Черный отряд

– Достаточно ясно, – сказал Ворон.

– Вы будете ждать здесь? – спросил я.

– Не бойся, Костоправ.

Я еще раз глубоко вздохнул.

– Пошли, Ворон.

– Подожди, Костоправ, – остановил меня Душелов и вытащил из своего свертка стрелу. – Воспользуйся ею.

Я нерешительно взглянул на стрелу, но все же положил ее себе в колчан.



Ворон настоял на том, что пойдет первым. Я не стал спорить, потому что до Отряда был городским парнишкой. Я так и не научился чувствовать себя уютно в лесу, особенно в таком большом, как Облачный. Слишком здесь тихо, слишком одинок в лесу человек. И так легко заблудиться. Первые две мили я больше беспокоился о том, как бы отыскать обратную дорогу, чем о предстоящем нам деле, и потратил немало времени, запоминая ориентиры.

Ворон целый час молчал. Я и сам напряженно думал, поэтому меня это устраивало.

Он поднял руку. Я остановился.

– По-моему, мы зашли достаточно далеко, – сказал он. – Теперь пойдем в эту сторону.

– Угу.

– Давай отдохнем. – Он устроился на огромном древесном корне, прислонившись спиной к стволу. – Уж больно ты сегодня молчалив, Костоправ.

– Да вот, все думаю.

– Ага, – улыбнулся он. – Например, о том, какую награду мы с тобой получили.

– И об этом тоже. – Я вытащил стрелу, которую мне дал Душелов. – Видишь?

– Тупой наконечник? – Он провел по нему пальцем. – Почти мягкий. Что за ерунда?

– Вот именно. Выходит, я не должен ее убивать.

У нас даже не возникал вопрос о том, кто в кого будет стрелять. Хромой изначально достался Ворону.

– Возможно. Но я не собираюсь умирать, пытаясь захватить ее живьем.

– Я тоже. Вот что меня волнует, кроме многого другого. Например, в чем истинная причина того, что Госпожа выбрала тебя и меня, почему она хочет получить Шепот живой… А, пропади оно все пропадом. У меня от таких мыслей язва начнется.

– Отдохнул?

– Вполне.

Мы свернули в сторону от реки. Идти стало труднее, но вскоре мы перевалили через невысокий холм и подошли к опушке хвойной рощи. В ней почти не было подлеска, а сквозь кроны деревьев проникало очень немного солнечного света. Ворон остановился помочиться.

– Позднее возможности не будет, – пояснил он.

Он верно говорил. Подобные проблемы бывают очень некстати, когда сидишь в засаде на расстоянии броска камнем от враждебного тебе Взятого.

Меня начала трясти нервная дрожь. Ворон положил мне руку на плечо.

– Все будет хорошо, – пообещал он, явно не веря собственным словам. Его рука тоже слегка дрожала.

Я сунул руку под куртку и коснулся амулета Гоблина. Это помогло.

Ворон вопросительно приподнял бровь Я кивнул. Мы пошли дальше. Я жевал полоску сушеного мяса, сжигая нервную энергию. Мы снова молчали.

За деревьями показались развалины. Ворон пригляделся к высеченным на камнях иероглифам и пожал плечами. Надписи ему ни о чем не говорили.

Вскоре мы приблизились к огромным деревьям, прадедушкам тех, среди которых мы только что шли. Они тянулись вверх на сотни футов, а стволы были толщиной в два размаха человеческих рук. Здесь и там копья солнечного света пронзали высоченные кроны. В воздухе густо пахло смолой. Тишина стояла ошеломляющая. Мы шли осторожно, шаг за шагом, чтобы не выдать себя ни малейшим шумом.

Моя нервозность, достигнув максимума, начала спадать. Слишком поздно было бежать, слишком поздно передумывать. Мозг отказался от всех эмоций. Обычно я впадал в такое состояние, когда был вынужден оказывать помощь раненым, а солдаты вокруг еще убивали друг друга.

Ворон подал знак остановиться. Я кивнул, потому что тоже услышал звук – фыркнула лошадь. Ворон жестом велел мне оставаться на месте, а сам, низко пригнувшись, скользнул влево и исчез за деревом в полусотне футов от меня.

Через минуту он высунулся и поманил меня. Когда я к нему присоединился, мы перебрались к месту, откуда было хорошо видно поляну. Там, рядом со своей лошадью, стоял Хромой.

Поляна оказалась не очень большой – футов семьдесят на пятьдесят. В центре находилась груда крошащихся камней – развалины какой-то постройки. Хромой сидел на упавшем камне, прислонившись к другому. Казалось, он спит. На краю поляны валялся ствол рухнувшего дерева-великана. Упало оно недавно, потому что природа его почти не тронула.


Ворон коснулся моей руки и указал в сторону. Он хотел перебраться в другое место.

Мне вовсе не улыбалось двигаться сейчас, когда Хромого уже видно. Каждый шаг грозил возможностью насторожить Взятого. Но Ворон был прав. Солнце садилось прямо перед нами. Если мы останемся здесь, то вскоре солнце будет светить прямо нам в глаза.

Мы двигались с чрезвычайной осторожностью. Разумеется. Одна ошибка – и мы покойники. Когда Ворон обернулся, я заметил его вспотевшие виски.

Он остановился, куда-то показал и улыбнулся. Я подполз к нему. Он вновь вытянул руку.

Впереди лежало еще одно упавшее дерево. При толщине в четыре фута его ствол подходил нам идеально – он был достаточно высок, чтобы спрятаться за ним, и достаточно низок, чтобы без помех из-за него стрелять. Мы отыскали точку, откуда открывался сектор обстрела до самого центра поляны.

Освещение тоже оказалось хорошим – несколько столбов света пробивались сквозь кроны и освещали почти всю поляну. Воздух был чуть-чуть пыльным, наверное, из-за пыльцы, и лучи виднелись отчетливо. Несколько минут я разглядывал поляну, запоминая все детали, потом уселся за стволом и притворился камнем. Ворон остался наблюдать.

Казалось, прошли недели, пока события не начали разворачиваться.



Ворон похлопал меня по плечу. Я поднял голову. Он изобразил пальцами ноги идущего человека. Хромой встал и теперь бродил по поляне. Я осторожно приподнялся и выглянул.

Хромой несколько раз обошел кучу камней, волоча ногу, затем вновь уселся. Подняв веточку, он принялся отламывать от нее кусочки и швырять их в невидимую для нас мишень. Изломав веточку, он набрал горсть мелких шишек и принялся их неторопливо метать. Просто портрет человека, убивающего время.

Я стал гадать, почему он приехал на лошади, ведь при желании он мог быстро попасть в нужное ему место. Наверное, потому, что сюда ему было недалеко добираться. Потом я встревожился: как бы на поляну не заявились его солдаты.

Хромой опять поднялся, набрал шишек и стал бросать их через всю поляну в ствол упавшего великана. Проклятье. Больше всего на свете мне хотелось прикончить его и поскорее смыться.

Лошадь Хромого вздернула голову и заржала. Мы с Вороном рухнули на землю и вжались в присыпанную иголками тень за стволом. Поляна едва ли не физически излучала напряженность.

Секунду спустя я услышал похрустывание иголок под копытами и затаил дыхание. Краем глаза я увидел мелькающую среди стволов белую лошадь. Шепот? Заметит ли она нас?

Да или нет? Какому богу молиться? Да или нет? Она проехала в пятидесяти футах от нас, не заметив.

Хромой что-то произнес. Шепот ответила ему мелодичным голосом, который не совсем подходил широкой в кости, крепкой и не очень красивой женщине, проехавшей мимо меня. По голосу она была семнадцатилетней красавицей, а выглядела как женщина сорока пяти лет, только что объехавшая трижды вокруг земли.

Ворон мягко подтолкнул меня.

Я поднялся медленно, как распускающийся цветок, опасаясь, что они услышат похрустывание моих суставов. Мы выглянули из-за ствола. Шепот спешилась и обеими руками взяла за руку Хромого.

О лучшей ситуации нельзя было и мечтать. Мы находились в тени, а их освещало солнце. Вокруг них в колонне солнечного света искрилась золотистая пыльца. К тому же, держась за руки, они взаимно ограничивали себе подвижность.

Действовать нужно было немедленно. Мы оба это поняли и прицелились. Каждый прижимал к стержню лука запасную стрелу, готовую в любую секунду лечь на тетиву.

– Давай! – выдохнул Ворон.

Пока моя стрела не сорвалась с тетивы, нервы у меня были в полном порядке, но затем меня охватил озноб.

Стрела Ворона вонзилась Хромому под левую руку. Взятый взвизгнул, словно крыса, на которую наступили, и отскочил от женщины.

Моя стрела угодила Шепот в висок. На ней был кожаный шлем, но я не сомневался, что удар свалит ее на землю. Она тоже отшатнулась от Хромого.

Ворон быстро выпустил вторую стрелу, пока я возился со своей. Передумав, бросил лук и перепрыгнул через прикрывавший нас ствол. Мимо меня просвистела третья стрела Ворона.

Когда я подбежал, Шепот стояла на коленях. Я ударил ее по голове и повернулся к Хромому. Все стрелы Ворона попали в цель, но даже особая стрела Душелова не смогла погубить Взятого – захлебываясь кровью, он пытался прохрипеть какое-то заклинание. Я врезал и ему.

Тут подоспел Ворон, и я обернулся к женщине.

Эта сука оказалась крепкой, как ее репутация. Даже оглушенная, она все пыталась подняться, вытащить меч и произнести заклинание. Я еще раз ударил ее и отнял меч.

– Я позабыл взять веревку, – произнес я, тяжело дыша. – У тебя нет веревки, Ворон?

– Нет.

Ворон стоял, глядя на Хромого. Кожаная маска Взятого сбилась на сторону, и он пытался поправить ее, чтобы разглядеть, кто мы такие.

– Проклятье, тогда как мне ее связать?

– Сперва побеспокойся о том, чтобы заткнуть ей рот. – Ворон поправил Хромому маску и теперь улыбался своей поразительно жестокой улыбкой, которая появляется на его лице в тот момент, когда он собирается перерезать горло врагу.

Я выхватил нож и принялся кромсать одежду женщины. Она сопротивлялась, пришлось ударить ее еще несколько раз. Наконец я нарезал достаточно лоскутов, чтобы связать ее и заткнуть ей рот. Потом приволок ее к куче камней, прислонил к одному из них и стал наблюдать за Вороном.

Тот сорвал с Хромого маску, обнажив уродливое лицо Взятого.

– Что ты делаешь? – спросил я, увидев, как он связывает Хромого. Зачем, интересно, ему это понадобилось?

– Просто пришел к выводу, что у меня не хватит таланта довести дело до конца. – Он присел на корточки и похлопал Хромого по щеке. Тот излучал ненависть. – Ты ведь знаешь меня, Костоправ. Я старая размазня. Я бы просто убил его и удовлетворился. Но он заслужил более тяжкую смерть. А у Душелова в таких делах опыта побольше.

Связанный Хромой напрягся. Несмотря на три раны, он, казалось, сохранял силу и даже энергию. На торчащие из тела стрелы он вовсе не обращал внимания. Ворон вновь похлопал его по щеке: