Человек с поезда

4. Топор был оставлен в комнате.

5. Входная дверь в дом была заперта или чем-то заблокирована.

6. Перед уходом преступник поджег дом.

7. Убийство семейства Штетка произошло между полуночью и часом ночи, то есть в излюбленное время «Человека с поезда».

8. Преступление было совершено в небольшом населенном пункте, где не было своей полиции – как и во многих других случаях.

Следует также обратить внимание на следующие обстоятельства:

• в некоторых газетных репортажах упоминалось о том, что убийца наносил удары своим жертвам обухом топора;

• все произошло в местности, где добывали уголь, как и в нескольких других случаях, которые приписывают «Человеку с поезда»; логично предположить, что он чаще всего нанимался на работу в качестве лесоруба и – изредка – как шахтер;

• мистер Пауэр в своем отчете сообщил, что лица детей были прикрыты одеялами, – это весьма типичная деталь преступного «почерка» «Человека с поезда».

Однако есть четыре фактора, которые не позволяют безоговорочно присоединить убийство семейства Штетка к серии преступлений, совершенных «нашим» маньяком. Вот они:

1. В феврале в Новой Шотландии очень холодно. Между тем «Человек с поезда» терпеть не мог холод. За исключением первого преступления, совершенного им в 1898 году, мы не знаем ни одного случая, когда бы он проявлял себя в холодную погоду.

2. Теоретически существует возможность другого мотива – им действительно могло стать, скажем, ограбление. Возможно, преступник собирался совершить некое действие, объектом которого могла стать миссис Штетка. Разумеется, второстепенные версии возникают в ходе практически любого расследования, и альтернативные варианты объяснения тех или иных обстоятельств предлагаются весьма часто. Но надо признать, что по крайней мере в данном случае второстепенная версия, связанная с имевшей место ранее попыткой изнасилования миссис Штетка, все же была бы более правдоподобна, чем история о человеке со свиным лицом или о деловой конкуренции, из-за которой едва не пострадал житель Виллиски Фрэнк Джонс.

3. Присутствие на месте преступления собаки в принципе давало возможность предположить, что животное видело убийцу не в первый раз. Сообщалось, что пес громко лаял, но неясно, когда именно это было. Судя по всему, собака начала лаять после того, как произошло убийство и начался пожар.

4. Первые три контраргумента откровенно слабы и не дают серьезных оснований не включать убийство семьи Штетка в «нашу» серию. Единственная проблема состоит в следующем: это преступление было совершено всего через восемь дней после убийства семейства Кристмас в Коттонвуде, штат Алабама, а оттуда до канадской провинции Новая Шотландия более 2000 миль.

Если мы зададимся вопросом, мог ли «наш» маньяк, пересаживаясь с поезда на поезд, преодолеть такое расстояние за столь короткое время, учитывая, что дело происходило в 1906 году, ответ будет положительным. Да, это определенно возможно. Более того, «Человек с поезда» вполне мог совершить это путешествие всего за четыре дня, а может, и за три, не говоря уже о шести. Возможно также и то, что «Человек с поезда» совершил убийство в Новой Шотландии – но не в Коттонвуде.

Однако одним из главных оснований для объединения преступлений в «нашу» серию является как раз то, что они имеют простые и очевидные пространственно-временные связи. Если одно преступление совершается во Флориде, то следующее, сходное с ним, должно произойти в Джорджии или Алабаме; если убийство происходит в Колорадо, то следующее – в Канзасе, причем обычно интервал составляет от месяца до полугода.

При этом, разумеется, бывают некоторые «территориальные скачки» – например, в 1911 году, когда преступник переехал из Техаса в Орегон. Бывали и случаи, когда интервал между убийствами заметно сокращался. Очевидно, не следует ожидать, что преступник в своих действиях всегда будет жестко придерживаться определенного шаблона. Однако я хочу сказать, что если в других случаях преступления были связаны между собой местом и временем, что создавало логическую последовательность, к двум или трем преступлениям (если мы попытаемся включить в серию еще одно, которое вновь было совершено на севере Флориды) это не относится.

Впрочем, нельзя исключать, что «Человек с поезда» работал на одной из шахт в Новой Шотландии раньше, в теплое время года. Можно даже предположить, что он был знаком с членами семьи Штетка и по какой-то причине затаил на них злобу. В этом случае он вполне мог приехать туда из Алабамы после совершенного там на предыдущей неделе преступления. Возможно, маньяк решил оставить кровавый след в холодных краях, а затем снова вернуться на юг.

Нужно уточнить еще одну деталь. Слово «лесоруб» сто лет назад не использовалось так широко, как в наше время. Работников, которые валили деревья для заготовки дров и пиломатериалов, тогда обычно называли дровосеками. Слово же «лесоруб» применялось главным образом для обозначения небольших закрытых сообществ таких работников, к тому же принадлежащих к какой-то другой национальности, то есть имеющих не только профессиональный, но и особый этнический характер. Итак, дровосеков сто лет назад не называли лесорубами. Но сейчас мы используем именно это слово, так что я буду употреблять его и в дальнейшем.



Субботним утром 17 мая 1906 года, на следующий день после описанного нами убийства семьи Штетка, дочь президента Тедди Рузвельта Элис вышла замуж за Николаса Лонгворта III. Это была почти королевская свадьба. Молодая красивая женщина стала супругой харизматичного лысого мужчины, которому в будущем суждено было стать спикером палаты представителей конгресса США. Брак оказался неудачным. Элис то и дело заводила романы на стороне и пережила своего мужа почти на полвека. Она умерла, когда заканчивался срок президентства Картера, и близко дружила с четой Никсон.

Вечером того же дня, 17 февраля, Большой Билл Хейвуд был арестован в Айдахо по обвинению в убийстве бывшего губернатора Стюненберга. Я знаю, «Человек с поезда» не убивал Стюненберга; эта историческая справка дана для того, чтобы ориентироваться во времени.





Глава 30. Самое страшное преступление




Пожалуй, самым чудовищным злодеянием, совершенным «Человеком с поезда», если исходить из количества жертв, стала бойня, которую он устроил в мае 1906 года неподалеку от Аллентауна, штат Флорида.

Весьма прискорбно, что об этом преступлении известно так катастрофически мало. Это все равно, как если бы никто не удосужился написать об убийстве в Виллиске. Начнем с того, что Аллентаун никогда не был ни городом, ни поселком, ни просто населенным пунктом. Это название использовалось для обозначения определенной местности, или, точнее, района. Он имеет более или менее отчетливые границы, но при этом в Аллентауне нет ни центра, ни окраин, ни улиц, ни какой-либо городской инфраструктуры. Зато в нем есть дороги, имеющие названия. Правда, дома в этом районе в 1906 году не имели адресов. Семья Акерман жила не в самом Аллентауне, а рядом с ним – причем мы точно не знаем, где именно. Ясно только, что их дом находился в сельской местности. Впрочем, так можно назвать и сам Аллентаун в том виде, в каком он существовал тогда.

Аллентаун находится в округе Санта-Роза. Сейчас к юго-востоку от Аллентауна, на расстоянии пяти миль от него, располагается авиабаза Уайтинг – одна из крупнейших баз ВМС в мире. Аллентаун никогда не пересекала линия железной дороги, но в прежние времена железнодорожная ветка проходила как раз там, где сейчас находится авиабаза Уайтинг. Эта база была построена во время Второй мировой войны. Вот что говорится на официальном сайте военно-морских сил США:



Поскольку когда-то округ Санта-Роза был одним из наиболее промышленно развитых во Флориде, на его территории находилось множество лесозаготовительных предприятий, лесопилок и судостроительных верфей, вокруг которых кипела жизнь. На территории города Милтон в свое время появилась первая на Юге фабрика по производству хлопчатобумажных тканей. Железнодорожная линия «Шортлайн рэйлроуд» стала мощным двигателем развития первых в стране целлюлозно-бумажных предприятий, снабжая их древесиной. Поставки осуществляла компания «Багдад Лэнд энд Ламбер», действовавшая в регионе с 1828 по 1939 год.



Название железной дороги – еще одно разочарование. «Шортлайн рэйлроуд» – это даже не название, а нечто вроде обобщающего термина. Его широко применяли для обозначения тысяч железнодорожных веток местного значения, многие из которых продолжают существовать и сегодня. Но в данном случае это название конкретной железной дороги, и с этим ничего нельзя поделать. Пытаться выяснить о ней какие-либо подробности – все равно что искать человека по фамилии Смит или городок Литтл-Таун: это будет похоже на поиски какого-то одного конкретного зернышка в целой горе намолотой пшеницы. Так или иначе, когда в 30-е годы был построен поселок Уайтинг-Филд, он появился именно там, где пролегала интересующая нас железнодорожная ветка, – это было естественно. Затем, когда населенный пункт стал расширять свои границы, старая железная дорога частично была принесена в жертву этому процессу.

Для истории, о которой идет речь, важнее не то, что представляет из себя Аллентаун сегодня, а то, каким он был в 1906 году. Это был тихий аграрный район с не очень четкими границами, окруженный густыми сосновыми лесами, которые и сейчас еще покрывают значительные территории на юге страны. Акерман был проповедником, однако гораздо успешнее делал детей, нежели собирал вокруг себя паству. Семья Акерман, как и семья Штетка, жила в крайней нищете, так что красть у них было нечего. Акерманы были убиты ночью с 13 на 14 мая 1906 года, то есть в ночь на воскресенье. Я приведу отчет об этом преступлении, переданный информагентством по телеграфу, – в нем все изложено настолько ясно и четко, что добавить практически нечего:



Девять убитых

В округе Санта-Роза, штат Флорида, уничтожена целая семья


Затем злодеи подожгли дом

Черепа всех жертв были раздроблены. Тела жены хозяина дома и одного из детей были обнаружены за пределами жилища. Глава семейства был странствующим проповедником

Пенсакола, Флорида, 15 мая. – Одно из самых чудовищных преступлений в истории штата, если не всего Юга, совершено в округе Санта-Роза, в десяти милях к северу от Милтона, в ночь на воскресенье. Мужчина по фамилии Акерман, а также его жена и семеро детей (старшему ребенку было четырнадцать лет) были убиты, а их тела сгорели в доме, подожженном убийцами. Факт преступления установлен благодаря людям, с которыми у Акермана была назначена встреча. Именно они обнаружили сгоревшие руины дома, а среди них – обугленные тела тех, кто в нем проживал.

Судя по всему, отец семейства, его супруга и семеро их детей были убиты еще до того, как дом подожгли. Черепа всех жертв преступления раздроблены. Тело Акермана было найдено неподалеку от двери комнаты, в которой он спал. Рядом с ним обнаружили револьвер.

Труп миссис Акерман, которая незадолго до этого, в пятницу, родила ребенка, вместе с трупом новорожденного был обнаружен за пределами дома, рядом с порогом, то есть неподалеку от входной двери. Тело самого старшего из детей нашли рядом с дверью, ведущей на крыльцо. Все трупы очень сильно обгорели. Тела троих мальчиков лежали в том месте, где до пожара стояла кровать, на которой они, по всей видимости, спали.

Когда примерно к 11 часам утра на место преступления прибыли следователи, руины дома еще догорали – это говорит о том, что пожар, по всей видимости, начался через несколько часов после полуночи. Район, где произошло убийство, заселен весьма неравномерно. Дом ближайшего соседа Акерманов находится примерно в миле с четвертью. Этот сосед заявил, что узнал о пожаре только утром, когда увидел руины жилища Акерманов. Прежде чем пойти на место происшествия, он оповестил о пожаре других соседей.

Преступление в округе Санта-Роза всколыхнуло все местное население. Следствием были предприняты все необходимые меры для поиска убийц.

Акерман приехал в округ Санта-Роза из Алабамы примерно за три года до гибели и имел репутацию добропорядочного и весьма мирного человека. Когда у него не было постоянной работы, он читал проповеди, разъезжая по соседним районам. Как выяснило следствие, врагов у него не было, и потому мотив ужасного преступления остается тайной.

Цитируется по номеру газеты «Сиракьюз геральд» (штат Нью-Йорк) от 15 мая 1906 года; очень похожие сообщения были напечатаны во многих других газетах



Впрочем, в некоторых других репортажах, в отличие от заметки в «Сиракьюз геральд», указывается на то, что орудием убийства послужил топор. В процитированном выше тексте использованы такие слова, как «убийцы» и «злодеи», и это, в общем, неудивительно: пожалуй, вполне логично сделать вывод, что убийство семьи Акерман – дело рук нескольких преступников. Газета «Хатчинсон ньюс» (Канзас) от 23 мая 1906 года использовала такой подзаголовок: «Кто и за что убил целую семью, вероятно, навсегда останется тайной». Нельзя отрицать, что в этих словах содержится изрядная доля правды. Однако я, с вашего позволения, немного поразмышляю. «Человек с поезда», скорее всего, проник в дом с черного хода. Такой вывод напрашивается уже потому, что 1) он делал так почти всегда и 2) супруга Акермана с новорожденным и старший из детей, судя по положению их тел, бежали в сторону главного входа – по всей вероятности, спасаясь от преступника. Несомненно, маньяк пробрался в дом скрытно и совершенно бесшумно – он очень хорошо умел это делать. Дело происходило во Флориде в мае, причем во времена, когда кондиционеров еще не было, так что какое-то из окон в доме наверняка было открыто. Преступник ожидал обнаружить в доме привычное число обитателей, то есть двоих взрослых и двоих-троих детей. Скорее всего, было около часа ночи.

В одной из спален с задней стороны дома Акерманы, вероятно, оставили зажженную керосиновую лампу. Весьма вероятно и что маньяк первым делом снял с лампы колпак и, поставив ее на пол, отправился обследовать помещения дома. Предположу, что миссис Акерман не спала. Если у вас в семье когда-нибудь был младенец двух дней от роду, вы поймете почему. Кроме того, тело миссис Акерман было обнаружено за порогом дома, и это указывает на то, что она пыталась убежать. Наверное, «Человеку с поезда» удалось очень быстро расправиться с тремя или четырьмя детьми – секунд примерно за 60. Полагаю, еще пара минут у маньяка ушла на то, чтобы найти лампу и установить ее таким образом, чтобы он мог видеть, что делает. Итак, допустим, три человека уже убиты. Миссис Акерман услышала какой-то странный, подозрительный звук из коридора. Выглянув из комнаты, она закричала, разбудив старшего ребенка и мужа.

Итак, четыре человека не спят: супруги Акерман, младенец двух дней от роду и старший из детей. Ситуация, с точки зрения преступника, вот-вот выйдет из-под контроля. Отец семейства хватается за револьвер, но ни зарядить его, ни выстрелить не успевает, получив удар топором. Удар приходится в боковую часть головы, причем наносится лезвием. Это нетипично для «Человека с поезда» – мы знаем, что он предпочитает орудовать обухом. К тому же удар наносится сбоку по дуге, а не по излюбленной траектории маньяка – сверху. «Человек с поезда», покончив с главой семьи, бросается в погоню за другими жертвами – женой Акермана с младенцем на руках и старшим из детей. Те, преследуемые вооруженным топором убийцей, бегут к входной двери дома. Маньяк настигает 14-летнего ребенка у самой двери и убивает его одним ударом. Мать в ужасе на секунду оглядывается, и на нее также обрушивается топор.

Разумеется, наша версия подразумевает, что преступник очень хорошо владеет топором, но не забывайте, что он – лесоруб. Для него топор – все равно что продолжение его руки. К тому же, хотя жертвы превосходят его числом в соотношении девять к одному, семь из них – дети, в том числе новорожденный. Так что все преимущества на стороне преступника. Он, в отличие от Акерманов, которые не успели толком проснуться, полностью сконцентрирован и единственный из всех, кто находится в доме, ясно понимает, что происходит. Он единственный из всех обут, что также немаловажно. Он много раз попадал в подобные ситуации. Таким образом, схватка явно неравная – профессионал против полусонных любителей.

Итак, шестеро из обитателей дома уже сражены топором, а младенец двух дней от роду, разумеется, проблемы не представляет. В живых остаются еще двое детей и тяжело раненный, истекающий кровью отец семейства. Возможно, некоторые из жертв также еще живы, но в любом случае в схватке они больше не участвуют. Все, вероятно, заняло порядка пяти минут. Одна из тех, кто пока еще жив, – девочка предпубертатного возраста, и маньяк проделывает с ней то, что стало для него уже привычным в таких ситуациях. Черепа всех девяти жертв были раскроены прежде, чем дом подожгли.

Преступник заканчивает свое черное дело к трем часам ночи. Совершив поджог, он возвращается к железной дороге. В данном случае нам неизвестно, где именно она проходила – в 100 ярдах от места преступления, в миле или в двух милях. Но, судя по всему, маньяк, как обычно, вскочил в поезд и покинул это место еще до того, как был обнаружен факт преступления. (В одних репортажах говорится, что убийство было совершено около Аллентауна, в других – неподалеку от Милтона. Линия «Шортлайн рэйлроуд» была проложена севернее Милтона, но до Аллентауна не доходила. Так что весьма возможно (хотя стопроцентной уверенности в этом у нас нет), что данное преступление произошло в непосредственной близости от железной дороги.)

У меня есть еще кое-какие предположения, за точность которых я также не могу ручаться. И тем не менее. Из множества газетных репортажей следует, что (1) Акермана, скорее всего, звали Эдвард (хотя упоминаются и другие имена) и (2) из семи детей Акерманов трое были девочки и четверо – мальчики. Самой старшей из девочек было тринадцать лет, старшему из мальчиков – четырнадцать. Две девочки спали в одной кровати и в ней же были убиты. Один источник утверждает, что в девичестве миссис Акерман звали Мэри Симмонз и Акерман был женат на ней четвертым браком. Впрочем, источник этот крайне ненадежен.

Через неделю после трагедии жители Аллентауна собрали тысячу долларов в качестве вознаграждения за раскрытие этого преступления. Кто-то (вероятнее всего, губернатор штата из своих фондов) добавил к ним еще две тысячи. Как писала «Хатчинсон ньюс», «существуют подозрения, что кровавую расправу и поджог совершили чернокожие бродяги, скитающиеся из одного лагеря по добыче живицы в другой, – без всякой причины, просто из злодейского желания кого-нибудь убить». Не сомневаюсь, что автором заметки был белый.

Примерно через год после убийства, 6 мая 1907-го, частный детектив по имени Р. С. Бигл добился выдачи ордера на арест двух человек по обвинению в убийстве Акерманов. Этих людей звали Джо Стэнли и М. С. Смит, оба они были белыми. Оба на момент совершения преступления проживали в районе Аллентаун, а затем оттуда уехали. Стэнли арестовали в городке Сэмсон (подозреваю, что имелся в виду Сэмпсон), штат Флорида, расположенном к северу от Гейнсвилла. Арест Смита произошел в местечке Гонсалес, штат Флорида, пятнадцатью милями западнее Милтона. Из того, что сообщений о судебном процессе над арестованными нет, мы делаем вывод, что через несколько дней их освободили.





Глава 31. Семья Лайерли




Это очень страшная история, но она правдива – настолько, насколько слова могут отобразить то, что случилось. События, о которых идет речь, никогда не должны исчезнуть из анналов истории преступлений.

Джон Чарльз Макнейлл, Солсбери, Северная Каролина, 14 июля 1906 года



Барбер-Джанкшен в штате Северная Каролина представлял собой просто-напросто пересечение железных дорог, но при этом имел название. Одна ветка шла с востока на запад, другая с севера на юг. Место на территории округа Роуэн, где они встречались, находилось в одиннадцати милях от Солсбери. Там была небольшая станция, где пассажиры могли, подождав некоторое время, пересесть с одного поезда на другой. Эта станция существует до сих пор, хотя в 80-е годы XX века ее передвинули чуть к северу от Солсбери. Если бы следующий на запад поезд остановился в Барбер-Джанкшен и с площадки в конце длинного состава спрыгнул бродяга, он бы сразу же увидел дом Исаака и Аугусты Лайерли – тот стоял через дорогу всего в 100 ярдах от того места, где ноги незнакомца коснулись земли.

Представим, что вечером 13 июля 1906 года все именно так и произошло. Это была пятница, 13-е. Семья Лайерли, состоявшая из семи человек, жила в обветшавшем доме, которому было не менее 100 лет и который принадлежал многим поколениям их предков – сначала рабовладельцев, а затем крестьян-издольщиков. В 1906 году в доме проживали супруги Исаак и Аугуста, их младшие сын и дочка, а также еще три девочки постарше, которые днем усердно работали на ферме, а ночь проводили в доме на втором этаже.

Незадолго до полуночи Адди Лайерли проснулась, почувствовав запах дыма. Адди была средней из старших девочек. У нее была астма – поэтому она и очнулась первой. Сбежав вниз по лестнице, она увидела кошмарную картину. Ее отец был мертв – его ударили обухом топора по голове. Ее мать также была убита, тело ее лежало наполовину на кровати, наполовину на полу. По всей видимости, ее били не только обухом, но и острием топора, но Адди этого не поняла, потому что голова матери была накрыта подушкой.

Я не буду вас мучить, описывая страшный вид тела брата Адди, Джона, – скажу только, что он тоже был мертв. Джон спал в кровати вместе с отцом – так в семьях в те времена было принято. Именно эта кровать и горела. Стоявшее рядом бюро с выдвижными ящиками было обильно полито керосином и тоже подожжено – как и труп Джона. Младшая из дочерей, Элис, была еще жива, но находилась в состоянии агонии и громко стонала. По всей видимости, Элис спала вместе с матерью. Вторую кровать преступник не поджег. Не успев толком понять, кто жив, а кто мертв, Адди стащила тела отца и брата с горящей кровати, а затем бросилась вверх по лестнице, громко крича и зовя сестер.

Три девочки стали лить из кувшина воду на огонь, пытаясь его погасить. Водопровода в доме не было, но им все же удалось залить пламя, а затем вытащить тлеющие остатки кровати во двор. Туда же они вынесли шестилетнюю Элис, которая все еще продолжала цепляться за жизнь, и попытались перевязать ее раны, но тут от остатков кровати начали заниматься дворовые постройки, и девочкам снова пришлось тушить огонь, таская воду из колодца.

Входная дверь дома была открыта, одно из окон тоже. Деньги и другие ценности, находившиеся в доме, остались нетронуты – денег, кстати, было довольно много. Часть из них находилась на виду, в той самой спальне, где разыгралась кровавая драма. Лампа, изначально стоявшая на бюро (две дочери супругов Лайерли определенно видели ее там уже после того, как их отец крепко заснул), была перенесена в другое место. Топор, который всегда держали рядом с поленницей, лежал, окровавленный, у открытой двери.

Немного опомнившись, девочки отправились за помощью. Неся на руках Элис, они все вместе дошли до дома Филмора Кука, соседа, чей дом стоял примерно в трех четвертях мили от их жилища. Там, в этом доме, Элис и умерла, дожив только до утра. Другие соседи жили ближе (в том числе сын Исаака Лайерли, единокровный брат девочек, не ладивший со второй женой отца, погибшей Аугустой). Однако Куков девочки хорошо знали и доверяли им. По пути им пришлось миновать хижину издольщика Диллингэма. Проходя по тропинке рядом с ней, девочки притихли: они боялись, что это именно Диллингэм напал на их семью. Когда около полуночи они добрались до дома Куков, те запрягли лошадей в повозку и поспешили к дому Лайерли.

К рассвету у дома, где произошла трагедия, собралась целая толпа. Как написал потом один журналист, двор, в котором росли могучие клены и вязы, был буквально забит запряженными повозками и оседланными лошадьми. Собравшиеся люди тихо переговаривались с мрачным видом. Окружной шериф прибыл на место преступления между четырьмя и половиной пятого утра. Попытка пустить по следу ищеек, которых привезли к восьми утра, ничего не дала – возможно, из-за большого количества людей, а может, просто потому, что след обрывался у железной дороги, которая проходила совсем неподалеку.

Еще до приезда шерифа подозрение пало на местных издольщиков. Разумеется, все они были чернокожими. Девочки в разговоре с кем-то упомянули, что пробирались мимо хижины Диллингэма на цыпочках. Кто-то вспомнил, что якобы недавно Исаак Лайерли поссорился еще с одним издольщиком, Низом Гиллеспи. Джека Диллингэма арестовали примерно в пять утра 14 июля, приблизительно через шесть часов после преступления. Часов в шесть местные жители нагрянули в хижину Низа Гиллеспи и не только схватили его, но и конфисковали кое-что из его пожитков. Вскоре после восхода солнца на место приехали репортеры как минимум трех газет.

Низ Гиллеспи был довольно неприятной личностью – настолько, что его вполне можно было бы назвать «типом». Другие издольщики жили в окрестностях Солсбери на протяжении многих поколений, что же касается Низа, то он приехал (или вернулся) сюда после женитьбы на Фанни Гиллеспи. Он взял ее фамилию – вероятно, по той причине, что она была хорошо известна жителям округи. У Фанни был 11-летний внук по имени Генри Мэйхью. Отец Генри был белым, поэтому у мальчика были голубые глаза и довольно светлая кожа, однако жил он с Фанни и Низом. (Об этой истории написана книга «Игра под названием Солсбери». В ней утверждается – по всей видимости, основанием для этого стали данные переписи населения, – что Генри Мэйхью был скорее сыном, а не внуком Фанни, но, возможно, это ошибка.)

Низ был очень груб с женой и ее внуком, хотя прожил с Фанни до брака много лет и женился на ней примерно в 1902 году. За это время он произвел на свет сына по имени Джон Гиллеспи, причем от дочери Фанни (!). Низ занимался тяжелым физическим трудом и был очень нервным, легко возбудимым мужчиной. Судя по всему, его можно было назвать умным человеком, но у него была тяжелая жизнь, он много пил, имел вспыльчивый характер, поэтому для домочадцев был настоящим тираном. Фанни, например, заявила в суде, что они с Низом уже давно почти не разговаривали и она по возможности старалась держаться от него подальше.