Дань псам. Том 2
Часть 64 из 116 Информация о книге
– Чего? – Извини, я так сбита с толку, что вряд ли смогу повторить. Контракт разорван – так сказал Рыбак. Мураш медленно покачал головой. – Рыбак сказал! – Он ткнул пальцем в поэта. – Это не Рыбак – по крайней мере, не тот знаменитый. Он украл имя! Был бы он знаменитым – не сидел бы тут, правда ведь? Знаменитые так не делают. – Да что ты? – спросил поэт, который называл себя Рыбаком. – А как же мы делаем, Мураш? – Знаменитые люди делают знаменитые дела, все время. Это всем известно! – Контракт выкуплен, – сказал поэт. – Но если хочешь облачиться, как будто собираешься в одиночку штурмовать Семя Луны, валяй. – Веревка! Мне нужна веревка? Надо обдумать! – И чтобы думать было легче, Мураш принялся расхаживать, шевеля усами. Дымке хотелось скинуть сапог, чтобы двинуть ступню между бедер Скиллары. Нет, она хотела туда вся. Застолбить участок. Зашипев от расстройства, она встала и уселась у столика поэта. Она сверлила его пристальным взглядом; он в ответ поднял бровь. – Считается, что Рыбак сочинил больше песен, чем кто-либо другой, о ком я слышала. Мужчина пожал плечами. – Некоторым из них сотня лет. – Я был вундеркинд. – А теперь? – Поэт бессмертен, – вмешался Дукер. Дымка посмотрела на него. – Это обобщающее, идеологическое заявление, историк? Или ты говоришь о человеке, с которым сидишь за одним столом? Мураш внезапно выругался и сказал: – Не нужна мне веревка! И кому только в голову такое пришло? Пошли – я возьму этот короткий меч и «шрапнель»; и любой, кто сунется ко мне, любой подозрительный тип может съесть «шрапнель» на завтрак! – Мы останемся, – сказал Друкер, поймав нерешительный взгляд Дымки. – Поэт и я. Я буду заглядывать к Хватке. – Хорошо. Спасибо. Мураш, Дымка и Скиллара ушли. Дорога вела их из Усадебного квартала, вдоль Стены Второго яруса, в Даруджийский квартал. Город уже окончательно проснулся, и повсюду в толпе гудела бесконечная механика жизни. Голоса и запахи, нужды и желания, голод и жажда, смех и раздражение, печаль и радость – и солнце освещало все, до чего могло дотянуться, и тени уползали, прячась. Тут и там трем путникам преграждали путь временные препятствия: телега застряла на узкой улочке – лошадь упала замертво, вытянув ноги, и половину семьи накрыло перевернувшейся телегой. Кучка людей вокруг рухнувшего домишки – все хватают кирпичи и обломки бревен, а если кого и завалило внизу, их, увы, никто не ищет. Скиллара выступала с видом женщины, привыкшей к восхищению. И люди, да, обращали на нее внимание. В других обстоятельствах Дымка – она ведь тоже женщина – обиделась бы, но она издавна привыкла оставаться незамеченной; а вдобавок она и сама была среди восхищавшихся. – Эти даруджистанцы очень дружелюбны, – заметила Скиллара, когда они наконец свернули от стены на юг, направляясь к юго-восточному углу квартала. – Они улыбаются, – ответила Дымка, – потому что хотят покувыркаться с тобой. И ты уж точно не замечала их жен и подруг; а они как будто кислятину какую проглотили. – Может, и проглотили. – Да уж, точно проглотили. Горькую истину, что мужчины есть мужчины. Мураш хмыкнул. – А кем еще быть мужчине? Твоя беда, Дымка, в том, что ты видишь слишком много даже в том, чего нет. – Ну а ты что заметил, Мураш? – А я заметил подозрительных людей. – Каких подозрительных людей? – Ясно каких – которые пялились на нас. – Так это из-за Скиллары – о чем мы только что говорили? – Может, так, а может, нет. Может, это убийцы, готовые напасть на нас. – Тот старик, которому жена треснула по уху, – убийца? Какую же гильдию они возглавляют? – Откуда тебе знать, что она ему жена? – возразил Мураш. – И откуда тебе знать, что это не был сигнал кому-то на крыше? Мы точно идем прямо в западню! – Ну конечно, – согласилась Дымка, – это была его мамаша, ведь по правилам гильдии мама должна быть рядом и проверить, что он получил сигнал, и что доел обед, и наточил ножи, и шнурки правильно завязал, чтобы не споткнуться во время смертельной атаки на сержанта Мураша. – При моем-то везении он не споткнется, – хмуро ответил Мураш. – Если ты вдруг не заметила, Дымка, это было знамение. Опонны специально послали его мне. – Почему? – спросила Скиллара. – Потому что я не верю Близнецам, вот почему. Удача очень коварна. Опонны помогают сейчас, чтобы ударить потом. Если они помогли, этим дело не кончится. Ни за что. Нет, будь уверен, что удар тебя настигнет; и единственное, что тебе известно, что он придет, этот удар. Обязательно. Мы, по сути, считай, что мертвы. – Ну что ж, – сказала Скиллара. – С этим не поспоришь. Рано или поздно Худ заберет нас всех, это точно. – Что-то вы оба сегодня мрачные, – заметила Дымка. – Мы пришли. Они добрались до Казарм городской стражи, тоже очень мрачных и зловещих. Дымка увидела пристройку перед нелепым зданием с зарешеченными окнами и направилась к ней, спутники двинулись следом. Стражник у двери мрачно посмотрел на них и сказал: – Предъявите оружие дежурному. Вы хотите свидания с кем-то? – Нет, – хрюкнул Мураш, – мы хотим его выкрасть! Ха-ха! Шутку никто не оценил, особенно когда обнаружили и опознали «шрапнель». Мураш допустил ошибку, начав спорить сразу с пятью или шестью мрачного вида стражниками, и в результате его скрутили и арестовали. После всех формальностей Мураш очутился в карцере, где уже было трое пьяных, из которых только один был в сознании – распевал старые классические песни Рыбака тоскливым голосом, – и четвертый, похоже, совершенно безумный. Он был твердо убежден, что все вокруг носят маски, скрывающие нечто демоническое, ужасное, кровожадное. Его арестовали, когда он пытался содрать лицо с торговца; сейчас он задумчиво рассмотрел Мураша и, видимо, пришел к выводу, что не стоит нападать на этого рыжеусого незнакомца, по крайней мере пока тот не уснет. Приговор гласил: трое суток, при условии примерного поведения Мураша. Если будут проблемы, срок может быть продлен. В результате Скиллара и Дымка не сразу сумели получить разрешение на разговор с Баратолом Мехаром. Они встретились в камере для свиданий; два стражника стояли у двери с короткими мечами наголо. Кивнув на них, Скиллара спросила: – Заводишь друзей, да? Кузнец с некоторым смущением пожал плечами. – Скиллара, я и не собирался сопротивляться аресту. Вот только мой ученик, увы, рассудил иначе. – На лице его появилась тревога. – Знаете о нем что-нибудь? Его схватили? Избили? Скиллара пожала плечами. – Нам ни о чем таком не известно, Баратол. – Да я им всем повторяю: он же совсем ребенок. Это все моя вина. Но он сломал несколько костей, и они теперь очень рассержены. Дымка откашлялась. Ей не нравилось, что происходит между Баратолом и Скилларой. – Баратол, мы можем заплатить гильдии штраф, но вот драка – это серьезнее. Он угрюмо кивнул. – Да, каторга. Месяцев шесть. – Он криво улыбнулся. – И угадайте, на кого я буду работать? – На кого? – Завод «Эльдры». И за шесть месяцев я получу лицензию кузнеца – так можно. Этакая программа реабилитации. От гортанного смеха Скиллары оба стражника напряглись. – Ну да, так ты туда точно попадешь. Он кивнул. – Ага, похоже, я неправильно начал. – Не знаю, – сказала Скиллара. – А гильдия не будет против? Я имею в виду, это же все в обход них? – А им деваться некуда. Любой гильдии в городе придется согласиться, кроме, полагаю, Гильдии убийц. Очевидно, любому заключенному шесть месяцев работы дают звание ученика – но продвинуться можно очень быстро. Просто сдал экзамен – и все. Скиллара, похоже, готова была расхохотаться. И сам Баратол еле сдерживался. Дымка вздохнула и сказала: