Черный отряд

Я распахнул дверь, в нее протолкались Одноглазый, Тамтам, Гоблин, Молчун и дюжина других. В комнате стало жарко и тесно.

– Капитан, человек-леопард пробрался в Бастион, – сообщил Тамтам, забыв даже постучать в висящий у бедра барабанчик.

Еще один вопль из апартаментов синдика. Мое воображение не на шутку разыгралось.

– Что нам теперь делать? – спросил Одноглазый – морщинистый чернокожий коротышка не выше своего брата, склонный к эксцентричным шуткам. Он на год старше Тамтама, но в их возрасте один год не в счет – если верить Анналам, каждому уже перевалило за сотню. Он был испуган, а Тамтам на грани истерики. Гоблин и Молчун тоже были потрясены. – Оборотень прикончит нас всех по очереди.

– Его можно убить?

– Они почти неуязвимы, Капитан.

– Но их можно убить? – повторил Капитан с металлом в голосе. Он тоже испугался.

– Да, – признался Одноглазый. Выглядел он чуточку меньше испуганным, чем брат. – Неуязвимых не существует. Даже существо с черного корабля можно убить. Но оборотень силен, быстр и хитер. Оружие против него почти бессильно. Колдовство лучше, но даже от него мало толку. – Никогда прежде я не слышал, как он расписывался в собственном бессилии.

– Мы уже достаточно много болтали, – прорычал Капитан. – Теперь начинаем действовать. – Намерения нашего командира обычно трудно предугадать, но сейчас они были очевидны. Его ярость и отчаяние – ситуация, в которой мы очутились, казалась невозможной – сосредоточились на форвалаке.

Тамтам и Одноглазый принялись страстно протестовать.

– Вы наверняка размышляли над этим с того дня, когда узнали, что зверюга сбежала, – заявил Капитан. – И решили, что следует сделать, если вам придется действовать. Вот и сделайте это.

Еще один вопль.

– Похоже, Бумажная Башня превратилась в бойню, – пробормотал я. – Оборотень приканчивает там всех подряд.

На мгновение мне показалось, что даже Молчун начнет протестовать.

– Фитиль, собери людей, – приказал Капитан, вооружаясь. – Перекрой все входы в Бумажную Башню. Ильмо, отбери несколько хороших алебардщиков и арбалетчиков. Стрелы смазать ядом.

Быстро пролетели двадцать минут. Я потерял счет воплям и вообще позабыл обо всем; мною владели только нарастающая тревога и назойливый вопрос: почему форвалака забралась в Бастион? Почему она так упорно охотится? Ее направляет нечто большее, чем голод.

Посланник намекнул, что форвалака может ему пригодиться. Для чего? Для этого? В своем ли мы уме, связавшись с тем, кто способен на такое?

Четыре наших колдуна совместно сотворили нечто магическое и защитное, и теперь это нечто с потрескиванием двигалось впереди. Сам воздух выбрасывал голубые искры. Впереди шли солдаты с алебардами, их прикрывали арбалетчики. Еще десяток солдат, в том числе и мы, вошли следом за ними в штаб синдика.

Напряжение резко спало. Вестибюль Бумажной Башни выглядел обычно.

– Оборотень наверху, – подсказал Одноглазый.

Капитан обернулся:

– Фитиль, заводи своих людей внутрь.

Он намеревался двигаться вперед, осматривая комнату за комнатой и запирая все выходы, оставив лишь единственный путь к отступлению. Одноглазый и Тамтам не одобрили такой план, заявив, что форвалака станет еще опаснее, если ее загнать в угол. Нас окружала зловещая тишина. Вот уже несколько минут не раздавалось ни одного вопля.

Первую жертву мы обнаружили у основания лестницы, ведущей собственно в Башню.

– Один из наших, – буркнул я. Синдик всегда окружал себя взводом из Отряда. – Спальные помещения наверху? – Я никогда не был в Бумажной Башне.

Капитан кивнул:

– Один этаж – кухня, выше кладовые, два этажа помещений для слуг, затем семья и наконец сам синдик. На самом верху библиотека и канцелярии. Синдику хотелось, чтобы до него было трудно добраться.

– Не совсем так, как с трупами у склепа, – сказал я, осмотрев тело. – Форвалака не польстилась на кровь и органы. Почему, Тамтам?

Тот промолчал. Одноглазый тоже. Капитан вгляделся в полумрак над лестницей.

– Теперь всем быть начеку. Алебардщики, двигаться медленно, шаг за шагом. Оружие опустить и направить вперед. Арбалетчикам держаться на пять-шесть шагов сзади. Стрелять во все, что движется. Всем обнажить мечи. Одноглазый, гони свое заклинание вперед.

Потрескивание. Осторожный шаг, еще шаг. Запах страха. Дзинь! Кто-то случайно выстрелил из арбалета. Капитан сплюнул и рыкнул, как рассерженный вулкан.

Этаж с помещениями для слуг. Забрызганные кровью стены. Повсюду среди искореженной и сломанной мебели валяются тела и куски тел. Парни в Отряде закаленные, но подобное зрелище потрясло даже самых крепких. Включая меня, а уж я, как лекарь, насмотрелся на всякое, что поступало с поля боя.

– Капитан, я приведу остальных на подмогу, – решительно произнес Лейтенант. По его тону было ясно, что возражений он слышать не желает. Капитан лишь кивнул.

Зрелище кровавой бойни оказало неожиданное действие. Страх немного ослабел. Большинство из нас решили, что зверя нужно уничтожить.

Наверху прозвучал вопль – словно брошенная нам насмешка, побуждающая идти дальше. Глаза у людей стали суровыми. Воины двинулись вверх по лестнице. Потрескивал воздух – перед ними поднималось защитное заклинание. Тамтам и Одноглазый с трудом преодолевали страх. Смертельная охота началась всерьез.

Стервятник прогнал орла, гнездящегося на вершине Бумажной Башни, что воистину стало знамением конца. За жизнь нашего нанимателя я сейчас не дал бы и гроша.

Мы поднялись на пять этажей. Кровавые доказательства не оставляли сомнений в том, что форвалака побывала на каждом…

Тамтам взмахнул рукой, указывая. Форвалака где-то рядом. Алебардщики опустились на колено, направив оружие вперед. Арбалетчики прицелились в тени по углам. Тамтам выждал полминуты, вместе с Одноглазым, Молчуном и Гоблином напряженно решая некую проблему, о которой мы все могли лишь догадываться, потом бросил:


– Она ждет. Будьте осторожны. Не оставляйте ей прохода.

Я задал глупый вопрос, любой ответ на который прозвучал бы запоздало:

– А не следовало ли нам воспользоваться серебряным оружием? Сделать серебряные наконечники у стрел и взять такие же мечи?

Вопрос поставил Тамтама в тупик.

– Там, откуда я родом, – пояснил я, – крестьяне говорят, что оборотня нужно убивать серебром.

– Чушь. Их убивают так же, как и кого угодно. Только двигаться надо быстрее, а удар наносить сильнее, потому что у тебя будет только один шанс его поразить.

Чем дольше он говорил, тем менее жутким казалось зловещее существо – словно мы охотимся на бродячего льва. Из-за чего тогда вся эта суматоха?

И тут я вспомнил об этаже, где жили слуги.

– Всем стоять наготове, – велел Тамтам. – И тихо. Мы попробуем разведать, что впереди.

Колдуны сблизили головы. Через некоторое время Тамтам подал знак двигаться дальше.

Мы вышли на лестничную площадку и тесно сомкнули ряды, превратившись в дикобраза со стальными иглами. Колдуны двинули вперед заклинание. Из полумрака впереди донесся злобный рев, затем царапанье когтей. Что-то мелькнуло. Дзинькнули арбалеты. Снова рев, почти насмешливый. Колдуны вновь соприкоснулись головами. Этажом ниже у основания лестницы Лейтенант расставлял людей, отрезая форвалаке путь к бегству. Мы двинулись в темноту. Напряженность нарастала. Ноги спотыкались о тела и предательски скользили по мокрому от крови полу. Солдаты торопливо запирали боковые двери. Отряд медленно забирался все дальше в канцелярию синдика. Арбалетчики дважды стреляли, заметив какое-то движение.

Форвалака взвыла всего в двадцати футах от нас. Тамтам то ли выдохнул, то ли простонал.

– Попалась, – произнес он, имея в виду, что заклинание коснулось форвалаки.

Двадцать футов. Совсем рядом с нами, но я ничего не видел… Что-то шевельнулось. Мелькнули стрелы, вскрикнул человек…

– Проклятье, – ругнулся Капитан. – Здесь еще оставался кто-то живой.

Что-то черное, как полночь, и быстрое, словно внезапная смерть, мелькнуло над алебардами. Я успел лишь подумать: «Быстро!», прежде чем оборотень приземлился среди нас. Вопящих солдат расшвыряло в стороны под ноги стоящим с краю. Чудовище ревело и рычало, работая клыками и когтями настолько быстро, что глаза не успевали отслеживать движения. Мне, кажется, удалось задеть сгусток тьмы мечом, но тут же мощный удар отшвырнул меня на десяток футов.

Кое-как поднявшись, я прислонился спиной к колонне. Я был уверен, что умру и что зверюга прикончит нас всех. Только тщеславные глупцы могут думать, будто способны с ней справиться. Прошло всего несколько секунд, а пятеро или шестеро уже мертвы, а вдвое больше – ранены. Форвалака же целехонька, даже не замедлила движения. Ни оружие, ни чары не причинили ей вреда.

Колдуны стояли тесной группкой и пытались напустить на оборотня новые чары. Кучка уцелевшись сгрудилась вокруг Капитана. Остальные рассеялись, и монстр молниеносными движениями приканчивал солдат по одному.

Воздух пронзил сгусток серого пламени, на мгновение ярко осветив все помещение и навеки запечатлев на сетчатке моих глаз сцену кровавой резни. Форвалака взвыла, на сей раз от настоящей боли. Очко в пользу колдунов.

Она бросилась в мою сторону. Я в панике рубанул ее, когда она мелькнула рядом, и промахнулся. Оборотень развернулся и бросился на колдунов, которые встретили ее новой порцией пламени. Форвалака завизжала, тут же пронзительно закричал человек. Зверь умирающей змеей корчился на полу, его принялись колоть пиками и мечами, но он сумел подняться и бросился к выходу, который мы оставили для себя.

– Она идет! – гаркнул Капитан Лейтенанту.

Я обессиленно присел, испытывая невыразимое облегчение. Форвалака ушла… Но не успела моя задница коснуться пола, как меня рывком поднял Одноглазый:

– Пошли, Костоправ. Она ранила Тамтама. Надо помочь.

Пошатываясь, я поднялся и внезапно заметил резаную рану на ноге.

– Надо будет прочистить, – пробормотал я. – Коготки-то у нее наверняка грязные.

Вид у Тамтама был ужасен: горло разорвано, живот распорот, а мышцы на руках и на груди сорваны до костей. Как ни поразительно, он все еще был жив, но сделать для него я уже ничего не мог. Ни я, ни любой другой врач. Даже опытнейший колдун-целитель не сумел бы спасти чернокожего коротышку. Но Одноглазый настаивал, чтобы я попробовал, и я пробовал до тех пор, пока Капитан не оттащил меня, чтобы облегчить страдания не столь очевидных кандидатов в покойники.

Когда я уходил вместе с Капитаном, Одноглазый матюгался ему в спину.

– Мне нужно больше света! – приказал я.

Капитан тем временем собрал уцелевших и велел им перекрыть вход на этаж.

Когда принесли факелы и вокруг посветлело, степень нашего разгрома стала очевидной. Мы потеряли каждого десятого. Более того, еще двенадцать братьев, стоявших здесь на страже до нашего прихода, тоже лежали мертвыми, а среди них – такое же количество секретарей и советников синдика.

– Кто-нибудь видел синдика? – громко спросил Капитан. – Он должен быть здесь.

Прихватив Ильмо и Фитиля, он начал поиски, но у меня не было возможности следить за их ходом – я накладывал повязки и работал иглой как сумасшедший, призвав на помощь всех, кого смог. Когти форвалаки оставляли глубокие раны, которые следовало зашивать осторожно и умело.

Гоблин и Молчун каким-то образом сумели успокоить Одноглазого настолько, что он тоже стал мне помогать. Может быть, они его как-то обработали, потому что он действовал, едва сознавая, что делает.

Когда у меня появилась возможность, я еще раз осмотрел Тамтама. Он был все еще жив и стискивал свой барабанчик. Проклятье! Такое упрямство требовало вознаграждения. Но как это сделать? У меня попросту не хватало для этого опыта.

– Эй, Капитан! – крикнул Фитиль.

Я взглянул в его сторону и увидел, что он постукивает мечом по каменному сундуку, какие любят держать дома местные богачи. Этот сундук весил, по моим прикидкам, фунтов пятьсот. Его стенки украшала тонкая резьба, ныне почти вся уничтоженная. Уж не когтями ли?

Ильмо сбил замок и откинул крышку. Я разглядел дрожащего от страха человека, лежащего на куче золота и драгоценностей и прикрывающего голову руками. Ильмо и Капитан обменялись мрачными взглядами.