Что же тут сложного?
Часть 45 из 65 Информация о книге
– Какого Дэррина? – Вот именно. Видишь, это правильный ответ. Какой Дик? Йорк или Сарджент?[89] – Конечно, Йорк. – Разумеется. Но и Сарджент был славным малым. Кстати, ты в курсе, что он гей? – Надо же. – Он командовал гей-парадом в Лос-Анджелесе. А знаешь, кто еще был там с ним? Саманта[90]. – Да ладно! Правда, что ли? – Собственной персоной. Великолепная мисс М. Если уж парад, то только такой. – Уж извини, но, по-моему, ты уходишь от темы. – И ты извини, но я ни от чего не ухожу. – Джек смотрит на меня. – В этом-то все и дело. Не в том, что тебе хочется лечь с ней в постель. А в том, чтобы вам после было о чем поговорить. О всяком важном. – Как сейчас. – Сейчас, конечно, тоже неплохо… – Ну спасибо! – Но в будущем мне бы все же хотелось говорить с тобой подольше. – Насколько дольше? Он берет влажную прядь волос, прилипшую к моей щеке, и заводит мне за ухо. – На веки вечные, до скончания времен. Но не дольше. Не будем увлекаться. Я задумываюсь. Кладу руку ему на щеку. – Ты по ней скучаешь? Ты ей звонишь? Скажи как есть. – Нет и нет. Говорю как есть. – Ты ее любил? – Кейт, я на ней женился. – Это не одно и то же. – То, что я к ней чувствовал… то, что я чувствовал к Морган… – Морган? Ты женился на женщине по имени Морган? Постой, а ты уверен, что это была женщина? Может, в этом все дело? И на самом деле это был регбист из Уэльса? Или спортивный кабриолет? – Или библиотека. – Было бы неплохо, конечно. Нет, ну правда, неужели ее звали Морган? – Что поделать. В общем, как бы тебе объяснить? Мои чувства к ней были настолько сильны, насколько вообще могут быть сильны чувства к женщине, которая не знала, кто играл в паре с Макинроем[91]. Да и не хотела знать, если уж на то пошло. – Питер Флеминг. Сколько турниров Большого шлема они вместе выиграли? – Я совершенно серьезно. – Семь. Выходи за меня. – ШУТИШЬ? Это аут. – Выходи за меня. Кейт. Пожалуйста. Я серьезно. – Не могу. Я замужем. – Люди разводятся. И снова женятся. – Потому что бывшая жена не знала, как звали партнера Макинроя? – Это, безусловно, главная причина. – Джек пожимает плечами: – Ну и так, по мелочи. Например, для того чтобы до конца жизни быть счастливым, надо знать, что делаешь счастливым другого. И дать ему возможность доказать, что и он тоже делает тебя счастливым. Мир на земле. Справедливость для всех. Прочие милые пустяки. – То есть ты уверен, что сумеешь сделать меня счастливой? – Не уверен. Но, если честно, готов поспорить на круглую сумму. Шансы исключительно велики. – Ах вот оно что! Так ты решил на мне заработать? – Разумеется. Обычная биржевая игра. Как всегда. – Он поворачивается, переворачивается, оказывается на мне. – Поняла. Ставишь на изменение курса. Джек смеется, дрожит от смеха, и я прошу его остановиться. Он спрашивает удивленно: – Ты кончила? – Что ты, я только начала. – Я не об этом. С вопросами на сегодня покончено? Я обнимаю его, прижимаю к себе и шепчу на ухо: – Вопросов больше нет, ваша честь. 16:44 Мне пора возвращаться в офис, но Джек настоял, чтобы мы сперва выпили чаю – на первом этаже, где висит огромная люстра, словно самый наглый в мире сталактит. Пианист за роялем в углу исполняет классические эстрадные композиции. Я уверяла, что не голодна, чаю попью – и все, но с удовольствием уплетаю канапе, которые принес официант. Яйцо и кресс-салат, за ним окорок в медовой глазури, за ним огурец, за ним копченый лосось со сливочным сыром. Женщина из поколения “сэндвич” одной страстью сыта не будет. Джек с нескрываемым изумлением наблюдает за сидящей напротив него обжорой и расспрашивает о работе. Мне хочется рассказать ему все, потому что он как никто другой может мне объяснить меня саму и дать честный совет. Но если я признаюсь Джеку, что скрыла свой возраст, чтобы устроиться на работу, он поймет, что я стыжусь своего возраста, и догадается, что я старше, может, даже старше, чем он думает, и тогда я паду и в его глазах, а этого я не вынесу. – Я скрыла свой возраст. – Не может быть. – Чтобы устроиться на работу. Потому что перед этим некий специалист по персоналу отклонил мою кандидатуру в совет директоров на том лишь основании, что я вот-вот “перейду в другую возрастную группу”. Он имел в виду, что мне вот-вот исполнится… – Давай, Кейт, говори уже. – В общем, в марте мне будет пятьдесят, и в этом возрасте мне уже работу не найти. Во всяком случае, в Сити. Джек протягивает мне булочки. – Шутишь? Ты одна стоишь пятерых. – Спасибо. Но я ведь несколько лет не работала, ухаживала за мамой и детьми, вела проекты на фрилансе, а в резюме это выглядит не очень-то убедительно. Вот я и убавила себе семь лет, надеясь, что сумею выдать себя за женщину помоложе, и меня взяли в мой старый фонд. – Тот, от имени которого ты тогда и пришла ко мне? – Тот самый. Работа, конечно, не бог весть какая, но позволяет оплачивать счета, а сейчас мне как раз это и нужно, поскольку муж получает второе образование, так что содержать семью приходится мне. А парню, который управляет фондом, Джею-Би, тридцать. Джек протягивает мне топленые сливки. – Дай угадаю. Этот придурок наверняка не знает, кто был партнером Макинроя? – Ты можешь смеяться, Джек, но мне нужна эта работа, правда. Между прочим, очень трудно притворяться, что твоим детям одиннадцать и восемь, или десять и семь, или сколько я там сочинила, я постоянно делаю ошибки, в один прекрасный день проговорюсь, и этот мальчишка, мой начальник, обо всем догадается, меня уволят, и… – Послушай. – Он прижимает палец к губам: просит меня замолчать. – Что? – Послушай, Кейт. – Джек указывает на рояль. Неужели он это подстроил? Я сразу же узнаю мелодию и тихонько принимаюсь подпевать. “При мысли о тебе я забываю о делах, своих обычных утомительных делах”. В тот прекрасный день они играли нашу песню. Но все хорошее всегда кончается. 21. Мадонна и мать 10:35 Пока не начнешь скрывать свой возраст, понятия не имеешь, как легко проговориться в мелочах. Подростковые кумиры, поп-звезды, модные рестораны, знаменитые футбольные матчи, Олимпиады, высадки на Луну, детские телепередачи, исторические события, то, что я смотрела фильмы, снятые до “Криминального чтива”, и грамотно пишу. Все это потенциальные ловушки для женщины, которая притворяется, что ей на семь лет меньше, чем на самом деле.