Царевич с плохим резюме

– Это не тот Андрей, – отрезала Полина, – ошибка! Меня вообще ничто не удивило, когда его увидела. Незнакомец!

Дегтярев поднял руку.

– Я вас понял. Но сейчас хочу услышать ответ на ранее заданный вопрос: кто знал, что вы стучите на ребят?

– Никто, – прошептал Роберт.

– Да нет! Есть Берестов Василий Сергеевич, – пояснил Сеня, – в год задержания Фокина с друзьями следователю стукнуло двадцать три года. Отслужил армию, отучился в школе милиции и отправился на службу. Сейчас он немолод, но вполне активен, у него семья, он обожает внучку Галочку. Давайте послушаем, что он нам рассказал.

Кузя сделал движение рукой. Я увидела на экране ноутбука комнату, самую обычную, и стул, на котором сидела темная фигура. Ни лица, ни одежды рассмотреть не удалось.

– Внучка заболела, – сказал некто «металлическим» голосом.

– Голос изменен, внешность скрыта, – пояснил Кузя, – но мы с вами знаем, кто говорит.

– Плохая такая с ней штука приключилась, – продолжал человек, – в России ее не лечат. Не умеют. За границей сказали: можем попробовать. И счет выставили. Нулей больше, чем у меня зубов осталось. Куда бежать? Я пенсионер, сбережения маленькие. Невестка второго ребенка ждет, в декрете она. Сын в банк рыпнулся, там в кредите отказали. Ипотека у него. Обратились в фонды, везде ответили: мы с таким заболеванием не работаем, редкое очень. Начали через интернет собирать. Столько дерьма получили. И мошенники мы, и не хотим в Москве лечиться. Квартира у нас «двушка» в пятиэтажке, кому она нужна? Выставили на продажу дачу. Никто не берет. Сто двадцать километров от столицы, ни воды нет, ни газа. Сидите, смотрите, как девочка умирает! Не знаю, как мне в голову эта идея пришла, от отчаянья, наверное. Лазил по интернету, искал, кто, где нам Христа ради помочь может. И наткнулся на журнал, там интервью бизнесмена Андрея Владимировича Смирнова. В предисловии сказано, что он вообще с прессой не общается, но для этого издания исключение сделал. И рассказал, как он в юности фарцевал, в облаву попал. Я гляжу, моя фамилия. Олигарх соврал, что я его бил, зубы ему выщелкнул. Возмутила меня его ложь до глубины души. Нашел его профиль в соцсетях, написал в личку: «Я тот самый «изверг», который вас якобы изуродовал. Врете вы все. Вас в камере уголовники проучили, зачем на того, кто ни при чем, стрелки переводите? Думаете, все умерли? Нет. Жив я, могу за клевету в суд подать». Ну это я сгоряча, никто у меня заявление не возьмет. Бездоказательная история. Написал, значит. Полегчало мне. Невестка подходит: «Что вы, папа, такой красный?» Я ей историю изложил. Память у меня цепкая, и книжечки живы. Дома все хранятся. Начальник отделения, куда я на службу после армии пришел, велел вести записи. Каждый день, не ленясь, фиксировать: сегодня с таким-то говорил о том-то. Если на меня кто-то нажалуется, я могу заметки показать. Невестка меня за плечо хвать.

– Папа, вы ему еще напишите: «Знаю про тебя такое, что всю репутацию испорчу! Дашь денег на лечение внучки – промолчу, не дашь – на всю страну ославлю».

Я подумал: у Смирнова бабок лом, что ему стоит Галюне помочь? И еще сообщение ему в личку набил, но другое, чем жена сына советовала. Я не шантажист, просто сообщил: «Нечего меня овчаркой советского режима называть. Я честно служил. А вы закон нарушали. Не занимались бы спекуляцией – не попали бы в СИЗО. И не я вас сдал, а один из тех, с кем вы дружили, я свой долг выполнял. Жизнь нас развела, вы преступник, теперь очень богатый. Я, честный мент, нищий, внучка у меня умирает, денег на лечение нет. Зачем вы мое честное имя дерьмом закидали? Бог вам судья, гражданин фарцовщик». И спать лег, утром проснулся от звонка, скайп заработал, я испугался, что у сестры в Минске несчастье случилось. Только с ней по скайпу разговаривал. Но нет, не она, а какой-то мужик. Я решил, что ошиблись, но ответил:

– Вы в следующий раз аккуратнее будьте. Шесть утра в Москве.

А мне говорят:

– Доброе утро, Берестов Василий Сергеевич, я вас помню. На связи Смирнов. Вы мне писали. Объясниться хочу. Про то, что вы били меня, я не говорил. Это репортер придумал. Мне от сокамерников досталось, сломали нос, скулу, подбородок. Каша, а не морда получилась. Кое-как заросло. Пришлось потом операции делать, а то ни говорить, ни есть нормально не мог. Не один год мучился. Внешность у меня теперь другая, да сам я тот же. Корреспонденту велю вашу фамилию из статьи убрать. Нехорошо получилось, про овчарку я тоже не говорил, другое сказал: «Не виню Берестова, он был верный пес коммунизма, надеюсь, ему за это компартия пенсию хорошую платит». Есть предложение. Вам нужны деньги на лечение внучки? А я хочу узнать, кто нас сдал. Не один год меня это мучает, ясно, что свой постарался, да кто? Приятелей у меня тогда было много. И фарцовщики, и постоянные покупатели. Назовете фамилию информатора, получите телефон женщины, которая вашу девочку отправит на лечение.

Я спросил:

– Не обманете?

Он ответил:

– А вы проверьте. Кто ваш информатор?

Я ему:

– Узнаете и пропадете. Не найду вас. Сначала контакт той тетки дайте.

Смирнов скривился.

– Может, вы все врете, не было предателя.

Я в долгу не остался.

– Вероятно, это вы брешете, не видать моей внучке доктора.

Тут он воскликнул:

– Ладно, записывайте. Если, получив ее номер, не сообщите фамилию, имя доносчика, можете не звонить, вам не помогут.

И я взял свою записную книжку за тот год, открыл нужное число, поднес к экрану.

– Видите? Полина Владимировна Крохина, она с вашим братом спала.

Он выругался и отсоединился, а я той женщине набрал. Не обманул Смирнов. Фонд Галюше все лечение оплатил. Жива моя внучка».

Кузя выключил ноутбук.

– До того как мы поговорили с Берестовым, я понять не могла, почему же Полина Владимировна не узнала клон Андрея Владимировича, когда тот свататься пришел? Рыбин же старался походить на теперешнего Андрея, каким он стал после пластики, – призналась я. – А потом ясно стало, Смирнову в камере капитально изуродовали лицо, у него, наверное, одни глаза прежними остались. Есть справка в его деле. Сломаны: нос, скулы, подбородок, повреждена глазница. Он будто в мясорубку попал. И есть название клиники, в которой ему в начале двухтысячных сделали ряд операций, привели лицо в нормальный вид.

– Нет, это все равно не он, – прошептала Полина Владимировна, – у Коли и у брата цвет радужки серо-голубой. А у жениха Сонечки темно-карие глаза, почти черные.

– Цветные линзы давно придумали, – заметил Сеня, – внешнего сходства с клиентом Рыбин достиг, а глаза ему велели изменить. Мало ли, вдруг бывшая любовница Коли, несмотря на другую внешность, по глазам опознает его брата.

Дегтярев встал.

– Мы сделали, что могли. Лидия просила найти компромат на Смирнова, вот вам вся история. Никакой любви со стороны богатого мужчины не было. Он давно состоит в гражданском браке, живет за границей, в Россию не приезжал. Андрей решил отомстить Полине и сделал это, доведя до самоубийства Соню, которая влюбилась в него, строила планы совместной жизни.

– Видна хорошая подготовка, – добавил Сеня, – сначала привлекли Никиту Орлова. Его, скорее всего, нашли, когда изучали контакты семьи Банкиных в соцсетях. Обнаружили Роберта и Орлова. Небось Никите заплатили, а Роберт был вынужден выполнить приказ приятеля, потому что у них с Орловым один бизнес.

– Какой? – изумился Анатолий Петрович, который все это время сидел молча.

– Я сам расскажу, – заныл Роберт, – честное слово.


Анатолий Петрович вздернул подбородок и презрительно прищурился.

– Господа! Ваш компьютерщик сказал, что моя жена случайно отправила сыну сообщение, которое пришло Соне от якобы Смирнова.

– Верно, – подтвердил Кузя, – это могло произойти.

– Но вы-то как его получили? – прошипел хозяин. – Хотя ответ очевиден. Вам его передал Роберт! Интересно, с какой целью?

– Ах ты подлец, – взвилась Полина, – получил случайно не предназначенные для тебя сведения и отдал их детективам? Да зачем?

Александр Михайлович повернулся к парню.

– Вы хотели, чтобы мы вытащили вас сухим из моря подозрений в убийстве Орлова. Успокойтесь, сегодня закончились все экспертизы. Это не суицид, но и не убийство. Орлов находился под воздействием наркотиков. Патологоанатом уверен, что парень употреблял спайс. Он шел мимо стройки, курил, у Орлова начались галлюцинации. Под их воздействием он поднялся на этаж, вошел в квартиру, стал биться лбом в стекло, а раму установили кое-как. Она упала вместе с парнем. Он сам виноват.

– Спайсы ужасная вещь, – поморщился Сеня, – людям от них всякая чертовщина мерещится.

Кузя закрыл ноутбук.

– Разрешите у вас в туалет сходить?

– Да, конечно, сейчас покажу, – услужливо пообещал Роберт.





Глава 39




Попрощавшись с хозяевами, мы сели в машины. Автомобиль Кузи был первым, он поехал вперед и вдруг, вместо того чтобы двигаться в сторону шоссе, резко повернул налево и остановился с тыльной стороны забора, ограждавшего участок Банкиных. Я тоже притормозила. Кузя высунулся из своей машины и замахал руками, стало понятно: он зовет нас.

– Зачем ты притормозил? – спросил Сеня.

Кузя показал пальцем на забор.

– Вот эти доски раздвигаются. Прямо у изгороди стоит домик. Родители уходят туда, когда хотят поговорить, чтобы их никто не слышал. Но если встать у стены с окном, занавешенным рулонкой, то можно услышать каждое слово.

– Как ты это узнал? – спросил Дегтярев у Кузи, а тот вытащил из своей машины какую-то коробку, в ней мигали огоньки.

– У Банкиных есть домработница Раечка. Я с ней в «Одноклассниках» подружился, мы в переписке состоим. Она нашептала мне про домик. Слышимость на улице прекрасная, потому что Полина не может находиться в комнате, если там все окна закрыты. Она всегда открывает форточку. В любое время года, зимой, летом. Ни Роберт, ни Лидия, ни Софья понятия не имеют, что, встав у задней стены, можно узнать все секреты родителей. А Раечка случайно это выяснила и теперь греет уши. Просто так, из элементарного любопытства. У меня остались вопросы к парочке Банкиных, но честного ответа от них не дождаться.

Послышался скрип.

– О! Окно открыли, – шепнул Кузя, – садитесь в мой джип, я настроил ноутбук, услышим все, а я сейчас вернусь, только кое-что приспособлю.

Кузя раздвинул деревяшки и исчез на участке Банкиных. Мы все залезли в его машину. Через пару секунд наш повелитель «мышки» и клавиатуры сел за руль и нажал на одну из клавиш ноутбука.

– Не ожидал такое о тебе узнать, – прозвучал голос Анатолия Петровича.

– Милый, я не стучала, – воскликнула Полина.

– Хорош брехать!

– Мент врет!

– Какой смысл ему врать?

– Решил на меня стрелки перевести.

– Сама-то в свои слова веришь? Мне все понятно!

– Что?

– Напомнить?

– Ты о чем?

– Не прикидывайся.

– Дорогой, пожалуйста, я ни в чем не виновата. Нас хотят поссорить.

– Кто?