Дарующий звезды

– Прости… я не понял. Ты – что?

– И я хочу, чтобы ты забрал Вирджинию. – Когда Марджери наконец подняла голову, ее глаза расширились и смотрели очень серьезно. – Свен, я была слишком самонадеянной. Думала, что смогу жить так, как мне хочется, пока это никому не мешает. Но здесь у меня было время подумать… И я все для себя решила. Нельзя вести себя подобным образом в округе Ли, да и вообще в штате Кентукки. По крайней мере, если ты женщина. Или ты играешь по их правилам, или они… прихлопнут тебя, как букашку. – Голос Марджери звучал спокойно и ровно, словно она репетировала свою речь долгими часами. – Я хочу, чтобы ты увез ее как можно дальше, в штат Нью-Йорк или в Чикаго, быть может, на Западное побережье, если найдешь там работу. Отвези Вирджинию в какое-нибудь красивое место, туда, где у твоей дочери будут другие возможности, шанс получить хорошее образование и где ей не нужно будет переживать из-за того, что семья поставила крест на ее будущем еще до рождения. Увези Вирджинию подальше от людей, которые станут осуждать девочку за одну лишь фамилию еще до того, как она научится ее писать.

Свен пришел в замешательство:

– Мардж, ты, наверное, бредишь! Я тебя не оставлю!

– И будешь ждать меня двадцать лет? Ты ведь знаешь, сколько мне дадут даже по обвинению в непредумышленном убийстве. А если меня обвинят в предумышленном убийстве, срок будет еще больше.

– Но ты ведь не сделала ничего плохого!

– Думаешь, это их хоть немного волнует? Ты же знаешь, как делаются дела в нашем городе. А они устроили на меня самую настоящую охоту.

Свен посмотрел на Марджери как на полоумную:

– Я никуда не уеду. Даже и не надейся.

– Тогда я больше не желаю тебя видеть. Все, я лишаю тебя права голоса.

– Что? О чем ты толкуешь?

– Мы с тобой видимся в последний раз. Это одно из немногих прав, которые у меня здесь имеются. Право не принимать посетителей. Свен, я знаю, ты хороший человек и сделаешь все, чтобы мне помочь. И – клянусь Богом! – я очень люблю тебя за это. Но сейчас речь идет о Вирджинии. Поэтому ты должен обещать мне, что сделаешь все, о чем я прошу, и никогда больше не привезешь нашу дочь в это ужасное место. – Марджери прислонилась к стене.

– Но как насчет… судебного процесса?

– Я не хочу, чтобы ты там присутствовал.

– Нет, это какой-то бред! – Свен решительно поднялся. – Даже слушать не желаю. Я…

Марджери повысила голос, шагнула вперед и схватила Свена за руку, пытаясь его остановить:

– Свен, у меня ничего не осталось. Ни свободы, ни достоинства, ни будущего. Единственное, что у меня есть, – это надежда, что у этой девочки, моего сердечка, существа, которое я люблю больше всего на свете, жизнь сложится по-другому. Поэтому, если ты говоришь правду и действительно меня любишь, сделай так, как я прошу. Я не хочу, чтобы детство моей дочери знаменовалось визитами в тюрьму. И вы оба не должны смотреть, как я чахну неделя за неделей в тюрьме штата, с завшивленными волосами, провонявшая парашей, поверженная узколобыми фанатиками, которые заправляют этим городом, медленно, но верно сходящая с ума. Нет, я не могу допустить, чтобы моя дочь все это видела. Ты сделаешь ее счастливой, я знаю, ты можешь, а когда будешь рассказывать ей обо мне, то говори лишь о том, как я ездила по горам верхом на Чарли, делая свое любимое дело.

Свен сжал руку Марджери. У него вдруг сорвался голос, и Свен продолжал качать головой, похоже толком не понимая, что делает:

– Мардж, я не могу тебя оставить.

Она выдернула руку. Взяла спящего младенца и осторожно положила на руки Свену. Затем наклонилась вперед, крепко зажмурилась и поцеловала ребенка в лобик, замерев на секунду. После чего открыла глаза, словно желая навеки вобрать в себя образ дочери.

– До свидания, родная. Мамочка тебя очень любит.

Марджери легко коснулась кончиками пальцев руки Свена, словно давала инструкции. И пока Свен пребывал в глубоком шоке, Марджери О’Хара, резко выпрямившись, крикнула надзирателю, чтобы тот отвел ее в камеру.

И ушла, ни разу не оглянувшись.





* * *


Верная своему слову, Марджери больше не принимала посетителей. Свен был последним. Когда в тот же день Элис принесла в тюрьму бисквитный торт, помощник шерифа Даллес с грустью, поскольку он действительно любил испеченные Элис бисквитные торты, заявил, что ему очень жаль, но мисс О’Хара однозначно сказала, что сегодня не желает никого видеть.

– Какие-нибудь проблемы с младенцем?

– Младенца здесь больше нет. Она еще утром отдала ребенка папочке.

Помощнику шерифа Даллесу было действительно очень жаль, но правила есть правила, и он не мог силой заставить мисс О’Хара принять Элис. Однако он все же согласился взять торт, обещав отнести его мисс О’Хара чуть позже. А когда через два дня Кэтлин Блай пришла навестить Марджери, то получила тот же ответ, а за ней и София, и миссис Брейди.

Когда Элис в смятении отправилась домой, то нашла на крыльце Свена с малышкой на руках, ее глазки-пуговки таращились на непривычные солнечные зайчики и качающиеся тени деревьев.

– Свен?.. – Элис спешилась, привязав поводья к столбику. – Свен, что, ради всего святого, тут происходит?!

Он не осмеливался посмотреть на нее. Вокруг глаз у него залегли красные круги, и он старательно отворачивался от Элис.

– Свен?!

– Она самая упрямая женщина во всем Кентукки, чтоб ей пусто было!

И словно по сигналу, малышка начала орать – пронзительно и надрывно, – не выдержав потрясений, вызванных столь резкими изменениями в своей жизни всего за один день. Свен похлопал дочь по спинке, но, к сожалению, безрезультатно, и тогда Элис, выступив вперед, забрала у него Вирджинию. Свен поспешно закрыл лицо покрытыми рубцами ладонями. Малышка уткнулась в плечо Элис, потом откинула голову, крошечный ротик недовольно сложился буквой «О» в знак протеста, что незнакомая тетя оказалась не мамой.

– Свен, мы это уладим. И заставим Марджери прислушаться к голосу разума.


– С какой стати? – покачал головой Свен; его голос звучал подавленно. – Она права. И это самое ужасное. Она совершенно права.





* * *


Через Кэтлин, которая знала всё и вся, Элис нашла женщину в соседнем городке, согласившуюся за небольшую сумму выкормить младенца, поскольку она только что отняла от груди своего. Каждое утро Свен отвозил малышку в обшитый белой вагонкой деревенский домик, где маленькой Вирджинии были обеспечены еда и уход. У Свена кошки скребли на душе – как-никак ребенок должен находиться с матерью, – и Вирджиния очень скоро ушла в себя, ее глаза смотрели вокруг настороженно, палец постоянно находился во рту, словно она больше не считала этот мир приятным и безопасным местом. Но что еще им оставалось делать? Ребенок был накормлен, Свен мог начать искать работу. Элис и девушки могли двигаться дальше более-менее нормально, и если у них у всех ныло сердце и сосало под ложечкой, то тут уж ничего не поделаешь.





Глава 23




Я не прошу тебя всегда так любить меня, но прошу тебя помнить. Где-то в глубине меня всегда будет жить та сегодняшняя.

Ф. Скотт Фицджеральд. Ночь нежна



В Бейливилле воцарилась почти цирковая атмосфера, веселая суматоха, по сравнению с которой концерт Текса Лафайета был встречей выпускников воскресной школы. Когда новости о дате начала судебного заседания поползли по городу, общественные настроения начали меняться, причем не всегда в положительную для Марджери О’Хара сторону. В город стали стекаться представители разветвленного клана Маккалоу из Теннесси, Мичигана и Северной Каролины. Некоторые из них уже несколько десятилетий не видели Клема Маккалоу, однако в настоящий момент были обуреваемы идеей возмездия за смерть своего горячо любимого родственника и в скором времени взяли себе за правило собираться или перед тюрьмой, или перед библиотекой, выкрикивая оскорбления и угрожая отмщением.

Фред уже дважды выходил из дому, чтобы навести порядок, но, когда обе попытки провалились, ему пришлось достать ружье в качестве весомого доказательства того, что женщины имеют право спокойно работать. С приездом членов клана Маккалоу город разделился на два лагеря: на тех, кто был склонен считать, что Марджери, как член порочной семьи О’Хара, продолжила их кровную вражду, и тех, кто предпочитал опираться на собственный опыт и был благодарен Марджери за книги, которые она доставляла, тем самым украшая их жизнь.

Бет дважды отстаивала в драке репутацию Марджери: один раз в магазине, а второй раз на крыльце библиотеки. И теперь ходила со сжатыми кулаками, пребывая в боевой готовности надавать обидчикам тумаков. У Иззи глаза были постоянно на мокром месте, и она молча качала головой, когда с ней пытались завести речь о судебном процессе. Кэтлин с Софией тоже оказались немногословны, но их мрачные лица красноречиво свидетельствовали о том, чем, по их мнению, все это закончится. Элис, которая, повинуясь желанию Марджери, больше не навещала ее в тюрьме, все время казалось, будто она постоянно присутствует в этом небольшом бетонном здании, привязанная к нему невидимыми нитями. Марджери понемножку ест, сообщил помощник шерифа Даллес, встретив Элис. Но почти не разговаривает. И похоже, все время спит.

Свен уехал из города. Он купил повозку и молодую лошадку, собрал свои немногочисленные пожитки и, покинув дом Фреда, перебрался в однокомнатный домик неподалеку от фермы, где жила кормилица, в восточной части Камберленд-Гэпа. Он больше не мог оставаться в Бейливилле и выслушивать, что говорят о них люди. Не мог жить в ожидании того, что ему придется видеть падение любимой женщины, плачущий ребенок которой будет находиться в двух шагах от матери. Глаза Свена покраснели от усталости, возле уголков рта пролегли глубокие морщины, но отнюдь не из-за хлопот с ребенком. Фред обещал Свену сразу же заехать за ним, как только что-то прояснится.

– Я скажу ей… Я скажу ей… – начал Фред и запнулся, неожиданно поняв, что не знает, о чем сможет говорить с Марджери.

Они со Свеном переглянулись, похлопали друг друга по плечу – так выражают эмоции молчаливые мужчины, – и Свен уехал, низко надвинув на лоб шляпу и сжав губы в тонкую полоску.





* * *


Элис тоже начала паковать вещи. В тиши маленькой хижины она сортировала одежду на ту, что может пригодиться ей в будущей жизни в Англии, и на ту, которую она вряд ли когда-нибудь сможет носить. Нахмурившись, Элис перебирала нежнейшие шелковые блузки, элегантные юбки, невесомые комбинации и ночные рубашки. Неужели она когда-то была этой утонченной особой? В чайных платьях в темно-зеленый цветочек с кружевным воротником. Неужели ей действительно требовались бигуди, жидкости для укладки волос и перламутровые броши? Ей казалось, что все эти эфемерные вещи принадлежали кому-то, кого она уже перестала узнавать.

Она сообщила девушкам о своем отъезде лишь после того, как собрала вещи. В последнее время все девушки, будто по негласной договоренности, стали подолгу засиживаться в библиотеке после конца рабочего дня. Словно библиотека оказалась единственным местом, где они были в состоянии находиться. Наконец, за два дня до начала судебного процесса, Элис, дождавшись, когда Кэтлин начала собирать сумки, решилась признаться:

– Итак, у меня есть для вас кое-какие новости. Я уезжаю. На случай если кто-нибудь захочет взять себе кое-что из моих вещей, я оставлю в библиотеке сундук с одеждой. Ройтесь в нем на здоровье.

– Уезжаешь? Откуда?

– Отсюда. – Элис проглотила ком в горле. – Мне нужно вернуться в Англию.

В комнате повисла тяжелая тишина. Иззи испуганно закрыла рот руками:

– Но ты не можешь уехать!

– Я не могу остаться. Если только не вернусь к Беннетту. Теперь, когда Марджери попала за решетку, мистер Ван Клив наверняка придет по мою душу.

– Не говори так! – возмутилась Бет.

И все снова притихли. Элис старалась не замечать удивленных взглядов, которыми обменивались девушки.

– Неужели Беннетт так плох? – спросила Иззи. – Я хочу сказать, что если ты уговоришь его выйти из папочкиной тени, то, вероятно, у вас двоих еще будет шанс. И тогда ты сможешь остаться.

Ну как объяснить подругам, что неожиданно вспыхнувшее чувство к Фреду окончательно лишило ее возможности вернуться к Беннетту?! Уж лучше находиться за тысячи миль от Фреда, чем быть чужой женой и каждый день проходить мимо него. И хотя Фред не делал попыток даже дотронуться до Элис, он всегда понимал ее гораздо лучше Беннетта.

– Я не могу. И вам отлично известно, что мистер Ван Клив не успокоится, пока не избавится и от Конной библиотеки тоже, тем самым оставив нас всех без работы. Фред видел его с шерифом, а Кэтлин на прошлой неделе два раза – в обществе губернатора. Он явно под нас копает.

– Но если с нами не будет Марджери и не будет тебя… – начала Иззи и осеклась.

– А Фред знает? – спросила София.