Чертов нахал

– Ну, да, уверен. Похоже, что только один из нас не может контролировать себя, и это именно ты.

– В отношении тебя я полностью себя контролирую.

Я наклонился к ней.

– Тогда поехали со мной. Подари мне хоть одни выходные, прежде чем примешь решение. Пожалуйста.

Я видел, как ей мучительно больно принять решение.

– Дай мне подумать.

Что ж, это все же лучше, чем отказ.

– Хорошо.

– Мне действительно пора ехать.

Я вышел из машины и встал рядом, когда она запустила двигатель. За секунду до того, как тронуться с места, она опустила стекло окна.

– Хорошее имя, кстати. Мне нравится, – бросила она, отъезжая.

Прошло почти два дня с тех пор, как я говорил с Обри на лужайке перед домом, а она все еще не давала знать о своем решении. Одиннадцать дней. Время отсчитывало часы и дни, и я был бессилен остановить его бег.

Оставалось только надраться до чертиков.

Что я и сделал, сидя все в том же баре через дорогу от мотеля. Подозреваю, что в тот вечер я выпил больше, чем за все последние пять лет своей жизни.

– Карла, дорогуша, налей, еще.

– А не хватит ли тебе, горячий парень?

Мои мозги, к сожалению, еще не отключились.

– Как бы не так. – Я поднял бокал и потряс его, заставив звенеть кусочки льда.

Она взяла бокал и наполнила его жидкостью, по цвету подозрительно напоминающей простую газировку, затем обошла стойку с другой стороны и присела рядом со мной. Приближалось время закрытия, и я сидел на этом стуле уже около шести часов. Кроме нас двоих, в баре никого не осталось.

Карла подождала, пока я подниму на нее взгляд, и только тогда сказала:

– Она – идиотка. Ты – классный парень. Мне даже не надо знать Дика, чтобы понять, что она делает большую ошибку. И это не только потому, что ты горяч в постели и что твое тело так же совершенно, как и твое лицо. Все дело в том, что вы обречены быть парой.

Я издевательски фыркнул.

– Я-то уж точно обречен.

– Я серьезно, Чэнс. Если бы какой-нибудь парень предпринял хотя бы половину твоих усилий, пытаясь меня впечатлить, уж я бы это оценила. Ты не отступаешь и выкладываешься перед ней день ото дня, хотя знаешь, что она вполне способна отбить чечетку на твоем сердце.

– Спасибо тебе, Карла.

– Всегда пожалуйста. Но это правда. А еще… я сама видела, как многие женщины пытались подцепить тебя здесь, а ты даже не взглянул ни на одну из них. Если подумать, что ты ни разу ни с кем не перепихнулся за эти два года, то это сам по себе подвиг.

– Осталось одиннадцать дней. Полагаю, мне следует подумать, как, в конце концов, удержаться в седле, если события сложатся не в мою пользу.

– Вот что я тебе скажу. Через одиннадцать дней все прояснится. Допустим, у тебя ничего не получится, и ты потерпишь поражение. Ты встретишься здесь со мной. Я почту за честь помочь тебе пережить это. Никаких разговоров. Никаких удавок. Мы просто пройдем в твой номер на той стороне улицы, и я позволю тебе, ковбой, оседлать себя и в этой скачке выплеснуть все твое отчаяние.

– Ты бы действительно это сделала?

– Для тебя? Я мечтала сделать это с тобой с тех пор, как однажды ты вошел в эти двери. – Она быстро поцеловала меня в губы и выпроводила из бара.





Глава 27




На следующее утро я проспал, и мне пришлось нестись в «Старбакс» во весь опор. Когда я ворвался туда, было около девяти, и очередь выстроилась длиннее обычного. Я еще не проверил свой телефон, поэтому включил его, пока стоял за заказом. Чертово устройство зажужжало прямо у меня в руках.

Я испытал радостное волнение, когда увидел, что пришло новое сообщение:




Обри: ОК. Пятница, в шесть вечера. Я в твоем распоряжении на все выходные.



Я выдохнул с огромным облегчением. Было такое чувство, что все последние дни я жил, задержав дыхание. Мелани позвала меня по имени, когда я все еще таращился на экран телефона.

– Два кофе?

– Конечно! – кивнул я, продолжая улыбаться, как идиот.

– А что Обри будет сегодня на завтрак?

Я откинулся на спинку стула и заглянул в меню.

– Мне два маффина с шоколадной крошкой, пирог с замороженным лимоном, три песочных полоски с солеными орехами пекан, овсяное печенье и это ваше навороченное йогуртовое мороженое с фруктами.

Мелани посмотрела на меня как на умалишенного. В тот момент я действительно не дружил со здравым смыслом, так что она была не далека от истины.

– Тебе упаковать заказ? Это все для Обри?

– Ну, да. – Я заплатил и глянул на время в телефоне. Обычно она не появлялась до половины десятого. – Мел, подержи мой кофе. Я туда и обратно, хорошо?

Я понесся в цветочный магазинчик, который заметил чуть ниже по улице, и вернулся с таким гигантским букетом, что это граничило с нелепостью. Но мне было все равно. Обри поедет со мной и целые выходные будет принадлежать только мне. Это стоило отметить.

Мелани улыбнулась мне во все свои тридцать два белоснежных зуба.

– Ты вручишь ей это сегодня за завтраком?

– Несомненно.

Я припарковал свой грузовик за углом и встал в дверях магазинчика чуть ниже «Старбакса». Если бы я не был в таком приподнятом настроении, эта новая техника слежения мне самому показалась бы жутковатой. Ровно в половине десятого Обри вышла из кафе с коробкой и гигантским букетом цветов. Ее улыбка еще никогда не была такой ослепительной, как в эту минуту.

Я постоял еще минут десять, пока не пришло еще одно сообщение.



Обри: Неужели было похоже, что сегодня утром я умираю от голода?

Чэнс: Извини. Я немного увлекся. Сегодня у нас праздник.

Обри: Что же мы празднуем?

Чэнс: Твою поездку ко мне домой в эти выходные.

Мой телефон молчал несколько минут, затем снова завибрировал.

Обри: Я волнуюсь. Не уверена, что это хорошая идея.



Я тоже ни в чем не был уверен, но не хотел признавать это. Последствия провала моих планов были бы настолько невыносимы, что я отказывался думать об этом.



Чэнс: Доверься мне. Пожалуйста.



Ее последнее сообщение задержалось на несколько минут.



Обри: Согласна.



Я в полной боевой готовности подъехал к ее дому в пятницу к шести часам. Я постучался, и Обри подошла к двери, как абсолютное воплощение фантазии, которую я лелеял два последних года. На ней был белый облегающий топ, короткие белые шорты, а на ногах – пара серебристых сандалий. В этот день влажность была особенно высокой, и распущенные волосы Обри выглядели еще более непослушными, чем обычно. Довериться мне? Ведь я пообещал не приставать к ней. Твою же ма-а-ать!

– Что-нибудь не так? – Она заметила мое огорченное лицо. – Мы что, собрались ехать на мотоцикле? Может, мне тогда лучше переодеться?

– Нет. Да. Нет.

Брови Обри удивленно взметнулись вверх, поэтому я пояснил: