Чёрные сердца
Часть 77 из 109 Информация о книге
Он пребывал в отрицании. Может, ему лучше сейчас вспомнить, кто он такой. Может, ему лучше вспомнить, пока он не посмотрел в глаза Мири. Бл*дский убийца, насильник… — Прекрати, — рявкнул Джем. — Я не знаю, о чём ты сейчас думаешь, но я узнаю этот взгляд, чёрт подери. Это не благотворительность. Это не бл*дская благотворительность. Ник покачал головой, стиснув челюсти. Он постарался заговорить, но Джем продолжил ещё более злым тоном. — Тебе не нужно лежать здесь и говорить себе, какой ты ничтожный кусок дерьма, чтобы не винить себя за то, что позволяешь мне делать это. Ты знаешь, что дело не только в сегодняшней ночи. Не только в том, что я пытаюсь «помочь тебе», чёрт подери. Ты знаешь, что это как минимум отчасти отговорка. Ты не можешь настолько заблуждаться, чтобы не знать, что у меня имеются на это свои причины… — Заткнись, — хрипло произнёс Ник. — Просто заткнись нахер. Пожалуйста. Пальцы видящего зарылись в волосы Ника. Ник осознал, какими длинными сделались его волосы, хотя он как-то не замечал этого до сих пор. Они ещё не отросли такими длинными, как у Даледжема, но почти доходили до плеч — даже длиннее, чем до его вступления в армию, когда он в старших классах был сёрфером. Эта мысль заставила его вздрогнуть, вызвала столько боли, что перед глазами всё померкло. — Я ненавижу это, — сказал он крыше грузовика, не обращаясь ни к кому. — Я ненавижу это… я ненавижу себя. В этот раз Джем не ответил. Он стал целовать его шею, ещё крепче стискивая волосы. Ник вздрагивал от каждого поцелуя, извиваясь под ним, и его клыки удлинились, а каждое нервное окончание в его теле полыхнуло и пробудилось к жизни. Джем ещё сильнее вцепился в его волосы, запрокидывая ему голову на круглую сидушку, которую они оба использовали в качестве подушки. Он придавил его, и Ник подчинился давлению его пальцев, хоть и осознавал, что, наверное, мог бы скинуть с себя видящего, если бы захотел. Ему хотелось попытаться. Ему очень, очень хотелось попытаться. Мысль об этом возбудила его сильнее, чем должна была. В его сознании раз за разом прокручивалась картинка того, как он швыряет его на пол, удерживает на месте, бл*дь, и наконец-то пускает в ход всю свою силу с этим мужчиной, чёрт подери… Он задавил эту мысль, когда с его губ сорвался низкий стон. — Ты хочешь укусить меня? — пробормотал Джем. Этот голос, эти губы… всё это оказалось так близко к его уху, что он вздрогнул. Акцент Джема снова усилился, может, стал даже хуже, чем раньше, но в этот раз Ник понял его без проблем. — Конечно, я хочу тебя укусить, — произнёс Ник хриплым, почти натужным голосом. — Я уже месяцами хочу тебя укусить… — Пока ты трахаешь меня. Ник поколебался, ощущая, как боль в его груди усиливается, а в горле встаёт ком. Затем он кивнул. — Пока я трахаю тебя. — Я позволю тебе трахнуть меня сегодня ночью, Ник… Но Ник уже закрывал глаза, наполовину выбираясь из-под другого мужчины так, чтобы не отталкивать его. Он покачал головой. — Нет. — Да. Но ты меня не укусишь… ладно? Может, потом. Но не сегодня. Ладно? — Нет! — прорычал Ник. В этот раз он повернулся и сердито посмотрел на другого мужчину. Джем лишь уставился на него, и на этом пугающе красивом лице не отразилось никакой реакции. Ник затерялся там, затерялся в этих идеальных симметричных чертах, смотрел на видящего в лёгких проблесках света, просачивавшихся через твёрдый корпус кузова. — Бл*дь, — выдавил он, не сумев оторвать взгляда. — Ну почему ты обязательно должен выглядеть вот так? — Ты правда думаешь, что если бы я выглядел иначе, это имело бы значение? — спросил Джем чуть жёстче. Ник покачал головой. Его грудь горела, заставляя его вздрагивать от боли. — Я не знаю, — честно ответил он. Видящий опустил губы, и вот они уже целовались. Ник снова застонал. Он никогда не целовал никого с клыками — не целовал по-настоящему, не пытаясь укусить… он никогда не ощущал, чтобы клыки возбуждали его партнёра, даже без яда. Став вампиром, он никогда не целовал кого-то, не кусая — даже других вампиров. Эта мысль сбила его с толку, возбудила, а затем усилила боль в груди. Он ненавидел то, как сильно Джем выбивал его из колеи. Он ненавидел это, и это трогало его, возбуждало, раскрывало что-то в нём, заставляло чувствовать себя невыносимо уязвимым до такой степени, что он едва мог это вытерпеть. Его пальцы сжались в волосах видящего. Он распустил полухвостик этих волос, потянув и грубо дёрнув, ещё глубже запуская пальцы, как только он справился со шнурком, как только волосы упали на лицо другого мужчины. Затем видящий стал говорить с ним, бормотать что-то сначала на том другом языке, затем переключаясь между ним и английским. Пока тот говорил, Ник вздрагивал, целуя его губы, пытаясь заткнуть его и в то же время внимательно слушая его, старясь расслышать и впитать каждое слово. Он знал, что ему конец. Что бы он ни сделал, ему конец. И ничто из этого не поможет ему увидеться завтра с Мири, которая была его лучшим другом, его самым дорогим другом ещё с двадцати-с-чем-то лет. С Мири, которой он причинил такую боль, что они уже никогда не будут друзьями. Он разрушил нечто. Он разрушил нечто, и это уже никогда не удастся восстановить. Джем застонал, крепче хватая его за волосы, забираясь на его живот и грудь, наваливаясь на него своим весом, а затем он прильнул к нему, стал ласкать его горло зубами и языком, покусывая и целуя кожу до такой степени, что Ник уже ничего не видел. Теперь он даже не пытался его укусить. Мысль о том, чтобы укусить его, кормиться от другого мужчины одновременно сбивала его с толку и вызывала тошноту. Он никогда не ощущал такой противоречивой смеси боли, отвращения, желания, злости на себя самого… — Заткнись, — пробормотал Джем ему на ухо. — Gaos… заткнись. Я буквально слышу, как ты думаешь, брат… я вижу это на твоём лице. Просто заткнись. Хоть раз в своей долбаной жизни перестань думать. Просто будь со мной… Нику хотелось наорать на него. Ему хотелось наорать на Джема, сказать, что он ни хера не знает, но руки и пальцы другого мужчины вернулись к его ремню, ловко расстёгивая пряжку. В итоге он ничего не сказал. В итоге он лежал на спальном мешке и круглой сидушке, глядя в потолок кузова грузовика и повелевая своему разуму опустеть. Этого так и не произошло. Глава 26 Времени больше нет Пёс разбудил меня… скулением. Затем рычанием. Я посмотрела в сторону окна, заметив его маленький свирепый силуэт в слабом предрассветном свете. Он стоял на кровати, подняв голову и хвостик, и его ушки стояли торчком вперёд. Но он не смотрел в окно. Он напряжённо сосредоточился, глядя в противоположном направлении, в сторону двери. Я посмотрела мимо него, через зарешеченные окна наблюдая, как убывающая луна опускается к той слабой линии света, едва виднеющейся у линии горизонта. Первые несколько недель здесь я пыталась найти способ пробраться через эти решётки.