Дачный детектив
Часть 13 из 26 Информация о книге
– Это ваша любимая песня? – спросила та. – Нет, но обстановка… Сами понимаете… – Не понимаю. Я хоть и Маша, но не ваша. – Простите, – тут же сник он. – Я отвык от женского общества. Супруга, покойница, все мои придури терпела. Но она умерла… – Восемь лет назад, я помню. Может, хватит о вашей покойной жене говорить? – Тогда о вашем муже? Я готов послушать. – Он жив. – Знаю. Вы говорили. Просто, может быть, вы хотите что-то рассказать о нем? – Нет. Как бы ни был вкусен чай, Маша решила, что пора топать домой. Общество Николая ее начало тяготить. Она решила доесть бутерброд с вареньем, запить его и топать к себе, как у калитки показалась интересная женщина в летах, которую Маша уже видела днем. Статная, русоволосая, с естественным румянцем. Красивая. – Вот ты кобель все же, Гаврилыч, – нараспев произнесла она. – Утром – одна, вечером – другая! – Извините? – брови Николая взметнулись вверх и воспарили над очками. – Я к тебе и так, и эдак… А ты вон что! – Что? – Сначала с Грымзой, а теперь с этой… Молью! Маше было немного обидно слышать в своей адрес такое. Какая же она моль? Они – белесые. А у нее темные волосы и глаза, смуглая кожа с веснушками. Да, выглядит не феерично, потому что одеваться не умеет, как и краситься, вся из себя естественная, но все же… Не моль! Но потом поняла, что в статной красавице говорит обида. – Между нами ничего нет, женщина! – решила успокоить ее Маша. – Это пока. Он тебя соблазнит рано или поздно. Тут все бабы его. – Даааа? – Нет! – возопил Николай. – Я не понимаю, о чем вы, Фина! – Аленку тоже оприходовал. И к дочке ее подкатывал. Вот я и не пойму, чем я плоха? – Фина, вы – прекрасны. Но я вас уверяю, ни к кому я… – Вся деревня гудит. – Простите, мне пора, – вскочила Маша. – Спасибо за чай. – Постойте! – Николай тоже поднялся и выпростал свою руку, чтобы ее удержать. Но где там! Маша включила первую передачу. И понеслась к калитке. «Продавать! – мысленно возопила она. – Продавать бабушкин дом надо. Я тут не смогу. И место проклятое рядом, и люди сумасшедшие…» Глава 7 Наевшись от пуза колбасы, Вася признался в том, что после того, как на Стасю напали, он, терзаемый угрызениями совести, сообщил бабке о том, что он все перепутал. И не она ночевала у Николая Гавриловича, а дачница Алена, мать блаженной Сонечки. Посчитал, что так лучше будет. Пусть другой тете кости моют, а Грымзе и так досталось. – Но я больше не буду обманывать, я поклялся, – заверил ее Васятка. – Это было последнее мое вранье. – Ладно, верю. Иди домой, я спать лягу. – Может, посидеть с вами? – Нужен ты мне. – Я вам почитаю сказку. А лучше расскажу, а то будете ругаться, что я по слогам. – Ты уже всей деревне ее рассказал. Хватит. Дуй домой. – Ладно. Пока! – Он помахал ей и унесся, запихнув в рот оставшуюся колбасу. Когда за пацаненком закрылась дверь, Станислава отправилась в комнату, легла на кровать и уснула. Пробудилась ночью. Темнота кругом. Час, не меньше. Хотела встать, чтобы за водой сходить, но тут увидела силуэт… Возле ее кровати кто-то стоял. Как ни хотелось Станиславе заорать, она этого не сделала. – Ведьма, – услышала она шепот. – Чтоб тебе в аду гореть… Сонечка. А кто еще? Алена из личной неприязни могла напасть, а Фина – из-за ревности. Тут же все очевидно: Стасю считают ведьмой и… Что собираются с ней сделать? Добить? Сжечь? На том же проклятом месте? Но поди ее туда дотащи! Раньше надо было, пока валялась в клевере… Под подушкой Станиславы лежал крохотный фонарик, похожий на тюбик губной помады. Она включала его, если ночью вставала в туалет. Осторожно достав фонарь, Стася перевернулась на спину и переместила его за голову. Тут же нажала на кнопку включения, и когда синий свет вырвался из-за шеи, попав на лицо, забормотала: – Аве цезарь имепартор маратури те салютент! – Латынь она в пединституте изучала. Но фразу «Великий Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя» произносила неразборчиво и с завыванием. Добавила и хрипотцы в голос. Потом вспомнила другие слова и выражения. И начала их выдавать. Да еще глаза закатила. Будто в фильме ужасов снималась. – Господи, прости и защити! – услышала вопль, а потом грохот. Человек, что нависал над кроватью, пал на колени. Станислава приподняла голову. Воззрилась на него… Неужели? Баба Зоя? В руке лопатка, которой она червей выкапывала для рыбалки, – любила старуха удить. – Внучек, кровиночка, мне дороже всех, – бормотала она, отбивая поклоны. – Захотела избавить его от дурного влияния нечистого… Мамка родная отказалась, разве мало этого? Еще и сатана через ведьмин дух прибрать хотел… Боженька, прости! Станислава Ивановна сама по себе – хорошая женщина, хоть и Грымза, но в нее духи вселились пакостные… Защити меня и Васятку! – Слышу тебя, дочь моя, – донеслось из темноты. Станислава едва с кровати не свалилась от удивления. Кто тут еще? Все ненормальные в ее дом сбежались? – Ты, боженька, говоришь со мной? – вскинулась баба Зоя. – Я, – и голос такой мягкий, приятный, можно даже сказать, благостный. – Изгони из этой женщины бесов. Это в твоей власти. – Что нужно делать? – Руку направь на нее и прочитай молитву. – А как я пойму, что она очистилась? – Светиться перестанет! – Стасе показалось, что в голосе промелькнула ирония. – Поняла, поняла… Все сделаю! – и, как маг из фантастических фильмов, наставила на Стасю ладонь, затем начала что-то бормотать. Услышав «Аминь», та отключила свет. – Спасибо тебе, господи! – выдохнула баба Зоя. – А ты, раба божья Зинаида, больше самосуда не твори. – Не буду, клянусь. Я просто как увидела, что Грымза не просто выжила, когда на проклятом месте вокруг оси обернулась, но еще и поседела, испугалась за внука и лопаткой ее по башке… – Все с ним будет хорошо, обещаю тебе. А теперь иди. – Иду. И потопала к двери. Когда баба Зоя покинула избу, Стася спросила: – Это вы, Николай Гаврилович? – Я. Стою тут под окном. В пышных кустах шиповника. – Пришли зачем?