Час льва

Вик выпустила из захвата его рубашку. Незнакомец сделал два шага назад и попытался ударить её ногой в ее живот. «Иисусе». Девушка отскочила в сторону, и он промахнулся. Старик был очень шустрый и рвался в бой. Виктория усмехнулась, адреналин бурлил в венах.

«Возможность поиграть? Только никого не убивай».

Когда он попытался снова напасть, Вик схватила его за ногу и резко повернула. Чтобы не получить вывих колена, мужчина упал на пол, перевернулся на бок и ударил девушку свободной ногой. Она отпустила его прежде, чем он успел сломать ей пальцы.

«Подлый ход». С уважительным кивком Вик отступила назад. «Неужели его запал еще не прошел?»

Девушка взглянула назад, чтобы оценить ситуацию за спиной. У второго сукина сына был нож. Мужчина бросился на неё, лезвие стремительно приближалось. Вик уклонилась. Быстрый удар в лицо толстяка послал волны удовлетворения в её кровь. «Боже, это весело». Подсечкой она сбила его с ног, и он грохнулся на бок.

Первый злобный старикан слишком резво встал на ноги, двигаясь быстрее, чем это было возможно и, черт возьми, живот всё ещё болел от удара его локтя. Мужчина кружил вокруг неё, ища прореху в её защите. Вик услышала громкий возглас Калума и проигнорировала его. Между ними было слишком много людей.

Она изучала Дворнягу, ожидая его хода. Его глаза смотрели прямо: он был не просто пьян, он был до одури зол. Когда мужчина бросился на Вик, она увернулась, не нанося ответного удара. Мужчина быстро сориентировался и осмотрелся. «Вот блять, он действительно хотел её убить. Теперь что? Ее работа состоит в том, чтобы охранять общественный порядок, а не отправлять пьяных мудаков в больницу».

Нерешительность дорого стоила девушке: кулак мужчины обрушился на её лицо и принёс с собой взрыв боли и света. Вик упала на стол, заставив людей с гневными криками отскочить назад. Кружки и стаканы вдребезги, повсюду разлито их содежимое.

Вспыхнув от досады, — боль в щеке была просто адская — девушка перевернулась и вскочила на ноги. Ублюдок ухмылялся, черт бы его побрал. Вик бросилась на него, демонстрируя, что будет нападать сверху. Его блок оставил открытым для удара ногой живот мужчины, а затем и его лицо. Удар — и он летит, словно жирная перепелка, и приземляется на другой стол.

Девушка поморщилась. Ещё больше разрушений. Калум будет дьявольски зол.

Толстяк поднялся и каким-то образом вернул себе нож. Как раз когда она приготовилась к атаке, Калум схватил мужчину и, дернув голову за длинные волосы, сжал пальцы вокруг жирной шеи.

— Если ты вынудишь меня вырвать тебе глотку, будет месиво, и я буду еще злее, чем сейчас.

Толстяк замер, его глаза расширились.

— Ну и дела, брат, ты говоришь, что я не могу выпотрошить этого?

Присев, Алек давил коленом на шею Дворняги приставив нож к его животу. Лицо шерифа — холодное и жесткое — было перекошено от ярости. Казалось, он реально готов выпотрошить старика.

«Ого. Обычная барная драка стала смертоносной слишком быстро».

Калум вздохнул, сверкнув серыми глазами:

— Я нахожу кишки такими же малопривлекательными, как и кровь. Александр, вспомни, пожалуйста, что ты шериф этого округа.

— Черт, напрочь вылетело из головы. — Алек шумно выдохнул и расслабился. Он посмотрел на старика. — Торсон, похоже, ты получил возможность насладиться гостеприимством моей тюрьмы. Мне нужно слово.

Голос мужчины был хриплым, что не удивительно, учитывая колено Алека на его горле:

— Мое слово дано.

— Альберт? — Алек перевёл ледяной взгляд на толстяка.

— Мое слово дано, — ответил мужчина.

Калум выпустил своего пленника, а Алек поднял Торсона на ноги и, толкнув, поставил рядом с толстяком.

Стоя перед ними Калум скрестил руки на груди:

— Я прощу тебе долг передо мной, но эта женщина работает на меня, и она делала только то, для чего была нанята. — Его слова были тихими, но тон отдавал холодом. — Она не оскорбляла вас, но вы нанесли ей травмы. По закону взаимности вы ей обязаны. — Мужчина перевел взгляд на помещение бара, осмотрев его по кругу.

Озадаченная Вик проследила за взглядом Калума. Двое мужчин и студентки были в замешательстве. Так же, как молодая пара у камина, и мужчина у барной стойки. Все остальные смотрели на неё с различными выражениями на лице, меняющимися от холодной злости до простого оценивания. В следующее мгновение их головы слегка склонились, а по комнате прошел шепот:

— Ей причитается.

«Что, черт возьми, происходит?» Вик уже было открыла рот, чтобы спросить, но передумала. Сейчас Калум выглядел опаснее, чем её первый сержант-инструктор после того, как новобранец уронил своё ружье в грязь. Когда он перевёл взгляд на Викторию, она чуть не вытянулась по стойке смирно.

Рот Торсона сжался в тонкую линию, когда тот смотрел на девушку, отвращение сквозило из каждой поры его тела. Но ответил он спокойно:

— Мы обсудим компенсацию с вами, козан… Калум.

— Да неужели, а я так не думаю. — Калум кивнул в сторону Вик. — Твое обсуждение будет с тем, кому ты должен. Я считаю её честной и справедливой, и верю, что она сможет определить равнозначную компенсацию для себя. Скажем, в понедельник в час дня в вашем магазине. Мисс Вэйверли вас это устроит?

— Конечно. Звучит отлично. — «На что она только что согласилась?» Чувствуя, как по лицу течет кровь, Вик сильнее прижала руку к ране на скуле и увидела, как потемнели от ярости глаза Алека. Ситуация была слишком неустойчивой, и поэтому отступить, чтобы разрядить обстановку, казалось лучшим решением. — Извините, я пойду, приведу себя в порядок.

Девушка двинулась через зал, не отрывая глаз от двери в кухню, чтобы избежать пристальных взглядов. Её лицо болело, но боль от унижения была сильнее. Этот старик и пальцем не должен был её тронуть. Но он не только её тронул, но и врезал как следует. Если судить по внешности, ему было около семидесяти.

«Семьдесят. Господи, помоги мне. Я даже тридцатилетний рубеж ещё не перешагнула. И что это было? Какой-то горный обычай? Калуму придётся ответить на несколько вопросов».

В кухне Вик плюхнулась на стул, пытаясь разобраться с выбросом адреналина.

К сожалению для её душевного спокойствия, Алек и Калум появились на кухне меньше чем через минуту. И выглядели они оба так, словно все ещё хотели кого-нибудь прибить. Её, наверное. Она плохо обслужила мужчин и разгромила полтаверны.

Девушка подняла руку и увидела, что костяшки на её пальцах кровоточат, а кровь капает на чистый пол кухни Калума.


«Боже, ну я и вляпалась».

— Простите, ребята. Я не…

— Заткнись, — сказал Алек.

И это была самая короткая фраза, которую она от него слышала. Да, он злился. Мужчина оторвал кусок бумажного полотенца от рулона и сунул его под воду. «Ладно, хорошо, затыкаюсь». Но Калум встал по другую сторону от неё, и ей действительно нужно сказать ему, как она сожалеет.

— Посмотри на меня, — сказал Алек.

Она повернулась и попала под влияние сверкающих зеленых глаз. Мужчина так близко встал перед ней на колени, что девушка смогла разглядеть бледные рубцы на его щеке. Параллельные линии. Она напряглась: линии как вокруг её ребер. «Следы когтей».

Алек взял её за подбородок жесткими пальцами. Теплыми.

— Не двигайся. Будет больно, малышка, — он приложил холодное, влажное бумажное полотенце к её скуле.

— Ауч, — пробормотала девушка.

— Тише-тише, — сказал он. — Иди сюда.

— Подвинься.

Калум пнул Алека по голени. Пододвинув стул и усевшись на него, мужчина взял девушку руку. Серые глаза мужчины казались почти черными. Мускулы под белой рубашкой были напряжены, словно он собирался броситься в драку.

— Я не хотела…

— Заткнись, — сказали мужчины почти одновременно. Калум протянул Алеку маленькую бутылочку. — Налей йод на эту тряпку.

— Эй, нет, подожди, — её хватка на запястье Алека была слишком слабой. Мужчина насильно удержал руку девушки на бедре и прижал ткань к её лицу. Пекло адски. Вик ненавидела эту хрень, ещё с тех времен, когда была ребенком.

— Иисусе, я выжила в драке, и теперь ты пытаешься меня добить, — пробормотала она. — Что за устаревшая медицина?

Алек усмехнулся, и его хватка на руке Вик ослабла, превращаясь в ласковые поглаживания.

— Ты слишком упряма, чтобы умереть, женщина.

«Комплимент?» Его слова осветили тьму её унижения, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь туман. Девушка взглянула на Калума, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как он вылил половину пузырька йода на её костяшки. Она заскулила.

— Черт! Блять!

Упс. Не самый дипломатичный способ говорить с боссом. Она прикусила нижнюю губу, проигнорировав хихиканье Алека.

— Эм. Извините.

— Я надеюсь, ты воздерживаешься от подобных речевых оборотов в присутствии моей дочери, — мягко сказал Калум. Его глаза вернули свой обычный серый цвет, а уголки губ чуть приподнялись.

Девушка расслабилась, вздохнув от облегчения. Калум смазал мазью с антибиотиком костяшки её пальцев и передал тюбик Алеку. Мужчины обращались с ней, словно она разбита на куски, когда на самом деле у нее лишь пара царапин.

Они намеревались заботиться о ней. Никто никогда не делал этого для Вик раньше. Да, если ты служишь в морской пехоте, товарищ наложит тебе повязку. Но когда она работала под прикрытием, о своих травмах приходилось заботиться самой. Забавно, что она давно привыкла к протоколу: если тебя поймают — ты сама по себе. Мы не знаем тебя. Нет спасения. Нет помощи.

Алек улыбнулся ей:

— Хочешь я её поцелую, и станет лучше?

Девушка фыркнула. Но, когда взглянула на мужчин и увидела искреннее беспокойство на их лицах, что-то внутри неё дрогнуло. В детстве Вик слышала, что если проглотить арбузную косточку, та прорастёт у тебя в животе. Она потратила неделю, поглаживая живот в ожидании… ничего.

Но сейчас, глядя на Калума и Алека, она чувствовала, словно внутри неё что-то разворачивается и растет.



***



Дождь прекратился, и луна оседлала облака, как на древнем рисунке о Херне — рогатом Боге охоты. Холодный воздух спускался вниз в город по склону горы, принося с собой запахи снега, сосен, маленьких влажных полян и оленей, что тихо ступали по ним.

Но сегодня Алек не чувствовал голода, чтобы отправиться на охоту. Сегодня его голод вызывала девушка, спокойно идущая рядом с ним. Прекрасная и смертельно опасная.

Во время драки в «Дикой Охоте» он испугался за неё. Хуже того, он почти потерял контроль и чуть не перекинулся, чего не было с самой юности. Мужчина посмотрел на свою миниатюрную спутницу и покачал головой. Увы, его страх за нее был неправильным — ему следовало волноваться за её противников.

Когда Торсон пнул Вики, она усмехнулась, её восторг был очевиден. Это шокировало Алека, черт возьми, он до сих пор был в шоке. Женщины-оборотни сражались только за дом или семью и целились прямо в горло или живот.

«Какая женщина наслаждалась бы дракой? И попав в смертельную схватку, растягивала удовольствие». Даже, когда Алек устремился к ней через толпу, он видел, как Вик целилась в челюсть, а не в грудную клетку, но в последний момент смягчила удар. Она могла убить любого из них.