Дерзкие забавы

– Большое спасибо за то, что пригласили меня.

Мой отец обнимает Финна за плечи и ведет его в глубь комнаты, чтобы представить присутствующим. Он кивает мне, чтобы я шла за ними, но мне больше нравится смотреть, как эти двое разговаривают с коллегами отца и как между ними возникает мужская дружба: я никогда раньше не видела, чтобы мой отец так общался с парнем, с которым я целовалась.

Я иду на кухню, чтобы налить себе выпить, и здороваюсь с дочерями Сальваторе. Они на шесть и восемь лет старше меня и все еще живут с родителями: Валентина и Екатерина – самые избалованные дети в киношном мире, которых я знаю. Но мне проще быть с ними дружелюбной, чем избегать их, потому что у папы с Сэлом больше половины проектов – общие.

Я целую обеих в щечки и улыбаюсь, потому что на этот раз Валентина пахнет «Шанелью», а Екатерина – чем-то новым, Prada Infusion d’Iris, возможно. Их самая страшная ссора, после которой они не разговаривали три месяца, произошла два года назад и была вызвана именно тем, что они не могли решить, какая из сестер будет использовать «Шанель № 5» в качестве своего аромата.

Именно такой когда-то представлял меня Финн.

– Твой парень – это, конечно, нечто, – говорит Валентина, указывая подбородком на Финна.

Я наливаю себе стакан газированной воды:

– Это да.

– Такой крепкий, – мурлычет она.

– Мне нравятся «белые воротнички», – подхватывает Екатерина.

О, ну вот и оно. Я смотрю в комнату на Финна и понимаю, что они имеют в виду, хотя он и одет в классические брюки и классическую рубашку: он выглядит здесь неуместно. Он слишком мускулист, что противоречит общей голливудской тенденции субтильности, волосы у него коротко пострижены, и стоит он, широко расставив ноги, как будто постоянно на палубе корабля при качке.

– У него рыболовный бизнес, – сообщаю я.

– Оу, – восклицает Екатерина. – Ниша!

Я выдавливаю улыбку, которая становится искренней, когда в кухню входит их отец, и я поднимаю к нему голову, а он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Дочери у него, возможно, и невыносимые, но сам Сальваторе для нас с Беллами стал как будто вторым отцом.

– Как поживает моя дорогая девочка? – спрашивает он.

– Я поживаю фантастически. Поздравляю тебя с новым делом, Красавчик. Ты, наверное, взволнован.

– Очень. И очень хочу, чтобы твой отец тоже взошел на борт этого корабля, чтобы он тоже работал над «Освобождением Горизонта».

– Так вроде бы он уже там, – недоумеваю я.

– И теперь мне нужно, чтобы ты тоже начала на меня работать, и тогда мир станет совсем идеальным.

Я делаю глубокий вдох и произношу:

– На самом деле, Сэл, я как раз об этом хотела с тобой поговорить.



ФИНН ПРИЖИМАЕТ МЕНЯ к стене около моей квартиры, рыча мне в шею что-то насчет того, что я слишком долго ищу ключи.

Мы чуть не съехали с дороги на обочину четыре раза по пути к моему дому, потому что его руки были у меня под платьем, его губы – у меня на шее, а его пальцы тащили мои к его коленям, когда он выпустил на свободу свой член и шепотом уговаривал меня его потрогать: «Ты сводишь меня с ума, Харлоу. Ты ведь вылижешь его дочиста, когда мы доедем?»

Он был скользким и набухшим, когда я гладила его по всей длине. Я ласкала до тех пор, пока он не приподнял бедра на своем сиденье и не начал тихо рычать в ответ на каждое легкое касание головки его члена моей рукой, в то время как другая моя рука направляла его. Я подвела его к самому краю – такого возбужденного и тяжело дышащего – и припарковалась у дома.

Он простонал, останавливая мою руку: «Только не в машине».

Эхо от звона металлического колечка моих ключей разносится по коридору, когда я вытаскиваю их из сумочки, и Финн, по-прежнему возбужденный, выхватывает их у меня из рук, открывает дверь и буквально вталкивает меня внутрь. Я оказываюсь на спине на полу в мгновение ока, еще до того, как раздается звук захлопывающейся двери квартиры.

Финн нависает надо мной, словно хищник, которому наконец удалось догнать добычу. Я провожу рукой по его телу и нащупываю толстую, твердую опухоль у него в штанах спереди, намереваясь завершить то, что начала в машине. Но он, кажется, уже сумел овладеть собой: он останавливает мою руку и убирает ее.

– Когда я встретил тебя там, в баре, в июне, – начинает он, пробегая взглядом по моим губам, волосам, шее, – ты подошла ко мне, оглядела с ног до головы, как будто оценивая, а потом уселась рядом со мной и заявила: «Я люблю текилу со льдом». Это было так… как будто жидкость медленно растеклась по стулу. Ты была такая чертовски красивая.

– Как нефтяное пятно?

Он проводит рукой по лицу, глаза его искрятся моей любимой, фирменной улыбкой Финна:

– Точно. И я сразу понял, что никогда не смогу от тебя отмыться.

Мы оба начинаем смеяться, а потом его лицо становится серьезным.

– Я никогда ни с кем не мог быть самим собой, только с тобой. – Он наклоняется и целует меня. – Просто тогда я думал, что ты хочешь только трахаться, поэтому мысли у меня были только в этом направлении. Я не думал, что мы так подходим друг другу.

– Я тоже, – тихо признаюсь я. – Я думала, что ты такой же, как все остальные парни, и что я очень скоро в тебе разочаруюсь.

– Ну это еще вполне может оказаться правдой. – говорит он, целуя мой подбородок. – Просто мне может понадобиться больше времени, чем другим, чтобы разочаровать тебя.

То, что он делает, так приятно… Просто его губы у меня на горле, его пальцы, легко поглаживающие мои бедра, – под платьем…

– Бери столько времени, сколько тебе нужно, – бормочу я.


Раздевая меня, он приговаривает: «Тебе нравилось смотреть на меня на сегодняшней вечеринке?»

Одна из моих туфель, а потом и другая летят на пол: «Да».

Мне действительно это нравилось. Нельзя сказать, что он был в своей стихии, но он старался ради меня, и довольно успешно, на мой взгляд. Это то, что мы будем делать друг для друга. Я считаю, мы будем искать точки соприкосновения и жить так.

– Ты представила меня как своего парня этим двум сестричкам Кардашьян на кухне?

Его руки проникают мне под платье и скользят по бедрам, потому что он снимает с меня трусики. Медленно, слишком медленно для моего состояния.

Я прижимаюсь к нему, помогая:

– Я не говорила о тебе в этом смысле, но твои фанатки, кажется, были разочарованы, что это может быть правдой.

Он легко поворачивает меня, чтобы дотянуться до спины и расстегнуть мне платье:

– Ты дала понять, что я занят?

– Они это поняли сами, – усмехаюсь я, выгибаясь, чтобы он мог стянуть с меня платье. Когда я оказываюсь совершенно голой, он смотрит на меня так, словно обед на День благодарения, королевская корона и разворот «Плейбоя» сосредоточились в одном обнаженном теле.

Я добавляю:

– Они могли понять это по одному тому, как ты смотрел на меня.

Он хмыкает, расстегивая рубашку:

– По тому, как я на тебя смотрел?

– Да.

Он сбрасывает рубашку и ложится рядом со мной – такой огромный.

– И как я на тебя смотрел?

Мускулы напрягаются у него под майкой, и кажется, что она еле сдерживает напор его бицепсов, его грудной клетки. То, как майка небрежно заправлена спереди в его черные классические брюки… О боже!

Он проводит теплой ладонью по моему животу, задерживая огромную руку на моих ребрах:

– Рыжик?

– Тс-с-с, Пуделек. У меня тут ответственный момент с Джонни Кастлом из «Грязных танцев».

– Это хорошо или плохо? – спрашивает Финн, наклонившись, чтобы лизнуть мою шею.

– Я несла арбуз[4].

Он подается назад и смотрит на меня, а потом принюхивается:

– Насколько ты пьяна?

– Да ради всего святого, парень, я вообще не пьяна. Давай раздевайся или сунь эти губы мне между ног!

Я жду, что он будет хорошим мальчиком и подчинится, он ведь был весь вечер таким хорошим! Но меня ждет разочарование. Поднявшись, он тянет меня за руку и поднимает тоже, обнимая обеими руками за талию:

– Я не собираюсь трахать тебя на полу.

– Тогда зачем ты меня туда положил?!

– От нетерпения или, может быть, от неуклюжести.

Я смеюсь: в теле Финна нет ни одной неуклюжей косточки, зато в нем совершенно точно 206 косточек нетерпения.

Он ведет меня по коридору в спальню, даже не взглянув в сторону шкафа.

– Ты меня не свяжешь сегодня? – Он качает головой. – Но мне это нравится.

Я слышу, как он тихонько смеется:

– Мне тоже это нравится. Просто я не хочу делать это каждый раз, когда мы вместе.

– Тогда я буду хватать тебя руками везде, – говорю я, словно угрожая.

– В том и суть. – Он поворачивается, склоняется с поцелуем к моей шее и медленно вдыхает мой запах.