Чаролом

Семья – это не слово, это – сентенция.

Уже тридцать лет семья Леандры служила Лиге хранителями. Их задача заключалась в перевербовке или уничтожении неодемонов. Как хранительница Иксоса, Леандра отвечала за усмирение неодемонов на всём архипелаге. Если Никодимус решит, что два демона-мародёра и слухи об Общине свидетельствуют о некомпетентности дочери, он может лишить её власти.

Пятнадцать дней назад Никодимус с несколькими приближёнными отправился на охоту за одним из неодемонов и должен был вернуться не сегодня-завтра. Леандра не испытывала неприязни к отцу, но надеялась к его возвращению кое-чего добиться, включая сделку с этим не в меру информированным контрабандистом. Она в упор посмотрела на мужчину.

– Обещаю, если выясню что-нибудь о Неразделённой Общине, вы узнаете первым. Однако я не склонна договариваться о новом деле, пока не покончено со старым.

– Ах, да! Ваше провидческое заклинание, – контрабандист поднёс чашу к губам, но вновь остановился и покосился на залив. – Прошу прощения, я… по-моему, я чую… беду…

Леандра проследила за его взглядом и не увидела ничего, кроме освещённых лунами волн и высящихся известняковых островов.

– Послушайте, нет там никаких кораблей. Никакая армия не прячется под нашим столом. И даже Никодимус Марка, забери демон его душу, не прыгнет на вас с этих проклятых Богом Богов кокосовых пальм. Я всего-навсего желаю приобрести это пророческое заклинание, хотя, судя по всему, текст, увы, мало что может поведать вам о будущем. В чём именно состоит опасность? Разве ваше заклинание этого не предвидит?

– Оно работает не так. Заклинание позволяет мне чувствовать наперёд.

– Звучит как-то… – она нахмурилась, – не по-человечески.

– Я чувствую эмоции людей, которыми мог бы стать через час.

– И сколько же этих людей?

– Почти бесконечное множество. Я не знаю их всех, конечно, но если кто-то из них испытывает беспокойство, тоже начинаю тревожиться.

– Что же могло их напугать? – Леандра не сводила глаз с лица контрабандиста.

– Значит, вы не видели никаких кораблей у островов?

– Никаких треклятых кораблей. И никаких иных опасностей.

– Хорошо… – он неуверенно посмотрел на свою мандану. – Наверное, я просто перенервничал.

Мужчина поднёс чашу к губам. Леандра склонила голову набок. У него на голове пророческое заклинание, а он собирается пить яд? Похоже, «чувствовать наперёд», что бы это ни означало, не более полезно, чем котелок, слепленный из лорнского масла.

Контрабандист будто оцепенел, таращась в чашу. Нахмурился, опустил её. Поколебался, вновь поднял и вновь опустил. Потом прищурился на Леандру и отставил питьё.

– Что-то не так? – она позволила себе смешок.

– Чем ближе я подношу чашу ко рту, тем в больший ужас ввергает меня моё будущее. Что, ради Создателя, вы туда добавили?

– Экстракт печени иглобрюха, – пожала плечами Леандра. – Совсем чуть-чуть. Гидроманты называют его тетродотоксином. Старая моряцкая штучка. Капелька местного колорита, так сказать.

– И чем же пахнет эта ваша капелька?

– Ничем, – отмахнулась она. – Только через полчаса во рту начнётся колотьё. Затем ваши лицо и руки онемеют, мышцы расслабятся, и дыхание остановится. Ну, а в качестве подарка судьбы, отныне вы будете прекрасно осведомлены, что паралич приводит к смерти от удушья. Вы пробудете в сознании до самого конца.

– Противоядие?

– Не существует.

– Какая вы, однако, доверчивая.

– Что есть, то есть, – признала она. – Однажды кто-нибудь на этом погорит. А то и не однажды. Но вы не огорчайтесь, я ведь убедилась, что ваше заклинание действует.

– Можно было просто проверить текст, – он поднял с земли тонкий гримуар в кожаном переплёте.

– Нет-нет, – покачала головой Леандра, – что помешает вам продать мне смертный приговор? Или текст с вашей головы, или ничего.

– Мне не выгодно вас убивать. У меня есть ещё кое-что, что я хотел бы вам продать, а вы, надеюсь, могли бы снабжать меня информацией. В следующий раз я прихвачу более серьёзные тексты.

– Тогда я готова удвоить цену. Взамен вы скажете, где взяли заклинание.

Мужчина смерил её взглядом и промолчал.

– Текст такой силы, – она показала на его голову, – нельзя написать. Скорее всего, он – часть божества. Полагаю, вы порубили какого-то имперского божка и продаёте по кускам.

– Не забывайте, имперские чарословы в корне изменили композицию. С помощью метазаклинаний Вивиан они преобразуют правила, – он кивнул на гримуар. – Например, возможность записи коротких богозаклинаний на бумагу.

Прежде богозаклинания могли быть вложены лишь в камень ковчега. Леандра недоверчиво покачала головой.

– Возможно, некий имперский чарослов и записал для вас это богозаклинание на бумагу, но составить подобный текст не под силу человеческому разуму. Расскажите, где и как вы разделываете богов на составляющие, а я в награду разузнаю о вашей Неразделённой Общине. Ну, или, не скупясь, заплачу нефритом.

– Интересно, для чего вам эти сведения? – он всё так же изучающе смотрел на неё. – И насколько они для вас ценны? Есть информация, которая не продаётся никому.


– Не вернуться ли нам к этому разговору, когда наше партнёрство упрочится?

– Как насчёт новой встречи? Скажем, завтра… в городе?

Леандра задумалась.

– Если наша сегодняшняя сделка завершится к обоюдному удовлетворению, то… Завтра мой телохранитель будет ждать вас у Малой Священной заводи. Знаете, где это?

Контрабандист кивнул.

– Приходите туда один. Иначе больше мы не увидимся. Ясно?

– Разумеется. Кстати, не хотите немного рассказать о себе? – спросил он, но, увидев её непроницаемое лицо, быстро добавил: – Не обязательно называть имя или место службы, а хотя бы…

– Если вы узнаете, кто я, мне придётся почти сразу же отправить вас в акульи желудки. Я сказала «почти сразу», потому что сперва вам придётся познакомиться с акульими зубами. А ведь этого не хочется никому из нас.

– И никто из нас этого делать не собирается.

– Прекрасно. Вернёмся к вашему богозаклинанию, – она жестом подозвала телохранителя.

Дрюн мигом поставил перед контрабандистом две небольших шкатулки и открыл их. Первая была заполнена неровными осколками нефрита и шариками опиума. Во второй лежали лорнские металлические пластины и дральские лакированные дощечки, нашпигованные магическими формулами чёрного рынка.

Мужчина переворошил нефрит, потом положил ладонь на сталь и дерево. Видимо, он чувствовал магические тексты. Только чарослов с синестезией был способен на подобное. Кто же он? Волшебник-одиночка? А может, пиромант?

– Отлично, – контрабандист вновь потянулся за своим гримуаром.

– Заклинание с вашей головы, – холодно напомнила Леандра.

– Они совершенно идентичны, вплоть до последнего завитка рун.

Она отрицательно качнула головой.

– Да как я вам его продам-то? Его же нельзя снять.

– Мой телохранитель вам поможет.

Контрабандист покосился на лицо Дрюна. Точнее, на лицо юного Дрюнарсона: смуглая кожа, орлиный нос, густые кудри и редкая бородка. Одет он был теперь в чёрный лангот и чешуйчатый доспех, оставлявший напоказ четыре его мускулистые ручищи. В общем, юная иксонская божественная совокупность до кончиков ногтей.

– Ладно, – мужчина обернулся к Леандре. – Однако прежде чем расстаться с повязкой, должен признаться в маскараде. Я не человек Лотоса.

– Вы поразили меня до глубины души, – невозмутимо ответила Леандра и подалась вперёд. – Что чувствует большинство ваших будущих «я» через час?

– Одни довольны, другие… взволнованы, некоторые даже слишком.

– Ну, вам ещё предстоит провезти свою оплату контрабандой в город или хотя бы вывезти из залива.

Помедлив, мужчина снял повязку. На его лбу багровели строчки. Леандра плоховато знала алый язык, но в наследство от матери ей досталась способность различать божественный текст.

Потом она заметила, что волосы контрабандиста заплетены в серебристые дреды.

– Вы – триллинонец, – сказала она.

Мужчина выглядел до боли знакомым. Они прежде встречались? Нет, это невозможно. И всё же… Ощущение не отпускало.

Дрюн возложил обе верхние руки на затылок контрабандиста. Сияющие письмена отклеились ото лба. Держа строчки на весу, точно ожерелье, Дрюн подошёл к Леандре. Та сняла платок. Нижние руки Дрюна уже лежали на её плечах, правые он поднёс к ушам Леандры. Алый промельк – и… Она ничего не почувствовала.

– А это богозаклинание… – начала, было, она и запнулась.

Что такое?

Совершенно неземное ощущение. Вокруг неё, не задевая саму Леандру, двигались потоки эмоций. Она чувствовала их лишь отчасти, словно наблюдала сентиментальную пьесу в театре теней или слушала трогательную балладу. Но это сочувствие было вызвано не игрой актёров или стихами, а бесконечным разнообразием её собственного будущего. Там было множество всевозможных Леандр. Или множество множеств? Не сосчитать.

Большинство их переживало те или иные оттенки её нынешней тревоги, но некоторые выказывали странные эмоции, сменявшиеся слишком быстро, чтобы их можно было понять. Сосредоточиться на одном из этих невероятных будущих было всё равно что пытаться рукой поймать ящерицу за намазанный маслом хвост. И всё же, всё же… Ум Леандры не мог устоять от погони за ящерицей.

Дрюн вернулся к контрабандисту, извлёк из гримуара цепочку рубиновых строчек и «обвязал» вокруг его головы.

Прикрыв глаза, Леандра сконцентрировалась на своих манящих будущих. Те пытались ускользать, однако она успела ощутить в одном из них неприкрытый восторг. Через час. Может, ей удастся узнать личность контрабандиста? Или то, как он потрошит божества? Волнение росло.

С утроенной силой она кинулась вдогонку за этим великолепным будущим, но оно мигом затерялось в океане банальных возможностей.

Значит, требовалось что-то ещё.

Леандра приоткрыла веки. Дрюн поправлял богозаклинание на башке контрабандиста. Ни тот, ни другой не обращали на Леандру внимания.

Её происхождение позволяло отрешиться от своего недуга и тем самым временно обрести беглость в магическом языке, которого в этот момент касалась. В таком состоянии она прекрасно понимала и ломала любой магический текст. По сути, становилась универсальным чароломом.