Чужая боль

Это утро я встретил с не меньшим восторгом, чем вчера, несмотря на хмурое небо. На сей раз для разнообразия Спиридоновна по поводу моих водных процедур причитать не стала, но ни понимания, ни одобрения в ее взгляде по-прежнему не наблюдалось.

Сытный завтрак добавил в этот мир красок, и я искренне поблагодарил хозяйку — она действительно умела готовить и явно делала это с удовольствием. Бросив в планшетку вместе с блокнотом еще и очки, направился на работу.

В этот раз транспорт я поймал сразу, как только увидел. Даже удалось прокатиться с комфортом, потому что попалась пролетка. Правда, за комфорт пришлось заплатить десять копеек.

Разыгравшаяся еще вчера суматоха немного улеглась, и управа занялась поточными делами. Даже мне пришлось поработать — городовой привел в наш кабинет убийцу из моего недавнего видения.

Формальность заняла всего пару минут, и подозреваемого отпустили. Помаявшись от безделья еще полчаса, я набрался смелости и отпросился у Дмитрия Ивановича в библиотеку.

— Надеюсь, вы туда бегаете не из-за дочери нашего судьи? — подозрительно прищурился уездный следователь. — У Виктора Игоревича с юмором плохо, и кровиночку свою он любит и балует сверх всякой меры.

— Поверьте. — Для убедительности я даже прижал руку к груди. — Меньше всего мне сейчас нужны проблемы на амурной стезе. Просто после училища осталось много пробелов в знаниях. Хочу наверстать, пока есть время.

— Хорошо, — вроде поверил начальник, — но мои слова все же примите к сведению.

И я принял — в библиотеку вошел, словно на минное поле. Мое приветствие было максимально вежливым и нейтральным. Больше ничего не говоря, я быстро направился в дальний зал. И все же взгляд девицы мне не понравился — слишком уж любопытный.

Дожили, начал шарахаться от молоденьких дам. С другой стороны, имея фонтанирующее гормонами тело, нужно быть предельно осторожным.

Первым делом я занялся заполнением пробелов в информации профессиональной направленности. В этом мне помогла грамотно составленная табель о рангах Российской империи.

Очень интересная книжица.

Я как коллежский секретарь приравнивался к армейскому поручику и флотскому мичману. Это был десятый класс из четырнадцати имеющихся.

Интересно, каким это образом меня перекинули сразу через четыре ступени? Или для видоков есть какие-то особые привилегии?

Судя по погонам, мой начальник являлся титулярным советником, что приравнивалось к армейскому штабс-капитану и флотскому лейтенанту.

Второй вопрос — почему не называть его капитаном, а меня поручиком? Возможно, все дело в том, что мы полицейские и вряд ли армейцев обрадует одинаковое обращение к ним и к каким-то ищейкам. Но это пока только мои домыслы.

Записав все важное в блокнот, я принялся искать информацию о магии и других особенностях этого мира, который одновременно был очень похож на мой родной, но при этом имел серьезные отличия. Увы, информация насчет магии почему-то была крайне скудной.

Постепенно любопытство заставило меня вернуться к географии и попытке разобраться в странностях на карте империи. Оказывается, особым цветом были выделены некие автономные области государства, и свобод они имели не меньше, чем Чечня в Российской Федерации. Да и вообще империя хоть и называлась таковой, но очень смахивала на федерацию, если не сказать конфедерацию.

Автономные области влились в общее государство с разной степенью добровольности. Как и в истории моего мира, Иван Третий, он же Грозный, попытался нагнуть Новгород. Причем не один раз. Но тут вот какое дело — к тому времени Новгород стал центром энергетической науки не только славян, но и прибалтийских народов. Там колдун сидел на ведьме и ведуном погонял. Так что нашла коса на камень. Пришлось мириться, и вот так на карте империи появилась блямба с лейблом «республика».

Кстати, я ведь тоже вроде новгородец, по крайней мере, именно там находится моя альма-матер. Было бы неплохо побывать в сем чудном граде — наверняка в местном Хогвартсе есть на что посмотреть.

Псков недолго думая пришел в империю сам и сохранил свою княжескую династию. Тут все понятно — без Новгорода в качестве союзника им против Ивана все равно ничего не светило. Что касается Украины, то и здесь была своя Переяславская Рада, правда, случилась она в Перемышле, но с тем же исходом. А вот поляков тупо захватили, но при этом царем там поставили местного парня, чей род восходил еще к Пясту.

В общем, в политическом плане разница между двумя реальностями была существенной, и что-то мне подсказывало, что магия, или, как сказано в энциклопедии, энергетическая наука, сыграла в этих изменениях не последнюю роль.

Стало интересно, как все изменилось в культурном плане — ведь пока особых отличий я не замечал, — но тут в библиотеку ворвался Леха.

— Игнат, заканчивай баклуши бить, у нас убийство, — с самой серьезной миной на лице заявил мой коллега.

Убрав в планшетку так и не пригодившиеся блокнот и карандаш, я быстро вернул на место энциклопедию и направился к выходу. С Лизой попрощался вежливо, но скупо, чем, похоже, еще больше распалил ее интерес.

На улице меня дожидался Леха в служебной коляске с сердобольным городовым на облучке. Я по-приятельски кивнул городовому, на что тот ответил с улыбкой, но вполне по-уставному:

— Здравия желаю, ваше благородие.

— Что там? — спросил я у напарника, усаживаясь рядом.

— Грибники нашли в лесу мертвую девушку. В общем, дело как раз для тебя.

Настроение сразу испортилось, и до места преступления мы ехали молча.

По мере удаления от центра города здания становились проще и теряли каменные элементы. На окраине дома вообще превратились в нечто из древнерусских сказок — что-то среднее между землянками и избами.

Место, где нам нужно было сходить с накатанной дороги, отмечала парочка городовых. Благодаря их указаниям мы и нашли неприметную тропу.

Сначала я даже не понял, что уже нахожусь на месте преступления. Если бы не десяток полицейских, стоявших у ствола большого дуба, маленькая полянка и не привлекла бы моего внимания.

Заметив наши с Лехой недоуменные взгляды, Дмитрий Иванович махнул рукой в сторону заваленного сухими ветками куста.

— Ну, давай, — ткнул меня кулаком в спину напарник.

Все правильно, для чистоты эксперимента рядом с телом должен находиться только видок. В этот раз благодаря конспектам Игната я точно знал, что мне нужно делать. Сначала снял с головы фуражку и передал ее Лехе. Затем достал из планшетки гогглы и натянул их на лицо. Мир почти не исказился — будто смотрел сквозь линзы с просветленной оптикой. Сейчас от магического, или, как здесь говорили, энергетического, артефакта толку было не так уж много. Но если убийство произошло ночью, без гогглов придется туго.

Оставшийся на месте преступления след — это как фотография. Если снимать ночью без вспышки, то ничего, кроме репродукции «черного квадрата», не увидишь.

Ближе к кустам стало видно, что под ветками что-то есть. Проглядывали фрагменты обнаженного тела и светлой ткани. Рассматривать детали совершенно не хотелось, да и не нужно мне все это.


Так, теперь место наблюдения. По инструкции, нужно разместиться так, чтобы не пришлось вертеться и даже поворачивать голову, иначе получится как при моей первой попытке, когда я испугался струи крови и сошел с места. При этом были потеряны все энергетические нити привязки к искажению ткани мира.

Вот какие умные мысли теперь мелькают в моей голове. Увы, пока это только цитирование без понимания сути.

Присесть решил в заросшем кустами углу, который находился напротив задевающей поляну тропинки.

Теперь с глубокомысленным и таинственным видом усаживаемся на пятки, как это делают японцы. Вот зараза, нужно было что-то постелить под колени — наверняка запачкаю брюки. Ладно, долой все ненужные мысли.

Увы, как бы я ни напрягался и ни пытался почувствовать теплоту в нанесенных на мое тело рунах, поляна сохраняла прежний вид.

Что-то здесь не так.

Решительно встав, я подошел к злосчастному кусту и начал разбрасывать ветки.

Стоявшие у дуба полицейские настороженно загомонили.

— Игнат, что вы делаете? — недовольно спросил мой непосредственный начальник.

К счастью, к этому моменту я увидел все необходимое, чтобы подтвердить свою догадку.

— Дмитрий Иванович, ее убили не здесь.

— Ну то, что она в ночной рубашке, еще ничего не значит. Могли привести еще живой… — Заметив то, что я увидел парой секунд раньше, следователь замолчал. Затем добавил: — Хотя вы правы. Ступни жертвы слишком чисты для ночных прогулок.

Одобрение начальника едва не вызвало у меня горделивую улыбку. Пришлось сдерживать слишком подверженное эмоциям юное тело. Хотя скрывать нечего — похвала согрела душу.

— Осип Терентьевич, — позвал следователь невысокого крепыша средних лет в полицейском мундире.

На плечах незнакомого мне человека красовались погоны, на которых зеленое поле вдоль пересекала широкая серебристая полоса. Такие же я видел у моего невольного камердинера Ивана Митрофановича, а еще в служебной брошюрке. К нам быстро и в то же время без потери достоинства подбежал околоточный надзиратель этой части Топинска.

— Слушаю, ваше благородие, — не то чтобы полицейский вытянулся в струнку, но все же встал по стойке «смирно».

— Взгляните, не узнаете ли барышню?

Цепкий взгляд околоточного впился в лежащее на боку тело.

— Позволите перевернуть?

Бренников на минутку задумался, а затем кивнул:

— Давайте, не думаю, что есть смысл приглашать сюда Яна Нигульсовича. Пусть проведет осмотр уже в мертвецкой.

Получив разрешение, околоточный забрался в куст и аккуратно перевернул тело.

— Узнаю. Вроде работала на телеграфе. Снимала комнату у одной старушки.

— Едем, — покосившись на меня, скомандовал следователь. Затем обратился к Лехе: — Алексей, останьтесь тут и проконтролируйте, чтобы труп доставили в больницу.

— Слушаюсь, — по-армейски кивнул мой напарник.

В экипаж мы уселись втроем. В качестве эскорта к нам присоединились не замеченные мной прежде казаки. Их я тоже узнал — самый здоровый поливал меня водой в день моего прибытия в этот мир. На его погонах красное поле поперек пересекала широкая серебристая лента. У двух остальных также было по одной поперечной лычке, но значительно у́же. Что это значит и к какому званию относится, я пока не знал.

Поездка до дома, в котором квартировала жертва, заняла минут двадцать и прошла в полном молчании. Теперь уже по причине слабого знакомства пассажиров.

То, что от квартирной хозяйки убиенной девушки толку будет мало, стало понятно сразу. Старая, можно сказать древняя, бабулька стояла у калитки и горько плакала.

— Федосеевна, что стряслось? — тут же подскочил к женщине околоточный.

— Воняет!

— Что воняет? — опешил полицейский.

— Все воняет! — запричитала старушка.

Осознав, что внятного ответа ждать бессмысленно, мы вошли во двор. Сразу стала понятна причина воплей бабульки. Из окон маленького, но опрятного домика несло такой вонью, что слезились глаза.

Околоточный забежал в дом, но тут же выскочил обратно.

— Ничего не понимаю, — прочихавшись, сказал он. — Стены изгвазданы какой-то смрадной дрянью, да так, что дышать невозможно.

Внезапно в моей голове всплыло одно место из конспектов Игната.

— Кажется, я понимаю.