Царевна (не) Удач
Часть 47 из 49 Информация о книге
Алек Бусан посмотрел на меня уже более любопытно. — Ты почувствовала силу? Видишь нити? «Ой! А правда… я же их так и не увидела!» — Нет. Поэтому и хочу кое-что спросить, — вывернулась ловко. — Магистр Хекс может ответить на твой любой вопрос… Ректора перебила Банно: — В любом случае, мой дядя лекцию тебе устраивать не обязан. И вообще! Он отправился к королю. Что-то там с его дочерью в другом мире случилось… Пошёл умолять о ещё одной вылазке. — Алис так перекорёжило от папиной тревоги обо мне, что я испытала сильное желание "поправить" мордуленцию некоторых. Тоска не позволила. На меня навалилась такая апатия, что я вздохнуть полной грудью не смогла. Безвыходность ситуации оставила мне только одну вещь — молиться, чтобы король Тартис не отпустил папу Мишу. Иначе непонятно, когда мы вообще сможем встретиться. Бежать и искать отца — опасно. Мало того, что нарвусь на короля, так ещё и как это проделать?! Во дворце охрана, стражи… и прочие артефакты, через которые не пробиться. — Леся… — позвала Хуг. Душевных сил хватило только на то, чтобы снова махнуть доброй женщине и идти… не важно, куда. Лишь бы никто не увидел моих слёз. — У меня не получается его нащупать, — мяукнул, оправдываясь, хухлик, — значит, он уже во дворце. «Если он уйдёт, я его потом когда увижу!?» Парковая аллея встретила меня пустотой. Только пение птиц и стрекот кузнечиков… и больше никого. Я устала. Присев на скамейку, попыталась избавиться от душевной боли в груди, как умею. Зажмурившись, открыла рот и тихо запела песню Елены Ваенги «Папа нарисуй…» (прим. от автора: для атмосферности обязательно найдите композицию!), которая вот уже год как спасала меня от тоски по единственно-любимому человеку: — Папа, нарисуй белый океан, Посади медведя на большую льдину. Я стала замечать, что мне немного жаль, Что я не родилась мужчиной… Голос звучал необычно. Горько, печально… а потом заиграл, будто в нём и пианино, и гитара, и тоскливая скрипка поёт своим особенным звуком. Это было невероятно! Словосочетание «человек-оркестр» приобрело иной смысл. Горе медленно покидало меня, поэтому я не остановилась в намерении узнать, откуда льётся мелодия, и продолжила петь: — У меня глаза северных цветов, И мне не нужны тропические страны. Я всегда с тобой рядышком была, Но просто ты уехал слишком рано… Я всегда с тобой рядышком была, Но просто ты уехал слишком рано. С каждой строчкой песни становилось всё легче. Я даже улыбнуться смогла, проникнувшись дурацкими стечениями обстоятельства. — Я вдруг поняла — все эти города, Я должна пройти как в наказанье. Но у меня есть дом, а у дома — я, А у севера — сиянье… Но у меня есть дом, а у дома — я, А у севера — сиянье. Где найти страну белых лебедей? И где живёт любовь — непонятно… Папа, не рисуй белый океан, А просто забери меня обратно… Папа, не рисуй белый океан, А просто забери меня обратно. И всё-таки влага заволокла даже закрытые глаза. Открыв их, моргнула, отпуская солёные капли в бег по щекам. Пелена освободила взор, и я задохнулась. Прямо передо мной сияли радужные нити. Не одного цвета… и даже не двух! И даже не спектр основных! Я могла их коснуться, тронуть, но меня отвлёк крякающий кот. — Что с тобой? — Обернулась к Корвину и дышать вовсе перестала. Папа Миша стоял в метрах тридцати… Я поднялась со скамьи, как пьяная, не замечая оглушающей тишины парка. Птицы молчали, боясь нарушить звук, который продолжал литься прямо из моей груди, доигрывая невероятный мотив талантливой певицы, песню которой я всего лишь повторила. Папа был ни один. Рядом с Михаэлем Ор'азом стоял Тартис с кучей своих советников, которых я непонятным образом перенесла в студенческую аллею. С другой стороны спешили Вада, Алис, ректор… мои Марина и Ася… и Татиана. Странно, но мне не было дела до того, что все поняли, кто я. Лишь стояла и жутко боялась, что папа Миша сейчас откажется от меня. Царёв, такой сильный и всегда весёлый, стоял белый, как выпавший снег. Никогда не думала, что сделать шаг — это так сложно. Я, будто столб, вросла в брусчатку парка. Не моргая, пялилась на папу и ждала хотя бы какой-нибудь знак от него. Магия сирен затихла, и тишина стала давить на уши. Михаэль Ор'аз судорожно сделал вдох и, пошатываясь, сделал этот шаг за нас двоих. Я сорвалась с места. Бежала так быстро, будто от скорости зависит моя жизнь. Секунды не прошло, а я уже влетела в заботливые руки мужчины, который навсегда останется моим отцом, что бы мне не сказали, как бы меня не убеждали… чтобы со мной не делали! — Леся… я тебя потерял. — М-м, — я отчаянно мотнула головой, жадно дыша особым запахом, который окутывал меня с самого детства. — Это я тебя потеряла. Почему ты меня бросил? — Я не хотел, — так же продолжая обнимать друг друга, мы тихо шептались, как это делают самые близкие люди. — Мне так жаль… я надеялся, что Виталина окажется надёжным человеком. Всё получилось так… — Ужасно? — Да, — выдохнул мужчина, благодарно поцеловав меня в висок. — Ужасно во вселенских масштабах! — Больше не бросай меня… — Никогда! — Кхм-кхм… — послышалось со стороны. Король Тартис озверело смотрел на нашу пару. — Это… СИРЕНА!? Значит, ты всё врал о смерти Тии? Значит… — мужчина даже посерел от ревности, — она родила тебе дочь и прячется в другом мире? Вада и Зизран говорили именно об этом. Оралимцы и царосанцы не знают тонкостей существования херонцев, но я не думала, что моя мать за всё то время, что провела рядом с принцем Оралима, не признается своему возлюбленному… что не скажет ему — сирены могут родить только от большой и единственной любви.