потом одно из крыльев сломалось, и он спикировал вниз. Его раздавили машины на трассе. Я плакал, а мама говорила, что всегда можно смастерить еще одни крылья... а я плакал, потому что раздавило нашего Урфина. Когда я вырос, я научился летать сам и понял маму – важен полет, и плевать, если тебя раздавит, ведь ты летал». Сумасшедший, Вадииим, не надо! Не сегодня! Не таак. Не один! Наверх я забежала, задыхаясь и чувствуя, как сердце, обливаясь кровью, разрывается прямо в горле. Увидела его... у самого края... встал с коляски и держится за ее поручни. Нарисованный круг, линия белая. Без тебя не могу, как не хотела я. Остановится звук, руби безжалостно. И закончим игру – давай, пожалуйста. Не выходя из круга и не отпуская руки. Мы затянули туго друг друга вопреки. И время на исходе, с тобой, как по ножу. Не упади, прошу, я тебя держу! © Светлана Лобода. Лети Медленно, судорожно хватая воздух разрывающимися после бега легкими, подошла к нему и стала рядом, глядя вниз и чувствуя, как закружилась голова. На него посмотрела – бледный, глаза остекленевшие смотрят куда-то в небо, меня словно не видит. Взяла его за руку, сплетая пальцы с его пальцами. – Я... я полечу вместе с тобой, Вадим. И не важно на каких крыльях. И если мы упадем вниз, то тоже вместе. Научишь меня летать? Рука в моей руке дрогнула, пальцы пошевелились. – К черту операцию, к черту все. Я люблю тебя любым. Даже если ты никогда не будешь ходить, слышишь? Я стану твоими ногами. Я выбрала. А теперь выбирай ты, Вадим. Выбирай – бумажные крылья или я? Или вместе летаем, или вместе живем? Когда он обернулся ко мне, глядя на меня дикими глазами, в которых смерчи отплясывают апокалипсис, я обессиленно повисла у него на шее и зарыдала, а потом била его руками по груди и захлебывалась слезами... – Не смей летать без меня... не смей, слышишь? Не смей без меня! – С тобой... тебя, – целует мое лицо, а я все еще там на краю обрыва, с изодранным сердцем и ненавижу его в этот момент за то, что могла туда вместе с ним. За то, что заставил корчиться в агонии, – тебя выбрал. Потом вдруг схватил меня за лицо и заставил посмотреть ему в глаза. – Никогда мне больше не лги... Никогда! Жить хочу, Оля, с тобой жить хочу. Быстро закивала и жадно прижалась губами к его губам. Лети, лети, да над уровнем неба.