Царица парижских кабаре

Иван Булгаков — Булгаковы Иван (1900–1969) и Николай (1898–1966) Афанасьевичи ушли из Киева осенью 1919 г. в рядах Добровольческой армии. Михаил Булгаков до середины 1920-х гг. считал младших братьев погибшими (см. рассказ «Красная корона», роман «Белая гвардия»). Иван Булгаков покинул Россию в рядах Добровольческой армии осенью 1920 г. В 1921 г. в Варне (Болгария) организовал оркестр балалаечников. В 1930 г., по вызову брата Николая, ставшего в эмиграции микробиологом высокого класса, переехал в Париж. Был музыкантом в русских ресторанах, исполнял и собственные романсы. В 1930-х гг. присылал стихи М.А. Булгакову в письмах. Отзывы старшего брата о лирике младшего были сдержанными.

Леонид Волков (? –1976) – музыкант русского происхождения.

Нюра Масальская (? –1945) – известная цыганская певица. В дореволюционном Петербурге выступала в ресторане «Вилла Роде». В Париже в 1928 г. выступала в театре Трокадеро, пела в постановке «Живого трупа» Ж. Питоева, имела колоссальный успех в ресторане «Золотая рыбка».

Иветт Шовире (р. 1917) – балерина, хореограф, исполнительница главных партий во многих балетах Фокина, Мясина, Кранко, Долина и Лифаря в 1940-х – 1960-х гг.

Мария Громцева – Громцева Мария Васильевна (1901–1980), художник по костюмам, автор костюмов ко многим телепостановкам (в частности – к «Принцессе Киевской» с Мариной Влади в главной роли). Коллекционер русского придворного костюма.

Варвара Каринская (1886–1963) – художник по костюмам. В Москве 1920-х гг. – хозяйка модного салона, протеже А. Луначарского. В Париже 1930-х гг. работала для Частной оперы Марии Кузнецовой, как исполнитель костюмов – с Кристианом Бераром, Андре Дереном, Сальвадором Дали и др. С 1948 г. работала в США. Была любимым художником по костюмам Дж. Баланчина. Получила «Оскара» за костюмы к фильму «Жанна д’Арк» (1948) с Ингрид Бергман.

Мишель Труайя, дочь Анри Труайя — Труайя Анри, настоящее имя Лев Тарасов (р. 1911), французский писатель, родом из российской армянской семьи. Лауреат Гонкуровской премии 1938 г., автор многотомных романов-эпопей, исторических романов, биографий Льва Толстого, Петра Великого, Екатерины Великой и др.

Александра Толстая — графиня Толстая Александра Михайловна, в замужестве Сагацкая.

Татьяна Михайловна Толстая (1905–1986).

Брат ее Сергей – Толстой Сергей Михайлович (1911–1996), первым браком был женат на Ольге Александровне Вырубовой. Внук Л.Н. Толстого, автор двух книг о нем. Основатель и председатель «Общества друзей Толстого».

Мария Давыдова — Давыдова Мария Самойловна (1889–1987), оперная певица, артистка Петроградского театра музыкальной драмы, в Париже пела в театре на Елисейских полях, профессор пения в Русской консерватории им. С. Рахманинова.

Опера Зимина на Большой Дмитровке — Московская «Опера С.И. Зимина» (1904–1917) – крупнейший частный театр России, развивавший традиции Частной русской оперы С.И. Мамонтова.

Мария Кузнецова, невестка А.Н. Бенуа – Кузнецова Мария Николаевна (1880–1966), певица, балерина, музыкальный деятель. В первом браке – жена племянника А. Бенуа. С 1905 г. одна из ведущих солисток Мариинской оперы, первая исполнительница партии Тамары в постановке оперы А. Рубинштейна «Демон» с Ф. Шаляпиным в заглавной роли, первая исполнительница партии Февронии в опере Н. Римского-Корсакова «Сказание о граде Китеже и деве Февронии». Участница «Русских сезонов» С. Дягилева. Эмигрировала в 1918 г. В 1929 г., при участии мужа, Альфреда Массне (племянника композитора) создала «Русскую частную оперу в Париже» (помимо блестящей оперной труппы была учреждена и балетная во главе с М. Фокиным; художниками театра были И. Билибин и К. Коровин). Театр имел огромный успех в Париже, на европейских гастролях, в турне по Латинской Америке; в 1931 г. труппа распалась.

Соня Грекова — Грекова Софья Николаевна, урожденная Слечинская (? –1975).





Глава двадцать первая




«Все это слегка напоминало свадьбу…» Наш второй спектакль. Ирина Строцци – «пани Ирэна»





Пока мы репетировали, газеты сообщали о наших планах. В апреле 1957 года Le Matin Dimanche писала: «Новая театральная труппа русских (белых) только что основана в Париже Людмилой Лопато, артисткой, очень известной в Америке, где ее прозвали “русской Марлен”…

Людмила Лопато играет в спектакле роль цыганки, которая много раз даст ей возможность заслужить аплодисменты публики песнями из ее репертуара».

Мы играли «Живой труп» в июне 1957 года, в театре «Комеди де Шанс-Элизе» (аренду зала оплатил Джонни). Это было большое событие в русской колонии. Приехали из Нью-Йорка Толстые и Волконские. Газета Le Figaro в небольшой заметке «Вечер Толстого на Елисейских полях» перечислила почетных гостей премьеры: «Мадам Саша Толстая, дочь знаменитого писателя (речь об Александре Львовне! – Л.Л.) прибыла из Нью-Йорка, специально, чтобы присутствовать на этом необыкновенном спектакле. В зале мы видели также Иветт Шовире, князя Амилахвари, Сергея Лифаря, Анри Труайя, Грегори Ратоффа».





Та же Le Matin Dimanche оценила нашу премьеру следующим образом: «Вся русская колония во главе с Сержем Лифарем – ему-то это зачем понадобилось? – сошлась накануне вечером в “Комеди де Шанс-Элизе” по случаю дебюта нового театрального предприятия, возглавляемого Людмилой Лопато. Все это слегка напоминало роскошную свадьбу в Русской церкви на рю Дарю…»

Телевидение показало отрывки из спектакля. Критика была разноречива. Некоторые репортеры пересказывали содержание пьесы, другие отмечали, что наш спектакль состоялся через через сорок пять лет после премьеры «Живого трупа» в МХТ.

Гораздо большего внимания удостоилось участие в спектакле Толстых, Кисы Куприной, Мишель Труайя, Кости Непо, «мужа Иветт Шовире», и бывших актеров Художественного театра – жанр светской хроники неистребим даже в театральных рецензиях!

Одна актриса удостоилась упоминания чуть не во всех газетах Парижа – четырехмесячная Валя Димитриевич. Она дебютировала в «Живом трупе», костюмированная в кружевной конверт, в роли Мишеньки, сына Федора и Лизы Протасовых. Фотографии прелестного, щекастого и черноглазого младенца, мирно сопящего на руках у Мишель Труайя, «юной тетушки Саши», были опубликованы в эти июньские дни раз пять. На зависть всем парижским дебютанткам!

К сожалению, Валя еще не могла оценить свой артистический успех (она вообще была исключительно спокойной для своего возраста девочкой). Ни сцена, ни свет, ни шум зала не пугали ее. Вероятно, у девицы Димитриевич и в столь нежном возрасте сказывались фамильные гены.

После парижских спектаклей «нашего Толстого» повезли на гастроли в Женеву. Нас снимало швейцарское телевидение, в зале было много русских зрителей – и в казино, и в театре (мы дали два спектакля). Газеты Женевы и Лозанны писали о нас. О парижской премьере «Живого трупа» было сообщено даже в Варшаве.

Поликарп Павлов в тот вечер, когда спектакль показывали в казино, был потрясен неожиданной для себя вещью и все указывал жене: «Смотри, Вера, здесь все гарсоны носят очки!»

Успех окрыляет. Нам хотелось ставить новые спектакли. Была надежда вновь создать в Париже русский репертуарный театр – пусть франкофонный, принадлежащий новой, послевоенной эпохе. Мой близкий друг, бывшая певица и балерина Ирина Строцци и известный актер Жан Паредес написали пьесу «Парижане». Среди наших актеров были и русские, и французы. «Пуркуа па?» Почему бы нет?

Репетиции начались в мае 1958-го. Мы сняли театр «Ателье» (обычно там шли серьезные пьесы, даже драмы Горького). Но в то время Париж бурлил, шли забастовки.

Возможно, спектакль оказался не ко времени. И отзывы о премьере были довольно суровы. Вот образец из «Русских новостей»:

«В Париже в последнее время участились спектакли в пресловутом “стиле рюсс”, набившем оскомину еще тридцать лет тому назад. Чем объяснить это явление? Тем ли, что старики не хотят сдаваться – и по-прежнему позвякивают старые черкески, патронташи и кинжалы в память прежних, разгульных, бродячих кочевых цыган? Или тем, что нет молодого автора, который сумел бы ярко и полно сказать новое слово о настоящем?


За неимением театра-хранителя высоких репертуарных традиций русской сцены публике приходится довольствоваться этими спектаклями.

По свойственной нам снисходительности к молодым талантам мы не хотим подвергать строгой критике новую пьесу Ирэн Строцци и Жана Паредеса.

Ночные кабаре Парижа. Удушливая атмосфера. Низкие диваны. Ковры. Горящие свечи. Настроение тоски и безысходности…»

Правда, удостоились похвал декорации Пьера Симонини. И еще было сказано: «Молодая, хорошенькая, в прелестном туалете, Людмила Лопато очень мило поет свои песенки…»

Характеристика русского кабаре так же незатейлива, как и полицейская интрига: «Украденный браслет обходит все карманы по очереди и звенит наконец в бокале!»

Конечно, наш первый спектакль был построен на более качественном материале. Печальный «кабаретный фарс» молодых авторов трудно было сравнивать с «Властью тьмы»… Здесь все было – другое и все – о другом: иные времена, иные русские, иные беды и страсти.

В «Русской мысли» вновь появилась рецензия Андрея Шайкевича. С его точки зрения, Ирина Строцци и Жан Паредес написали пьесу, «чтобы дать возможность Людмиле Лопато выступить с рядом мелодичных песенок, которые она умеет с таким обаянием исполнять». Впрочем, критик хвалил нас и за «видимое знание условий существования русских ночных кабаре», отмечал, что «красочно исполняют свои роли заведующий кабачком “полковник” в кавказском наряде Константин Непо; кинорежиссер – смешной Альбер Медина, пианист, создавший приятную музыкальную атмосферу; Сергей Хинкис; опустившаяся вдова генерала, выведенная для усиления “русского духа”, сейчас вновь водворившегося на парижских сценах; Вера Греч и прелестная Людмила Лопато…»

Робер Камп писал в Le Monde: «Маленькая фантазия в двух частях Ирэн Строцци и Жана Паредеса не достойна обстоятельного комментария. Вероятно, их сотрудничество было ликующим, игровым вплоть до полной эйфории. По мере нарастания таковой авторам становилось все веселей, и все больше им нравилось их общее дитя. Тем лучше.

Название пьесы иронично. “Парижане” – иностранцы, нашедшие приют в Париже и застрявшие в нем, а именно русские князья и княгини, испытывающие ужас перед своей родиной. Это говорит нам, что сюжет был актуален между 1920 и 1925 годом, а сегодня кажется плоским и устарелым».

Рецензент газеты Le Parisien Libere иронизировал над фразой из программки: «“Парижане” не претендуют на полный очерк русской души во Франции» и писал: «Этот очерк почти того же качества, что карпатское шампанское, которое подают Полковник и Наташа в своем русском кабаре на Монмартре. Короткометражный скетч. Не комедия.

К счастью, у певицы этого кабаре хороший голос Людмилы Лопато. Пианист этого кабаре – истинный музыкант Сергей Хинкис, и Вера Греч здесь танцует и поет вместе с Людмилой прелестную народную песню. В какие-то моменты, проблесками, вдруг казалось, что мы действительно в русском кабаре 1925 года».

Увы, «Парижане» не имели успеха у парижан.

Мы с грустью распустили труппу и закрыли спектакль.

Боже мой! Неужели эти скептические рецензии, мелкий, поблекший газетный свинец, картечь хроникерского остроумия – все, что останется (все, что уже осталось!) – от Ирины Строцци?!

Ирина Строцци была очень красива и остроумна. Рыжеволосая, чрезвычайно изящная, с прекрасным подъемом ноги, дочь маркиза Строцци, директора Оперы в Загребе и русской эмигрантки стародворянских кровей, она была полна артистизма и фантазии, умна, очаровательна, эксцентрична, наделена особым характером и шармом.

Ирина родилась в России в 1909 году. Говорила на многих языках, была ученицей известной московской балерины Маргариты Фроман, участницы «Дягилевских сезонов», а впоследствии основательницы Хорватского национального балета. Юность Ирины прошла в Загребе. Мать Ирины, разойдясь с маркизом, вышла замуж в Югославии за богача Рубинштейна.

Классической балериной Ира не стала и выступала в 1934 году в ревю «Фоли-Бержер» в Париже.

В труппе «Стелла» у Натальи Комаровой она выступала вместе с Еленой Трутовской, Ольгой Старк и Еленой Лыжиной. Как ни хороша была Строцци, но Трутовская в этой группе была самой сильной балериной. Затем некоторое время Ирина выступала в Польше.

Во время Второй мировой войны, в Ницце, Ирина влюбилась в итальянца, который владел Домом моды от-кутюр, и была тогда одета, как кукла. В 1942 и 1943 годах Строцци и Трутовская выступали дуэтом в «Фоли-Бержер» – и уже тогда все знали, что Ирина Строцци чудно поет.

Самую большую любовь своей жизни Ирина впервые увидела на арене цирка. Влюбившись в молодого артиста Пьера ле Бриса, маркиза научила его всему, что знала, стала его импресарио. Ирина Строцци – талантливая, культурнейшая – знала и понимала очень много! И она использовала весь свой шарм, пустила в ход все свои старые дружбы, чтобы Пьера приняли в артистическом Париже.

Помогла в этом и квартира Ирины возле авеню Фош, самой дорогой улицы Парижа.

Когда они встретились, ему было двадцать семь. Ей – сорок пять. Она была все еще очень красива! Ирина Строцци не выходила без Пьера никуда – ни в театр, ни к друзьям, ни в свет. Конечно, она настояла на его уходе из цирка… Иногда Пьер казался ее ребенком.

Не надо думать, что эта блестящая жизнь была легкой. Когда денег не было вовсе, Ирина несла в заклад последние фамильные вещи.

Но она сделала из молодого силового акробата, бывшего матроса французского военного корабля, настоящего артиста! Вылепила из него своими руками – как бы это сказать? – и личность, и персону.

Пьер – красивый, хорошего сложения, очень добродушный – любил Ирину Строцци и был ей благодарен, словно матери. Он стал знаменит, сыграв благородного индейского вождя Виннету из романов Карла Мая в западногерманском фильме… затем еще в одном, и еще, и еще. Кажется, о Виннету было снято шесть или семь фильмов – так полюбила красавца-апача кинопублика.

После этого успеха Пьер играл много, но, можно сказать, все ту же роль.

Связь аристократки-танцовщицы со стариннейшим тосканским именем, русской дворянской кровью и ангажементами в «Фоли-Бержер», и синематографического вождя индейцев длилась долго. Но… Пьер встретил молодую немецкую актрису. Влюбился. И женился на ней.

Я никогда не видела вторую жену Пьера. Ирина всегда хорошо о ней говорила. Неизменное благородство и гордость самой Ирины надо тоже принимать в расчет. Но и до сих пор, когда в кругу знакомых говорят об этом актере, почти всегда отмечают: «У него очень хорошая жена»…

Когда это случилось, Пьер был обеспеченным человеком, он много играл и хорошо зарабатывал. Ирина была в более сложном положении. Он это понимал, понимал, чем ей обязан. Относился к маркизе очень тепло. И даже написал ей письмо: «Ириша, приезжай и живи с нами!»

Она была очень гордой. Никогда, невзирая на обстоятельства, она бы на такое не согласилась. Но тонкая, чувствительная душа, как бы ни была сильна, – увы, не всегда и не все может выдержать.

И Ирина все-таки поехала к нему.

Через год жизнь ее кончилась самоубийством.

И мне грустно писать об этом конце.

Не зная имени маркизы Строцци, почти каждый русский все же знаком с ней. И, возможно, ею очарован – я бы хотела надеяться на это!

Ирина рассказывала не раз, что именно для нее, в ее ранней юности, в Париже 1930 года, Александр Вертинский написал романс «Пани Ирэна»:

Я безумно боюсь золотистого плена

Ваших медно-змеиных волос.

Я влюблен в ваше тонкое имя “Ирэна”