Демон внутри меня

А потом все стер стыд. Унижение. Я почувствовала кровь, прилившую к щекам и отрицательно покачала головой. Но Кая это только подстегнуло.

– Ты дорого обошлась мне, шлюшка. За тебя я простил этому идиоту такой долг, какой тебе в жизни не выплатить. Поэтому будь послушной девственницей, иначе ты вообще потеряешь всякую цену. Девственница ты бракованная конечно, но я всему тебя научу. Скоро ты будешь раздвигать ноги по щелчку моих пальцев.

Я снова отрицательно помотала головой. Пытаться говорить было бесполезно. Его палец шевелился у меня во рту, и только я подумала о том, что это похоже на…

– Видимо, ты не понимаешь по-хорошему, – я услышала позвякивание ремня и звук открывающейся молнии. Страх наверняка отразился в моих глазах, потому что из легких Кая вырвался глухой и злорадный смех. Я поняла, что он собирается сделать. Вставить мне в рот, но уже не большой палец. Кое-что намного больше.

Боже. Психопат! Верните меня в мою дорогую золотую клетку! Хоть на всю жизнь! Лишь бы не к этому…

К своему стыду я начала сосать его палец. Как быстро он укротил меня. А потом я впервые за долгое время почувствовала, как слезы прорывают плотину внутри меня, душат, просятся наружу…

– Итак ты – девственница, – взгляд повелителя. – Но наверняка ты пробовала член на вкус. Соси! Продолжай, продолжай, сучка…это все ради твоего же блага.

Я уже не понимала, что происходит. Это не было физическим насилием. Пока не было. Он не бил меня, не насиловал. Он решил пропустить эту «прелюдию» и сразу стереть то, чем я всегда так дорожила – гордость, чистую женственность и непорочность.

Что-то темное, то, что отвечало за мои непрошенные и страстные сны на секунду очнулось во мне, но я быстро прогнала это из своих мыслей.

Это что-то проснулось, когда он неслышно, с томной хрипотцой произнес «член на вкус».

Гадость. Гадость. Гадость…то, что он говорит – гадость! Как это может заводить? А его заводит.

– Кивни, если да.

Я отрицательно покачала головой, продолжая сосать. Чудовищно. Еще чудовищнее то, что его палец не вызывал у меня необходимого отвращения.

Когда дружок Мейсона прикоснулся ко мне, я уже учуяла его неприятный запашок, от которого была готова вытошнить все содержимое своего желудка. Кай же был «чистым». Снаружи. Ухоженным. Деньги позволяли, а положение обязывало выглядеть идеально.

Но никакой косметический ремонт, не может очистить его темную душу – это я почувствовала сразу.

– Хм, значит совсем неопытная. Про задницу тогда спрашивать не стоит. Ты краснеешь даже от самых скромных вопросов…это интересно. Как и то, что ты девственна с таким-то личиком. Как и то, что ты довольно холодна.

Кай наклонился ближе к моему лицу и высунул палец из моих губ, слегка хлопнув им по языку напоследок. Я наконец-то вдохнула полной грудью, чувствуя, как во рту скопилось слишком много слюны.

Зеленые глаза словно всю душу из меня вытягивали. Потихоньку, по капле, Кай доставал из самых тайных уголков моей уши все секреты, читая меня, как открытую книгу.

– Вы же гребанный конгрессмен, – не удержалась я, понимая чем чревато мое «вяканье». Его штаны по-прежнему были расстегнуты и даже приспущены…я могла видеть серую полоску боксеров, плотно прилегающую к его коже. Кай стоял так близко, что я могла видеть короткие волосы в самом низу его живота и вздувшиеся вены…

Это уже слишком интимно. Меня бросило в жар. Впервые в жизни меня бросило в жар рядом с мужчиной, но то была белая горячка, порожденная страхом.

– Это незаконно! Я человек! У меня есть права и свободы! Вам за такое грозит.., – но договорить я не успела, потому что Кай опять хлопнул по моим губам – не сильно и больно, но достаточно, чтобы я прикусила себе язык и снова оказалась в болоте из унижения.

– Блядь, ну, хватит болтать, – нервно процедил Кай. Его явно раздражало то, что кукла не просто бракованная, так еще и с неудобной функцией разговора. – Я не насильник, но ты вынуждаешь меня заткнуть твой рот. Поэтому ничего лишнего. Просто отвечай на вопросы. Сухую телку трахать неприятно, но твой ротик…он влажный всегда, – моя душа ушла в пятки от грязи и пошлятины, которые он на меня выливал.

Я не насильник. Только настоящий насильник будет отрицать это.

Я почувствовала это внезапно – все мышцы внизу живота на миг болезненно сжались и тут же расслабились.

Я не помнила, чтобы такое бывало со мной прежде.

– Прекрати…зачем я тебе здесь? Что вам нужно? Вы будете бить меня? Издеваться? ЧТО? – мне не хотелось выглядеть беззащитной и слабой, но сейчас я была, наверняка, именно такой. Маленькой. Раздавленной. Уже побитой двумя годами рабства. Может, прежняя я бы уже давно ударила ему по яйцам, но я сегодняшняя не могла этого сделать. Не сейчас. Боюсь, его реакция будет слишком болезненной для меня.

– У меня свое мнение на счет того, что такое «бить». Шлепок по заднице считается битьем по твоей шкале? Ах, да, тебе это не знакомо, однако на дне твоих глаз я вижу похотливую девочку. Я люблю срывать с таких, как ты, «шкурку» и добираться до сути… – его голос почти утих, а потом Кай вскрикнул, заставив меня затрястись. – РАЗДВИНЬ НОГИ. Давай, давай, раздвигай.

Он резко откинул меня на кровать, я ударилась о мягкие простыни и задергала ногами, обороняясь от него, но Кай схватил меня за лодыжки и скрутил их так, что из моего горла раздался истошный визг.

Мужчина зафиксировал мои ноги на месте, и ровно через секунду я почувствовала, как его колено упирается мне меж ног – халат и платье задрались, и я отчетливо чувствовала, как моя задница и бедра горят от соприкосновения с его твердым коленом.

– Не надо…прошу, не насилуйте меня! У меня…никогда… – я готова рыдать во весь голос, но вместо этого раздаются лишь жалобные звуки, похожие на стоны. Судя по одержимому выражения лица, Кая только больше заводит мое сопротивление, но и добровольно сдаться я не могу. – Не было! Прошу, пожалуйста…перестаньте!

– Думаешь, я насильник?

Он опять это сказал.

ДУМАЮ? Я чертовски в этом уверена!

– Я люблю секс, девочка. Грязный, животный секс, – он обхватил мою шею, нависнув над моим лицом. Его теплое дыхание, его запах – каждая доступная внешнему миру частичка Кая проникла через поры на моей коже.

Это как удушающий газ, как яд, медленно проникающий в твой организм. Я вдохнула аромат его тела…

И, черт возьми, не почувствовала того, чего хотела.

Я ожидала того запашка из моих воспоминаний. Паленого пива, дешевых сигарет, гнили…но ничего этого не было.


Кай пах уверенностью. Его кожей, его потом, кровью, его телом и каким-то тяжелым пряным ароматом впридачу. В общем…он пах, как уверенный в своей неотразимости, ухоженный и шикарный мужчина.

Таким он и был для многих окружающих. И лишь я теперь знала о том, что все мои догадки в моих же статьях были правдой.

– Секс, от которого темнеет в глазах. Мои девочки надрывают свой голос до хрипоты, а я почти глохну от их криков и стонов, – я была не в состоянии двигаться и что-либо говорить. Все, что мне оставалось, это дышать и слушать. Он потер твердым коленом о внутреннюю поверхность моих бедер и продолжил, – Люблю, смотреть, как девочка извивается подо мной, в беспамятстве выкрикивая мое имя. Просит грубее. Просит быстрее. А они этого просят…думаешь, я стану трахать тебя? Холодную куклу?

Он усмехнулся. От его слов стало еще обиднее, но представив картину того, как этим девушкам хорошо…так, как Кай говорит, я закусила губу, чтобы сдержать свой тяжелый выдох.

Это не укрылось от его взгляда.

– Но не все так страшно. Ты не безнадежна. Должна же ты хоть чего-то стоить, – когда его палец лег на кружево моих трусиков, поддел их и начал проникать внутрь, я замахнулась на Кая. Он быстро поймал мое запястье в воздухе и прижал к собственному рту.

– Сука, не распускай свои руки. Раньше времени, – он изучал самую интимную часть моего тела, которую никто прежде не трогал. – Значит тебя пытались изнасиловать.

Но я не говорила ему этого! Я конечно была известной личностью, но не настолько, чтобы эта часть моей жизни стала известна публике.

– Можешь не отвечать. Я и так все вижу. За тебя говорят твои глаза и…киска, – последнее слово он произнес почти с нежностью. С похотью. И с желанием.

Мой живот предательски запульсировал. Живот?

Какого черта. Что за жуткое чувство, неподдающееся контролю?!

– Неудачный опыт заблокировал все твое желание, хотя, прежде ты была горячей штучкой. Маленькая, обиженная, девочка…все ясно, – несмотря на ласковую терминологию, от каждого слова исходила явная угроза.

Лучше бы он грубил. Лучше бы он бил. «Сучка» из его уст звучало куда непринуждённее и проще, чем туманное и сладкое «маленькая девочка».

– У возбуждения есть вкус, Лейла. И сейчас ты его попробуешь. Все, как и в начале нашего урока. Соси, – он быстро достал из меня палец и с силой затолкнул в мой рот.

Его указательный палец был влажным. Слегка. Я почувствовала нейтральный солоноватый вкус и захотела откусить к черту его гребанный палец!

В этот момент я мечтала только об одиночестве и зубной щетке. И о том, чтобы вернуться в свое обычное состояние. Чтобы дыхание вновь стало ровным, а сердце не стучало с такой небезопасной скоростью.

Оно разрывало грудь. Громыхало внутри, и, я боюсь, даже этот звук не оставил Кая без внимания.

– Вот так, молодец. Так сильно боишься моего члена, что с таким усердием сосешь палец? – Кай тихо засмеялся, и к своему ужасу я увидела почти доброе выражение на его лице, которое тут же сменилось непроницаемой маской.

«Человек-настроение» – это будет мягко сказано.

Унижение в моей крови достигло апогея. Больше молчать я не могла.

Забрыкавшись, я сжала свои зубы на его коже, в полной мере ощутив под своими зубами твердость. Отлично, прокусила до кости. Так и надо этому отморозку!

Счастье было не долгим.

Кай не издал ни звука, я и пикнуть не успела, как его рука легла на мою шею, и он плотно впечатал меня в матрац.

– Слушай внимательно, шлюшка, – выдохнул он озлобленно. – Ты, чертова шлюха, которая досталась мне за один долг. Единственная причина, по которой я взял тебя, месть и желание уничтожить тебя. Как я это буду делать – это уже не твое дело, но одно ты должна уяснить точно: ты должна жить по моим правила и делать то, что я тебе говорю. Если я говорю, оденься красиво и спустись к ужину, ты это делаешь. Если говорю, раздвинь ноги, как потаскуха, ты тоже это делаешь. И ты ценишь то, что я тебе даю: эту комнату, эту одежду, еду, которой будут тебя кормить. Иначе, я продам тебя одному работорговцу, которого очень обрадует твоя гребанная девственность. И тогда ты узнаешь, что такое настоящая боль в подвалах у вонючих работорговцев из Мексики, пока тебя не продадут какому-нибудь садисту, который будет самоутверждаться и вымещать все дерьмо на твоем теле…поверь, ты будешь считать меня мессией и молить о том, чтобы вернуться ко мне, если так случится…

Мой пульс беспощадно умирал от бега под его пальцами.

– Если я скажу, ублажи моих гостей, ты это сделаешь, и никакая девственность тебе не помешает в этом. Если я говорю, встань на колени и делай минет, ты отвечаешь, насколько глубокий. Поняла, девочка? – после его слов внутри у меня ничего не осталось.

Кай отпустил мое горло, слез с меня и отошел на несколько шагов от кровати. Он не собирался воплощать свою угрозу в жизнь.

– Мне кажется, или я вижу разочарование на твоем лице? Как видишь, я тебя не трахнул, – он игриво вскинул бровь, закусив внутреннюю сторону щеки. От этого его и без того рельефные скулы стали еще острее. – Мне нужно идти, Лейла.

Мне хотелось покрыть его последними грязными словами, плакать на его глазах и молить о том, чтобы он отпустил меня, о том, чтобы прекратил держать человека в плену и пообещал, что никогда, никогда в жизни мне не придется стоять перед ним на коленях.

Перед Ясином это было так легко сделать. Унижения я не испытывала. Я знала, что могу управлять им. Этот же кадр, совершенно не поддающийся дрессировке, он тот кто дрессирует сам.

Также я понимала, что все мои слова и мольбы будут бессмысленны, скорее всего Стоунэм «тронутый», и у него на все есть своя интерпретация.

Кто он? Политик и бизнесмен, который ведет двойную жизнь? Это же очевидно. На людях он жесткий, но справедливый. Естественно, делает все, чтобы люди любили его, но в то же время боялись. Все эти скандалы в прессе, все это, возможно, часть его игры. Я не знаю. Но у меня еще будет много времени подумать и по кусочкам восстановить всю информацию о Кае из памяти.

Кто же он? Владелец нелегального бизнеса и губитель вот таких невинных девчонок, как я?

– Что я буду здесь делать? Что будет дальше? – я старалась говорить спокойным голосом. Даже гордым. Истерика и слезы ни к чему не приведут, к тому же ПОКА он не нанес мне настоящего физического вреда. Только давит на последнее, что у меня осталось.

– Как много вопросов, – Кай провел рукой по ежику своих волос и быстро посмотрел на часы, которые стоили в несколько раз дороже квартирки, где я провела свое детство. – А ты отняла у меня много времени, – он глянул на меня раздраженно, будто это я заявилась в его кабинет и отвлекала от дел. – Что ты будешь делать? Подчиняться. Все просто, чем больше ты подчиняешься, тем меньше у тебя проблем, – он направился к двери, будто потерял ко мне всякий интерес. – Будь хорошей девочкой, и тогда…очень больно не будет.

А потом дверь хлопнула.

Кай исчез, растворился, оставив после себя только аромат туалетной воды.

Подобное со мной случалось лишь однажды в метро: я тогда ехала на работу, сонная и уставшая, и выглядела совершенно разбитой, как вдруг…почувствовала аромат мужской туалетной воды. И он был такой терпкий, но не навязчивый, настолько мужской, что хотелось просто уткнуться в плечо своего соседа по вагону и так и ехать на работу, вдыхая его запах.