Черно-белый цветок

Я завела мотор, нажала на газ. Надеюсь, мне повезло, и Катя действительно не уехала девятичасовым рейсом, иначе мне пришлось бы ехать прямиком до Ершова. Кроме того, сейчас дороги должны быть свободны, время пробок, к счастью, прошло. Я еще раз сверилась по карте – автобус ехал именно той трассой, по которой я в первый раз добиралась до городка. Я установила навигатор, и тот указал мне максимально быстрый путь до магистрали.

Уже через шесть минут я выехала на трассу и на максимально возможной скорости ринулась в погоню. К счастью, Кирьянов известил по рации дорожные службы, чтобы мою машину не останавливали за превышение скорости. Мимо проносились еще голые рощицы, я летела на запредельной скорости, оставляя позади себя машины. Я выяснила марку и цвет пассажирского автобуса – светло-зеленый «ЛИАЗ». Хорошо, что в одиннадцатичасовой рейс не отправилась маршрутка – у меня есть все шансы догнать «ЛИАЗ» на середине пути. Судя по найденной мною информации, в Ершове автобус должен оказаться в половине первого дня, а я на такой высокой скорости достигла бы города за сорок минут.

Вскоре я увидела его – светло-зеленый пассажирский автобус, который ехал впереди меня. Я позвонила Кире и попросила его связаться с водителем, чтобы мне не пришлось обгонять автобус и совершать опасный маневр-перехват. Подполковник сориентировался быстро – к счастью, он легко мог установить данные водителя, и я увидела, как «ЛИАЗ» замедляет ход.

Я притормозила и следом за автобусом въехала на обочину, уже торжествуя победу. Итак, дело Мещерякова можно считать раскрытым – сейчас я схвачу Ивланову с Юлей, женщина отправится в следственный изолятор, а вот участь ребенка мне пока неизвестна. Конечно, моя задача – прежде всего найти девочку, а не заботиться о том, чтобы суд оставил ее в семье Мещеряковых. Биологическая мать девочки – Катя, и, как ни крути, единственное ее преступление состоит в том, что она обманом выкрала свою дочку из садика. Хотя, с другой стороны, юридически она матерью ребенка не является. Но ведь других нарушений женщина не совершала, к уголовной ответственности не привлекалась, даже не наблюдалась в психиатрической лечебнице. Я надеялась, что суд примет во внимание тот факт, что Ивланова сначала продала ребенка своей родной сестре, а потом похитила девочку, но что толку сейчас размышлять о дальнейшей судьбе Юли – повлиять на решение суда я не могу, хотя всей душой надеюсь, что девочка останется в семье Мещеряковых…

Я выскочила из машины и подбежала к остановившемуся автобусу. Водитель открыл мне дверь и с изумлением посмотрел на предъявленное удостоверение частного детектива.

– Среди пассажиров находится Екатерина Ивланова с ребенком, – выпалила я. – У меня есть доказательства, что она совершила преступление, с минуты на минуту сюда приедет группа захвата. Разрешите осмотреть салон.

– Да, но… – начал водитель. – Осматривайте, только здесь нет женщин с детьми…

Я пропустила его замечание мимо ушей, прошла по узкому коридорчику, провожаемая изумленными взглядами ничего не понимающих пассажиров. Я даже не сразу увидела беглую преступницу – она сидела на заднем сиденье, наклонив голову к окну и даже не замечая, что автобус остановлен. Но лицо Кати и ее худощавую высокую фигуру трудно было не заметить. Ни за что бы не поверила, что женщина младше меня – глубокие морщины вокруг губ, длинное и чересчур худое лицо прибавляли ей добрый десяток лет. Рядом с женщиной на втором сиденье стояла вместительная сумка – наверняка в ней все вещи Екатерины. Но рядом с Катей никого не было.

Я схватила беглянку за плечо и хорошенько встряхнула ее. Женщина открыла глаза и с изумлением посмотрела на меня.

– Что?.. – начала она.

– Где ваша дочь Юля? – резко прервала я ее. – Вы – Екатерина Ивланова, обвиняетесь в похищении Юли Мещеряковой, у меня есть все доказательства вашей вины. Где Юля?

– Понятия не имею, – нахально хмыкнула женщина. – Вы все врете, я никого не похищала. Я всего лишь забрала то, что принадлежит мне! Юлька – моя дочь, поэтому я имею на нее все права!

– И где ваша дочь сейчас? – холодно повторила я. – Что вы с ней сделали?

– Ничего я с ней не делала, – пожала плечами преступница. – Что привязались-то? Я понятия не имею, где эта засранка. Сбежала она, вот и все!

Я с трудом удержалась, чтобы не выругаться.

– Она что, не уехала с вами из Тарасова? – накинулась я на Ивланову. – Или она сбежала от вас во время остановки?

– Автобус не останавливался, я ее на вокзале потеряла, – как ни в чем не бывало заявила Екатерина. – Пока покупала билет, эта мелюзга смылась куда-то. Но я уже заплатила деньги, не буду же я терять их! Свалила – и ладно, все равно толку от нее никакого. Только мешаться будет в Ершове, так что мне по фигу, где она.

– И вы еще утверждаете, что являетесь матерью Юли! – осуждающе воскликнула я. – Так, марш из автобуса! – Я надела на женщину наручники, та пыталась сопротивляться, но я сжала ее руки мертвой хваткой и спокойно застегнула «браслеты». Ивланова извивалась ужом, пыталась даже укусить меня, но я строго прикрикнула на нее и вытолкнула из автобуса.

Возле моей машины уже стоял автомобиль с группой захвата – вооруженные сотрудники полиции грубо затолкали преступницу в машину. Я даже не успела спросить Екатерину, каким образом она похитила Юлю из садика. Не до того было, пускай в полицейском участке с ней разбираются. Катю-то я поймала, но мое расследование на этом, увы, не закончилось. Мне нужно как можно скорее разыскать сбежавшую от нерадивой мамаши девочку, пока Юля не успела угодить в какую-нибудь беду…



На такой же бешеной скорости я вернулась в Тарасов, к зданию автовокзала. Кирьянов распорядился сделать объявление о том, что на территории автовокзала пропала трехлетняя девочка, однако, когда я подошла к справочному окошку, сидящая там женщина заявила, что пока никто не обращался к ней по поводу девочки. Расспрашивать находящихся в зале ожидания людей не было смысла – если бы кто-то видел Юлю или ребенка, похожего на нее, то сказал бы об этом администратору. Скорее всего, свидетели побега девочки уже давно уехали на своих автобусах, а возможности допросить всех людей, находившихся в здании автовокзала в период времени с половины одиннадцатого до одиннадцати, у меня не было.

Мне пришлось признать, что я нахожусь в тупике. Еще раз пройдясь по окошкам кассиров, я поняла, что никто из работников автовокзала не заметил пропавшую девочку. Полицейские у входа пожимали плечами, и только один из них – молодой человек лет двадцати пяти – видел высокую женщину с ребенком.

– Она сначала направилась к кассе, – проговорил мужчина. – Мы проверили паспорт, потом я попросил свидетельство о рождении девочки. А женщина сказала, что девочка просто ее провожает, скоро за ней должны прийти родители. Женщина купила билет, а потом вместе с девочкой вышла из здания автовокзала. Я еще заметил, что она доставала пачку сигарет, поэтому посмотрел, не нарушает ли она правила. Запомнилось, потому что марка сигарет нетипичная для женщин-курильщиц. «Ява», такую гадость мало кто сейчас покупает. Тем более женщина с ребенком, но раз это не ее дочь, то ладно, шут с ней. Места для курения находятся за автовокзалом, а если человек курит в неположенном месте, его штрафуют. Но она правил не нарушила, а мы стали проверять других людей…

– А не помните, как была одета девочка? – спросила я.

Полицейский ответил почти сразу:

– Да ее легко запомнить. Худенькая такая, в красной куртке и шапке, джинсы синие. Симпатичный ребенок.

«Уже что-то», – подумала я про себя и вышла из здания автовокзала. Возможно, Юля сбежала от Кати, когда та курила. Обратно в зал ожидания девочка не вернулась, иначе ее заметили бы полицейские. Свой пост они не покидали, значит, Юля находится где-то за пределами автовокзала.

Я быстро подошла к месту для курения, тщательно осмотрела его, надеясь найти хоть какие-то следы пребывания здесь девочки. Полицейский припомнил марку сигарет, которые курила Катя. В пепельнице над мусоркой находилось огромное количество окурков, я надела перчатку и внимательно осмотрела бычки. Катя курила самые дешевые сигареты, сейчас женщины предпочитают более изысканные, «дамские». Молодой полицейский был прав – «Яву» курят только мужчины, и то редко. Однако в пепельнице искомого бычка не было, значит, Катя курила не здесь. Но почему? Она ведь боялась опоздать на автобус, какой смысл было идти к дальней мусорке и курить там?..

Опустив глаза вниз, я поняла, что Ивланова курила именно возле этого мусорного бака. Вот только бычок она бросила не в пепельницу, а рядом с ней, на землю. Да уж, биологическая мать Юли, к сожалению, не отличалась ни хорошим воспитанием, ни банальным уважением к труду дворников…

Я направилась по дорожке к сектору жилых домов. Вероятнее всего, Юля побежала именно в ту сторону – а куда ей еще было деваться? Рядом с лавочкой сидел и просил милостыню небритый бомж. Я опустила в его стаканчик с мелочью сторублевую купюру. Попрошайка посмотрел на меня глазами давно пьющего человека, но нашел в себе силы поблагодарить меня, проявляя чудеса красноречия.

– Хочешь получить пятисотку? – Я помахала перед лицом бомжа новенькой купюрой. Тот посмотрел на меня с явным подозрением.

– А че делать надо? – наконец изрек он.

Я улыбнулась.

– Ничего сверхъестественного. Я отдам тебе деньги, если ты хорошенько вспомнишь, кто проходил здесь в период с половины одиннадцатого утра. Ты ведь тут был, не отходил?

– Я здесь с семи утра вообще-то, – с гордостью изрек он. – Работаю.

– Отлично, – заметила я. – Мне нужно знать, видел ли ты тут девочку трех лет. Маленькая, худенькая, одета в синие джинсы и красную курточку, на голове – красная шапочка. Видел такую?

– Ну да, помню ее, – кивнул бомж. – Девчонка мимо пробежала, вон туда. – Он махнул в сторону высоких домов. – У меня глаз – алмаз, я все запоминаю!


– Молодец, – похвалила я наблюдательного попрошайку.

– А деньги? – тут же вскинулся тот.

Я, как и обещала, бросила ему в стакан пятисотрублевую купюру и побежала в указанном мне направлении.

Несмотря на расположение почти в центре города, дорога от автовокзала к жилым домам оказалась грязной, нечищеной и ухабистой. Хорошо еще, что я оставила свою машину возле здания вокзала, у меня все-таки не внедорожник, колеса терять было бы жалко. Скорее всего, здесь машины и не ездят, пользуются какой-то обходной дорогой. Я быстро прошла мимо старых гаражей, разыскивая людей, чтобы спросить их про Юлю. Мне не попалось ни одного человека, но все же я не теряла надежду.

Вдали виднелось несколько десятиэтажных домов. Судя по всему, это были новостройки – один дом был выкрашен в светло-желтый, а другой – в темно-красный цвет. Думаю, что кто-то из жильцов многоэтажек мне рано или поздно встретится…

Гаражи закончились, дорога расширилась. Впереди я увидела продуктовый магазин и направилась прямиком к нему. Я зашла в универсам, подошла к кассиру и спросила:

– Скажите, вы не видели здесь маленькую девочку примерно трех лет, одну, без взрослых? Одета в красную куртку, такого же цвета шапочку и синие джинсы.

Продавец, молоденькая девушка лет двадцати в униформе и с бейджиком на груди, на котором значилось ее имя – Анастасия, внимательно посмотрела на меня и пожала плечами:

– Не знаю, я не заметила… Но такие маленькие дети если и приходят, то с родителями. Ни разу не видела ребенка, даже пятилетнего, без мамы и папы.

Другой продавец, женщина постарше, тоже Юлю не заметила. И только охранник, которого я расспрашивала последним, заметил:

– Дети, которые живут поблизости, обычно на детской площадке играют. Посмотрите там, может, найдете свою дочку.

– А где находится площадка? – ухватилась я за неожиданную зацепку.

– Да сразу за магазином, выйдете, завернете за угол и увидите.

Я поблагодарила словоохотливого охранника и выбежала из магазина. Как и сказал мне мужчина, я обогнула угол дома, где находился магазин, и издалека увидела ярко-красные и желтые горки, качели и песочницу. В песочнице возились двое детей, а рядом сидела на скамейке и наблюдала за ними женщина в пальто, судя по всему, мать малышей. Я подбежала ближе, намереваясь ее расспросить.

Одна из девочек в песочнице была одета в светло-голубую курточку и вязаную полосатую шапочку. Ее подружка, увлеченно делающая из песка куличики, носила яркую красную куртку. Приметы совпадали – я не верила, что много детей возраста трех лет имеют такую же одежду, как и пропавшая Юля. Неужели я наконец-то нашла девочку?..

Я подбежала к песочнице и опустилась рядом с девочками. Сомнений уже не было – ярко-краснаые курточка и шапка, голубые джинсы, милое личико…

– Юля, здравствуй! – улыбнулась я девочке.

Малышка подняла на меня лицо и уставилась огромными глазами.

– Привет, – ответила она.

– Простите, вы – мама девочки? – услышала я за своей спиной женский голос. Обернулась, увидела предполагаемую маму девочки в голубой курточке и ответила:

– Я – частный детектив Татьяна Иванова. Меня наняли родители Юли – ее похитили, и вот наконец я ее нашла…

– А я все думала, чей это ребенок! – всплеснула руками женщина. – Явно не из нашего дома, я всех детей тут знаю, мы с Женечкой каждый день на площадку выходим! А это незнакомая девчушка, без родителей, она давно тут. Мы вот уже час играем, а девочка еще раньше сюда пришла…

– Юля, пойдем, я отведу тебя к маме и папе! – Я протянула руку к ребенку.

Та вдруг вскочила и испуганно отбежала в сторону, к матери второй девочки.

– Не хочу, вы злая! – заявил ребенок. – Вы как тетушка Мелодия!

– А кто такая тетушка Мелодия? – поинтересовалась я.

Юля посмотрела на меня едва ли не с ужасом, а потом замотала головой. На мой вопрос девочка не ответила, но было видно, что она вот-вот расплачется.

– Юля, не бойся меня! – возразила я. – Твои мама и папа очень беспокоятся за тебя, ищут. А я им помогаю. Хочешь, папа за тобой приедет, если ты мне не веришь?

– Хочу! Тетя, я боюсь ее! Злая, злая!

Непонятно, к кому обращалась дочь Павла Олеговича – то ли она не хотела, чтобы я отдавала ее этой «тетушке Мелодии», то ли наоборот, злой называла меня. Я попыталась расспросить Юлю снова, но та вдруг зарыдала и подбежала к маме девочки, играющей на площадке. Сквозь громкие рыдания я поняла, что Юля считает меня Бабой-ягой, полагая, что я заодно с мифической «тетушкой». Похоже, ребенок сильно напуган…

– Злая Баба-яга! – выкрикнула Юля, обращаясь теперь непосредственно ко мне.

Гм, так меня еще никто не называл, не думала я, что похожа на сказочного персонажа с костяной ногой. Я вытащила телефон и показала его девочке.

– Сейчас я позвоню твоему папе. Только не убегай никуда, а то он не сможет тебя найти…

Я набрала номер Мещерякова и коротко сообщила ему, куда подъехать за дочерью. Павел Олегович без лишних вопросов бросил в ответ «хорошо, скоро буду», и мы принялись его ждать. Юля все еще жалась к незнакомой женщине, мне она, видимо, не доверяла.

– Юля, а кто такая тетушка Мелодия? – снова поинтересовалась я у девочки. Несмотря на то что она меня по-прежнему боялась, на мой вопрос ответила:

– Она злая! У нее платье такое…

– Какое платье? – уточнила я.

Не буду передавать наш весьма непростой диалог – Юля то снова начинала плакать, то говорила отдельные фразы о «тетушке Мелодии». Кое-как мне удалось составить картину происшедшего.