Чертов нахал

Я невольно улыбнулся, вспоминая недавнюю встречу с сестрой. У нее такая смешная гулька на голове.

– Да. Сейчас с ней все замечательно.

Обри кивнула.

– Значит, поэтому ты уехал?

– Именно. Но это далеко не все.

– Не все?

– Это долгая история. Дело в том, что полиция никак не могла найти этого негодяя, так что я взял дело в свои руки.

– И что же ты сделал?

Я смотрел ей прямо в глаза, продолжая свой рассказ:

– Я избивал человека до тех пор, пока он не признался, где найти ублюдка, который напал на мою сестру.

Больше всего на свете я боялся, что мое признание напугает ее. Но Обри и глазом не моргнула. Моя бесстрашная девочка. Ее невозмутимость дала мне силы продолжать:

– Я нанес ему серьезные увечья. Пришлось расплачиваться за содеянное. В тот же день, когда я покинул тебя, я начал отбывать срок наказания в тюрьме.

Обри сидела, уставившись на меня. Я дал ей минуту, чтобы переварить услышанное, а потом произнес то, ради чего пришел к ней:

– Я вышел на свободу за день до того, как появился здесь, в Темекуле. Пойми, я никак не рассчитывал, что перед заключением случайно познакомлюсь с тобой. Делал все, чтобы держать между нами дистанцию. Но я не смог.

– Почему ты мне ничего не рассказал?

– Потому что ты заслуживала лучшей участи. Я не хотел заставлять тебя ждать целых два года. Ты тогда только что рассталась с одним неудачником и была готова начать все заново. Я не мог возложить на тебя это бремя.

– И вместо этого ты разбил мне сердце? – Когда она задавала этот вопрос, в ее голосе не было злости, она просто пыталась во всем разобраться.

Я кивнул. И себе заодно.

Мы долгое время хранили молчание. Она сидела, уставившись на свои руки, сложенные на столе. Мне надо было сказать ей еще кое-что, то, что она обязательно должна была услышать. Я поерзал на стуле и подался к ней, накрывая ее руки своими ладонями.

– Посмотри мне в глаза.

Она помедлила, но все же послушалась.

– Прости меня, Принцесса. За все прости. За то, что причинил тебе боль. За то, что бросил. За то, что меня не было с тобой, когда ты проснулась. За то, что не был с тобой все это время.

Обри закрыла глаза. Ее лицо исказила гримаса боли, и я ненавидел себя за то, что был ее причиной. Мне так безумно хотелось обнять Обри и прижать к груди, но я этого не сделал. Я уже проявил достаточную настойчивость, и давить не нее дальше было бы крайне эгоистично с моей стороны. Мое сердце гулко стучало в груди. Когда Обри снова открыла глаза, то уставилась на наши соединенные руки – и на кольцо, которое я все еще носил на пальце. Мое обручальное кольцо.

На ее глазах показались слезы.

Повисшее молчание было сущее пыткой.

– Мне так жаль, что тебе с Адель пришлось пройти через этот ад, – в конце концов произнесла она хрипловатым от волнения голосом.

– Мне тоже. Мне хочется оставить все это в прошлом и просто продолжать жить.

И снова наступило молчание.

– Я уже была почти счастлива. Ричард сделал меня счастливой.

Сердце наполнила невыносимая боль.

Между тем Обри продолжала:

– Мне нужно время, чтобы все осознать. Я провела два года, ненавидя тебя.

– Я понимаю.

Позволь мне все исправить, Принцесса!

– Как долго ты намерен оставаться в городе?

До тех пор, пока ты снова не станешь моей.

– У меня пока нет конкретных планов на жизнь. Но я все же работаю над одним проектом.

От этих слов уголки ее губ слегка изогнулись в улыбке, но Обри очень быстро снова приобрела серьезный вид.


– Мне нужно время, – повторила Обри.

Какими бы невыносимо долгими ни были эти два года, я наконец облегчил душу. А теперь буду ждать и искать, что же поможет Обри обрести душевный покой.

Не помню, что я думал испытать, все рассказав Обри, возможно, некоторое облегчение, но на самом деле меня охватило еще большее беспокойство, чем раньше, когда между нами было столько недосказанного. Но сейчас… что если, зная теперь, что случилось на самом деле, она простит меня, но уже не захочет быть со мной? Получается, что мы либо открыли дверь в новую жизнь, либо окончательно закрыли ее друг для друга.

Я целых два часа просидел в фургоне около ее офиса, несмотря на обещание дать ей возможность подумать. В голове отчаянно гудело. Я откинул кресло назад, готовясь подремать несколько минут. Однако не успел я опустить веки, как мое внимание внезапно привлекло мелькнувшее зеленое пятно. Обри с портфелем в руке стояла перед входом в офис. Она нацепила темные очки, опустила глаза и перешла улицу. В отличие от предыдущих дней, она не набирала текст в телефоне, и походка ее не была энергичной, как обычно. Напротив, ее движения были несколько нерешительными, и, казалось, она с усилием переставляет ноги. Через минуту она скрылась на площадке, где припарковала машину, а потом я увидел, как ее «Ауди» медленно выползает с парковки и поворачивает в сторону дома.

Как ни удивительно, я не последовал за ней.

Вместо этого я решил направить свою энергию на что-нибудь другое. Подготовка к битве предполагает изучение противника. Мне надо разузнать побольше по поводу этого хмыря Дика.

Около семи часов мой враг показался на крыльце офиса. Он быстрым шагом прошел к своему «бумеру» и поехал совсем не в направлении дома Обри. Я оперативно развернулся и последовал за ним. Я почти полчаса таскался за принцессиным хахалем по городу, а потом он выехал на шоссе. Мне была не очень хорошо знакома эта часть Калифорнии, но не надо быть знатоком географии, чтобы понять, что мы находились отнюдь не в фешенебельном районе.

Об этом свидетельствовало множество признаков: разбитые, заколоченные фанерой окна, граффити, дворы, заваленные кучами хлама, потрепанные временем машины, которые казались заброшенными… На перекрестке стояла полицейская машина.

В каких же трущобах живет этот Дик?

Я следовал за ним еще полквартала, изо всех сил стараясь не привлекать внимания к своему фургону. Он лавировал по узким переулкам, проезжая по которым мне хотелось запереть все двери. В конце концов он притормозил и остановился у обочины. Я припарковался на другой стороне улицы, за несколько машин до него. Если я собираюсь продолжать эту безумную слежку, мне определенно понадобится какой-нибудь гребаный бинокль. Дик протянул руку на заднее сиденье, вытащил какую-то сумку и начал переодеваться прямо в машине.

Что этот козел делает, твою мать?

Вдоль улицы, на которой мы припарковались, сплошь стояли убогие многоквартирные дома. Полдюжины типов в банданах праздно шатались неподалеку. Они подозрительно напоминали тех, с которыми я недавно расстался в тюряге. Дик вышел из машины, воровато огляделся и направился к одному из ветхих домов. Он спустился по бетонным ступенькам, очевидно, ведущим в подвальное помещение, и скрылся из виду.

Через несколько минут к той же двери направился еще один мужчина. У этого типа была длинная свалявшаяся борода, вязаная шерстяная шапка на голове и тяжелый армейский китель, несмотря на стоявшую жару. В довершение всего он непрестанно почесывал лицо, оглядывая окрестности безумным взглядом.

Дик посещает вертеп наркоманов?

Становится все интереснее и интереснее…

После двухлетнего пребывания в тюрьме, в компании разномастных преступников мне хотелось как можно скорее убраться отсюда подобру-поздорову, особенно после того, как начали сгущаться сумерки. Окрестности, которые казались заброшенными и безлюдными, начали вдруг оживать – наполняться людьми, которые, очевидно, не выходят на свет божий в дневное время, предпочитая скрываться в тени.

Но я упорно ждал. Если Дик не боится находиться здесь, то чего опасаться мне? Прошло более часа, когда, наконец, принцессин хахаль быстро взбежал по ступенькам и вышел на улицу. Он поспешил к машине, держа в руке коричневый бумажный пакет. Его пафосная тачка сорвалась с места, не успел он захлопнуть дверь.

Я не стал преследовать его.

Меня одолело любопытство, и я, не раздумывая, вышел, запер фургон и направился к зданию. Я не знал, что буду делать, подойдя к двери, – купить понюшку кокса в качестве вещественного доказательства, чтобы показать Обри, что ее распрекрасный Дик на самом деле хрен собачий, было бы не самым умным решением. Мне просто надо было разобраться, с чем я имею дело, и действовать дальше, исходя из полученной информации.

Лестничный проем был очень узкий и упирался в закрытую дверь. Дойдя до последней ступеньки, я увидел в двери маленькую щель. Изнутри доносилась музыка. Я слегка приоткрыл дверь – сначала чуть-чуть, а потом пошире. Тут дверь внезапно отворилась настежь, и я чуть не ввалился в помещение.

Я поднял глаза, ожидая, что обнаружу приставленный к голове пистолет, но то, что я увидел, было в корне противоположным – дверь придерживал человек в облачении священника, жестом приглашая меня пройти внутрь.

– Входите, пожалуйста. Мы рады накормить вас в нашей «Счастливой поварешке» и сделаем это со всей любовью.

После минутных раздумий я понял, куда попал – это была столовая для бездомных. Проклятый принцессин хахаль приперся сюда не за понюшкой кокса, а для того, чтобы покормить обездоленных.

Твою ж мать, это же надо так обосраться!

К сожалению, пришлось признать, что в этом раунде игры моя карта бита.





Глава 20




Как выяснилось, Обри с Диком были парочкой гребаных филантропов.

Сидя в засаде на Джефферсон-стрит пару дней спустя, я открыл местную газету и в разделе «Общественная жизнь» с удивлением наткнулся на прекрасное улыбающееся лицо Обри над статейкой о только что открывшемся новом приюте для животных.

«Местные адвокаты Обри Блум и Ричард Клайн из юридического агентства «Sherman, Kline and Lefave, LLP» посетили торжественную церемонию открытия нового приюта для животных «Парк-стрит». Клайн и Блум, члены совета директоров «Парк-стрит», собрали более пяти тысяч долларов для строительства нового помещения приюта».

В конце статьи указывался телефонный номер приюта. Я без промедления набрал его.

– Приют для животных «Парк-стрит», – ответил женский голос.

– Привет! Мне хотелось бы узнать, не нужны ли вам волонтеры?

– Конечно, нужны, сэр. Нам сейчас требуются люди, которые выгуливали бы собак. Вы заинтересованы в таком сотрудничестве?

– Конечно, заинтересован. Могу подъехать к вам после обеда.