Царица парижских кабаре

Ведь ты его не любишь… Ты – моя!

И плачет маленькая, бедненькая киска:

«Нельзя, мой мальчик! Я должна, должна!»

И я ее утешал и тихонько целовал:

«Не плачь, снежинка, не плачь, пушинка, не плачь, царица моих грез!

Не плачь, Снегурочка!

Не плачь, волшебница!

К твоим ногам я б жизнь принес!»



И вот – свершилось. Ты – уже чужая.

И мы должны расстаться навсегда.

О как же плакал я! О девочка родная!

Зачем так сделалось, Снегурочка моя?

Тебе – мое последнее желанье:

Как я любил, пусть любит он тебя!

И шлю тебе мое последнее прощанье,

Кончая жизнь, Снегурочку любя!

И он любил, и он страдал. Умирая – шептал:

«Прощай, снежинка! Прощай, пушинка!

Прощай, царица дивных грез!

Прощай, Снегурочка!

Прощай, волшебница!

К твоим ногам я жизнь принес!»





Не смогла удержаться – привела здесь целиком текст этой песенки: теперь ее никто уж не помнит, а тогда – пел весь русский Париж…

Так как я часто выступала на благотворительных вечерах, то знала многих.

Русские балы были очень шикарны, устраивали их в больших залах (в отеле «Георг V» или в «Серкль Антера-лье»). Дамы приходили в вечерних платьях, мужчины – в смокингах: великие князья, князья Оболенские и Голицыны, графы Татищевы и Толстые, русские балерины, много художников: Коровин, Бенуа, Серебрякова, Терешкович, Ван Донген, Билибин, декоратор Эрте. Много позже у меня в собрании была картина Коровина «Три богатыря», подаренная княгиней Зинаидой Романовской, урожденной Рашевской, женой Великого князя Бориса Владимировича. Я очень любила эту картину. Любила и живопись Константина Терешковича – художника скорее европейского, чем русского по стилю. У меня было его полотно «Скачки».

Корнелиус Ван Донген, голландский художник, очень знаменитый в Париже 1910-х – 1930-х годов, был влюблен в молодую художницу Ариадну Гедеонову, парижскую русскую красавицу, получившую первый приз на конкурсе «Мисс Россия». Как почти все парижские русские красавицы 1920-х – 1930-х годов, Ариадна происходила из старинной высококультурной семьи: ее дед С.А. Гедеонов был драматургом и директором Императорских театров при Александре II.

Позже Ариадна вышла замуж за Пьера Пате, студента, наследника французской киностудии «Пате». После их свадебного банкета 25 ноября 1937 года, в Пасси, на котором я тоже была, жених сказал: «Я сейчас вернусь, я должен купить сигареты» – и исчез навсегда. В газетах поднялось большое волнение. Позже Пьер Пате нашелся и дал Ариадне развод, великодушно определив ей содержание в 1500 франков в месяц (что было много для тех лет – рядовая манекенщица получала 300).





Ариадна стала писать в журналы и вскоре оказалась знакома со всем Парижем. Очень сильная женская натура, отчаянного характера, она к тому же была высокая, с белокурыми косами, настоящая русская красавица, окруженная бесчисленными поклонниками.

На балах вручали призы за элегантность: давали иногда и мне – я всегда старалась. Я любила платья, шляпы, духи. Меня с восемнадцати лет узнавали по запаху духов, всегда одних и тех же – «Мицуко» Герлена. «Ношу» их и до нынешнего дня – теперь этот запах напоминает мне столько радостных, горьких, блестящих вечеров по обе стороны океана…

Так скапливаются воспоминания в драгоценностях, которые получаешь в дар или в наследство очень юной – и носишь всю жизнь. Для меня теперь капля этих вечных духов Герлена – уже архив, уже мемуары.

Увы, они неуловимы. Только я могу их прочесть. Они рассеиваются в теплом темнеющем воздухе над морем.

Много лет спустя я написала романс – вернее, стихи без музыки:

Между нами нити голубые


Запутались и завязались кольцом.

Клятвы беспредельные, святые.

Розы красные кругом.

Плед пушистый был засыпан весь цветами,

Два бокала на полу…





Эти стихи я исполняла с эстрады – декламировала под скрипку. И слушатели говорили, что их брало за душу соло скрипки – дрожащей, заблудившейся, мечтательной, чуть хмельной. Кто-то из моих друзей, услышав запись этого романса, сказал: «Вот уж… скрипка с прононсом роковой женщины!»

Стихам и мелодии в ту пору было уж сорок лет.

И меня саму давно в этом сюжете волновало именно его эхо – соло скрипочки…

В Париже 1930-х, в легендарных Домах моды – «Шанель», «Скиапарелли», «Моллине», «Ланвен», «Пакен», «Пату», «Нина Риччи», «Люсьен Лелонг», «Магги Руфф» – работало много русских манекенщиц. Из них самой знаменитой, вероятно, была Натали Палей – младшая дочь великого князя Павла Александровича. Она стала впоследствии женой кутюрье Люсьена Лелонга и киноактрисой, а также прототипом манекенщицы Наташи – трагической героини романа «Тени в раю» Э.-М. Ремарка, близкого друга Натали.

Исключительно хороша собой, сдержанна и всегда как-то печальна была графиня Лиза Граббе. Она сперва работала в Доме «Шанталь», а потом у Моллине. В замужестве княгиня Белосельская-Белозерская, на парижские подиумы 1920-х годов она выходила под фамилией мужа, сохраняя титул княгини. А после развода вернулась к девичьей фамилии.

Мэри Перевощикова (в будущем – жена Люсьена Тесье, богатейшего, но малоприятного человека, владельца отеля во Флоренции) в предвоенное время свела с ума американского миллионера Поля Гетти, который изрядно на нее потратился, несмотря на то что по природе своей был очень скупым человеком.

Мэри Перевощикова покупала для Гетти старинные картины, которые стали затем частью его музея в Калифорнии. Она была знатоком и ценителем антиквариата. А ее отец в эмиграции был гидом по дворцам во Флоренции.

У Мэри было двое детей от Тесье, сын и дочь. Первый муж дал ей развод для брака с Полем Гетти, который, увы, никогда не состоялся.

Мать и тетушка Мэри Перевощиковой были изумительными людьми. Марья Алексеевна, тетушка Мэри, директриса Дома моды «Пакен», была нашим большим другом. Настоящая русская аристократка во всей своей красоте. Светлая личность! Очень скромная, но… Верно, так выглядела Татьяна Ларина, когда стала княгиней. У тетушки были дочери, которые позже работали в редакции журнала Vogue в Нью-Йорке. Одна из них вышла замуж за грузинского князя и часто бывала у меня в ресторане.

Русские красавицы, работавшие в парижских Домах моды, были уникальными личностями, жизнь каждой из них удивительна и достойна долгого описания.

Все «большие дома» жили в вечной атмосфере праздника: собирались элегантные дамы, смотрели модели, выбирали себе платья…

Конечно, это стоило дорого – но в те годы и мы с мамой иногда могли себе такое позволить.





Комментарии


«Мадам Лулу» и «Черный Том» – песни на слова и музыку Изы Кремер, чрезвычайно популярные в России 1910-х гг., а позднее в эмиграции.

«Калитка» – «Лишь только вечер затеплится синий…», романс А. Обухова на слова А. Будищева.

«Пуассон д’Ор» на Монпарнасе – «Золотая рыбка» – ресторан, принадлежавший семье цыганских певцов и музыкантов Димитриевичей.

Непо – настоящая фамилия Непокойчитский, Константин Константинович (1914–1976), художник, актер. Сын известной цыганской певицы Нюры Масальской. В Париже одно время учился живописи у Анри Дерена. Портретист, сценограф. Персональные выставки прошли в Париже, Лондоне, Риме. В 1940-х, совместно с «мирискусником» кн. А. Шервашидзе, оформлял балетные спектакли С. Лифаря. Снимался в кино, играл в театре, выступал с пением под гитару в кабаре.

Володя Поляков – Поляков Владимир Георгиевич (1885–1979), певец, гитарист. Из знаменитой в России конца XIX – начала XX в. семьи цыганских музыкантов Поляковых, племянник певицы Насти Поляковой.

Владимир Поляков и его брат Сергей начали выступать в 1916 г. в семейном хоре, в московском ресторане «Яр», под руководством дядюшек Егора и Дмитрия. В 1919 г. уехали в эмиграцию вместе с Настей Поляковой, были ее аккомпаниаторами. Владимир Поляков пел в кабаре Константинополя, в 1923 г. переехал в Париж, где поступил в хор Дмитрия Полякова. С 1924 г. пел в «Кавказском погребке», «Тройке», «Московском эрмитаже», «Нови», «Золотой рыбке», «Монте-Кристо» и «Русском дворце». В конце жизни выступал в кабаре «Царевич». Первый диск записал только в 1979 г., о чем остается лишь пожалеть: слушателя 94-летнего певца поражают голос, страсть и артистизм исполнения. Каков же он был в молодости!..

Сергей – Поляков Сергей Георгиевич (1900–1969), художник. В Париже 1920-х – 1950-х гг. зарабатывал на жизнь игрой на гитаре в русских кабаре. В то же время участвовал в художественных выставках, сблизился с В.В. Кандинским и Соней Делоне. Тяготел к абстракционизму. В конце 1950-х гг. началась мировая слава Полякова-живописца. Только в 1963–1964 гг. его выставки прошли в 20 крупных городах Европы. Получил премии ряда международных бьеннале. В 1970 г. посмертная ретроспективная выставка прошла в Национальном музее современного искусства Парижа.

Манук Ашим-хан (? –1946) – сын бывшего персидского посланника в Петербурге. В эмиграции – певец, исполнитель цыганских романсов.

«Две гитары» — романс И. Васильева на стихи А. Тригорьева «Цыганская венгерка».

Юрий Морфесси – Морфесси Юрий Спиридонович (1882–1957), певец, дебютировал в одесском Оперном театре, пел в оперетте в Киеве, Москве, Петербурге, затем посвятил себя эстраде; исполнитель цыганских романсов, с 1918 г. в эмиграции в Париже, часто гастролировал по Европе.

«Ах, эти черные глаза меня пленили…» — танго Оскара Строка из репертуара Юрия Морфесси.

«Замело тебя снегом, Россия…» – слова П. Баторина, музыка А. Николаева. Любимая песня Добровольческой армии. Из репертуара Надежды Плевицкой.

«Колокольчик однозвучный» — романс А. Алябьева на стихи А. Пушкина «Зимняя дорога».

«Она казалась елочной игрушкой

В оригинальной шубке из песцов…» – романс из репертуара А. Вертинского. Исполнялся Кармелинским в Харбине.