Детектив для всех влюбленных

– Втайне от него? – Антон сразу догадался, о чем идет речь.

– Одна из камер стоит на улице, в беседке, где свалены игрушки Катерины и где Златорунский вчера днем разговаривал с Виолеттой.

Антон придвинулся ближе к компьютеру.

– Где эта запись?

– Ищу… – Татьяна увеличила окно и прибавила звук. – Вот она!

Прижавшись друг к другу, они приникли к экрану. Там, в непосредственной близости от камеры наблюдения, торчали две головы, одна из которых, по всей вероятности, принадлежала Златорунскому, вторая – Виолетте.

– Ты меня любишь? – спросила Виолетта.

– В сотый раз говорю, что люблю, – ответил Златорунский.

– Обними меня…

– На нас в окно смотрит теща.

– Когда же все это закончится? – вздохнула она.

И он ответил:

– Сегодня.

– Я не понимаю…

– Возьми.

– Что это?

– Точная копия зажигалки, которая стоит на письменном столе твоего мужа. До двадцати минут первого ты должна заменить его зажигалку на эту и быстро уйти на безопасное расстояние.

– Далеко?

– Нет, далеко не отходи, следи за тем, чтобы поблизости никого не было. После взрыва сразу же беги в кабинет и поменяй зажигалки обратно. Зажигалка, скорее всего, будет у аквариума. Обычно он оставляет ее там. Все поняла?

– Все.

– Вопросы есть?

– Взрыв будет сильным? – спросила Виолетта.

Златорунский ответил:

– Ему хватит.

В комнату заглянула Александра Васильевна и сообщила:

– К отцу приехали полицейские…

– Хорошо, мама, – Татьяна нажала на паузу, взяла со стола флешку и вставила в гнездо. Записав на нее разговор в беседке, отдала флешку Антону.

– Возьми, пригодится.

– Спасибо, – Антон забрал флешку.

– Теперь тебе лучше пойти в дом отца и все рассказать следователю, – сказала она.

– А ты?

– Мне нужно побыть одной…

– Я понимаю. Жаль, что нам больше не нужно выполнять завет адвоката. Не будет ни театров, ни гостей, ни музеев… – Антон хотел сказать еще что-то, но не решился и, попрощавшись, вышел из комнаты.



По телевизору шел футбол. Перед Антоном стояла закрытая банка с пивом. Он сидел на диване и отсутствующим взглядом смотрел перед собой.

Футбол закончился, но Антон продолжал сидеть. Очнулся, только когда зазвонил телефон.

– Слушаю… – Он встал с дивана.


– Здравствуй, Антошенька. – Это была мать. – Ну как ты?

– Все хорошо.

– А почему голос невеселый?

– Голос – нормальный…

– Я так рада, что все обошлось. – Помолчав, Валентина Сергеевна заговорила тихо и вкрадчиво, стало ясно, для чего она позвонила: – Вчера утром в доме Мясоедовых, когда я встретила тебя и Татьяну…

– Не сейчас, мама! – перебил Антон.

– А когда? – расстроенно спросила она.

– Потом тебе все расскажу. – Антон искал повод закончить разговор, и ему на помощь пришел звонок, который настойчиво зазвонил в прихожей. – Мне нужно идти!

Он выключил телефон, распахнул дверь и замер от неожиданности. На пороге его квартиры стояла Татьяна.

– Знаешь, какой сегодня день? – спросила она.

– Четырнадцатое февраля. День всех влюбленных. – Антон взял ее за руку и повел за собой в комнату. Там протянул ей красное бархатное сердце.

Она взяла сердце и, глядя ему в глаза, сказала:

– Если не возражаешь, мы будем ходить с тобой в театры, в музеи и в гости всю оставшуюся жизнь. – Потом посмотрела в окно и счастливо улыбнулась.

За окном был ясный солнечный день.





Евгения Горская

Эскорт из бабочек




Фары высветили прижавшуюся к обочине машину и мужчину, стоявшего у открытого багажника. Останавливаться ночью на пустой дороге было нельзя, но Юля остановилась, конечно. Она всегда ухитрялась делать то, чего нельзя.

Немного опустила стекло, крикнула захлопнувшему багажник мужчине:

– Помощь нужна?

– Нет, – не повернувшись, отрезал он. «Нет» прозвучало как «убирайся отсюда».

Что-то неправильное было во всей этой сцене. Что-то неприятное, отчего Юля крепко сжала руль, вновь подняв стекло и трогая машину.

Впрочем, у нее в жизни многое было неприятным и неправильным. Например, то, что она едет сейчас не к Олегу, а на дачу.

– Поживи у меня, – предложил Олег всего несколько часов назад.

Он много работал, и встречались они только по выходным. Нужно было соглашаться. Нужно было использовать возможность создать ему домашний уют и сделать все, чтобы без этого уюта он не представлял себе жизнь.

– Спасибо, Олежек, – отказалась Юля. – Не хочу тебе мешать.

Он не стал уговаривать. Он действительно был очень занят, домой приходил поздно, только ночевать, и сил на Юлю у него не оставалось.

На самом деле «дачей» был дом в деревне. Дом лет пятнадцать назад купила тетя. Тогда дом был совершенной развалюхой, тетя мечтала его снести, построить большой, двухэтажный и проводить лето с Юлей. Тетя рисовала чертежи и показывала их Юле, Юля проект дома хвалила. Денег на дом у тети не было.

Еще тетя мечтала ходить с Юлей в лес за грибами и ягодами, а по вечерам пить чай на веранде. Правда, Юля не была уверена, что родственница сможет отличить подберезовик от поганки.

Тети не стало года через три после покупки участка, снесли развалюху и построили дом родители. Юля тогда была уже студенткой, в деревне почти никого не знала и бывать здесь не любила.

Показались первые дома, Юля принялась внимательно разглядывать заборы. Она так устала от этого бесконечного бестолкового дня, что, заводя машину на участок, почти не верила, что еще утром была в Касабланке. Юля машинально вынула видеорегистратор, который совсем не обязательно было доставать из машины. Убирать из машины все, что только можно убрать, и не провоцировать любителей чужой электроники учил инструктор на курсах вождения. Правда, едва ли он имел в виду собственный дачный участок.

Запирать машину Юля не стала, поднялась на крыльцо дома, отперла дверь. Пока она была в Марокко, родители привели дом в порядок после зимнего отсутствия. Юля включила свет, подумав, включила отопление. После южной жары наш прохладный май казался унылым, тоскливым.

Сил хватило только на то, чтобы достать из шкафа постельное белье и лечь. Она заснула почти мгновенно и проснулась, когда было уже совсем светло. И сразу поняла, что напугало ее вчера на дороге: машина на обочине, рядом с которой топтался человек то ли в ветровке, то ли в толстовке, была без номеров.



Впервые за год Роман проснулся в тишине. Обычно Ванда тихо поскуливала, стараясь его разбудить, или начинала прыгать от радости, что хозяин вот-вот откроет глаза. Неуловимым образом она всегда узнавала, что он уже проснулся.