Детектив для всех влюбленных

– Ночью.

– Но я ночью была дома, – зашипела она. – У себя дома. А вы – у себя дома. Где и поссорились с вашей женой. Так? К тому же я не знакома с ней!

– Откуда вы знаете? Быть может, вы работаете с ней или дружите… или недавно познакомились…

– Да это просто бред… – воскликнула она, лихорадочно подбирая в памяти хоть кого-то из своих знакомых женщин в пару к этому красивому брюнету.

– Предположим, что бред. Однако труп моей жены сейчас находится в вашей машине. Прямо здесь, за нами, в багажнике… Еще пару часов, и в машине будет нечем дышать…





3


Они проникли в чужой дом, тот самый, что с голубой крышей. Обыкновенный сельский дом снаружи, внутри он был вполне себе ничего. Старая, но добротная мебель. Картины, написанные маслом и изображающие простенькие пейзажи и букеты цветов. На письменном столе – чей-то довольно современный ноутбук. Константин по-хозяйски включил кондиционер на кухне, налил воды в электрический чайник.

Маша, у которой зуб на зуб не попадал от страха и холода, сидела в кресле, на самом краешке, пытаясь понять, когда в багажник ее машины был перенесен труп женщины.

Вероятно, тогда, когда она одевалась, и ее отвлек телефонный звонок. Надо же, воспользоваться моментом, буквально несколькими минутами, чтобы подкатить свой джип прямо к багажнику ее машины и проделать это…

Вот только зачем он это сделал? Если бы они по дороге на станцию не увидели пост ГИБДД и не развернулись бы в обратную сторону, то купили бы бензин, вернулись домой, он заправил бы свой джип и уехал, оставив, получается, труп в ее машине?

– Зачем вы это сделали?

– Чтобы привязать тебя к себе, чтобы ты вынуждена была согласиться предоставить мне алиби. А иначе как?

– Но если бы нас сейчас остановили… Попросили бы открыть багажник, а там… И что бы вы делали тогда?

– Сказал бы, что это не моя машина, что ты меня просто подвозила.

– Вы – негодяй.

– Нет. Я нормальный человек, который обратился к тебе за помощью. И если бы в тебе была хоть капля человеколюбия, ты бы согласилась помочь мне. Вот что я лично плохого тебе сделал?

– Вот как? Это я должна задать вам этот вопрос! Зачем вы втянули меня в это дело? За что? Я сидела спокойно себе дома, смотрела телевизор…

– Ладно, посиди, подумай, а я пока что согрею чайник. Посмотрю, может, у хозяев что в холодильнике имеется.

– Вы знакомы с хозяевами?

Она загадала, если он сейчас солжет и скажет, что нет, не знаком, значит, настоящий урод, и надо поскорее выбираться отсюда. Хоть через окно. Он точно знает, кому принадлежит дом, потому что ведет себя здесь так, словно бывал здесь. Да и ключ он нашел в условном месте – внутри старой калоши под крыльцом.

– Конечно, это дом моего друга. Собственно говоря, я и ехал к нему сюда за помощью. Да только он вчера вечером улетел в Питер. Так некстати… А меня сюда словно магнитом притянуло, я же не знал, куда вообще двигаться и что делать. Я сначала ехал куда глаза глядят, вообще не в себе был, а потом поехал сюда, думал, что Макс дома, он все выходные проводит здесь, а только потом уже догадался ему позвонить, и вот тогда-то он мне сказал, что его дома нет. Вообще удар под дых…

Он говорил быстро, нервно, словно боясь, что его прервут, и такой он в этот момент был растерянный, что Маша, которая уже успела его возненавидеть за такое вот грубое вторжение в ее жизнь, испытала к нему чувство, похожее на сопереживание.

– Представляю, как он бы обрадовался, когда увидел труп вашей жены… Вот счастье-то привалило бы! Не знал бы, как и благодарить!

– О! Колбаска! – Пропустив мимо ушей ее колкость, Константин достал из холодильника колбасу, сыр, масло. – Загляни-ка вон туда, в буфет, там должен быть хлеб.

«Для убийцы у вас очень хороший аппетит», – хотела она сказать, да воздержалась. И без того было все непросто и страшно.

– Садись, будем ужинать… – На столе появилась и бутылка водки.

Константин разлил водку по рюмкам, одну протянул Маше. – Тебе надо выпить. Расслабишься, успокоишься, потом выспишься хорошенько, а утром примешь правильное решение.

– Снова про алиби?

– Да. Вот смотри, мы сегодня с тобой вдвоем проведем ночь под одной крышей, и, если тебя кто-нибудь спросит, с кем ты была сегодня, ты спокойно ответишь, что со мной. Ну может, у нас с тобой отношения. Никто же не знает…

Она выпила залпом, схватила кусочек «Бородинского» и жадно потянула носом, стараясь заглушить хлебным ароматом горечь водки.

– Да, точно… отношения. Еще какие!

– Так вот я и говорю… Что же тебе может помешать сказать следователю, что мы и вчерашнюю ночь провели с тобой вдвоем? Тебе нужно просто открыть рот и произнести эти слова. Все! И ты заработаешь кучу денег, а я останусь на свободе.

– Как ее звали? Расскажи мне о ней, – попросила Маша, вдруг чувствуя, как у нее проснулся аппетит.

Она соорудила бутерброд «волна», положив сверху на хлеб с колбасой кусочек сыра. Водка, понятное дело, растворившись в крови, действовала жизнеутверждающе, даже лампочка над головой стала светить как будто ярче, да и Константин показался ей каким-то несчастным. Она и не заметила, как положила свою руку на его. – Она была красивой?

– Да не то, чтобы очень… Не знаю… Я к ней привык.


– Блондинка? Брюнетка?

– Она была шатенкой… – он сощурил глаза и устремил взгляд куда-то в окно, – … с карими глазами. Высокая, худая, с белой кожей… Очень меня любила, ревновала страшно. А я постоянно торчал на работе. Зарабатывал и зарабатывал, затевал новые проекты, брал кредиты, нервничал, иногда чувствовал, что нахожусь на грани… И тогда мне просто тупо хотелось напиться и выспаться на работе, в своем кабинете. У меня там и диван есть, такой удобный, между прочим. В шкафу имеется плед с подушкой… Так вот, моя жена, ее звали, кстати, Лара, не верила мне, что я просто сплю один на этом диване. Иногда приезжала ко мне на работу ночью, типа, чтобы застать меня с кем-то, и когда будила меня, то всегда плакала, просила прощения.

– Понятно… Значит, и в ту ночь приревновала, да? Вы пришли домой поздно…

– Ну да! Уверен, что она бутылку вина уговорила, иначе как объяснить, что она была такой агрессивной, громкой, истеричной… Ладно. Все. Хватит уже о ней. Тем более что ее больше нет. Давай лучше о тебе.

– Обо мне?

– Ну да. Почему ты, такая красивая девушка, живешь одна, не замужем, без парня… Никто тебе не звонит, ни с кем ты по телефону не разговариваешь… Я посмотрел, у тебя телефон – девственный какой-то. В нем всего один номер записан. Кто это?

– Не важно.

– Ты что, прячешься от кого-то?

– Можно сказать и так. От парня, который влюбился и теперь преследует меня. Запарил уже… Нет, он хороший, положительный, думаю, из него мог бы получиться хороший муж. Он талантливый физик, родители его – просто прелесть, обожаю их, и тетю Марту, и дядю Сашу. С сестрой Женькой его дружу со школы. Но я его не люблю, вот в чем дело. А он заваливает меня цветами, покупает подарки, караулит возле университета…

– Он что, внешне такой несимпатичный?

– Почему? Нормальный. У него глаза красивые… Правда, он совсем не спортивный, но это не важно.

– Ты боишься, что он сделает тебе предложение, а ты пока не готова?

Она улыбнулась. Впервые за много часов. Вспоминая Бориса.

– Может, и так. Понимаете, я еще жизни не знаю совсем. Я мало чего видела, испытала, прочувствовала… Думаю, что я просто романтичная дура… Возможно, когда я вляпаюсь в какую-нибудь историю, когда меня обманет и бросит какой-нибудь придурок, вот тогда я пойму, кем был для меня Борис…

– Это твои слова или твоей подруги?

Маша выпила еще водки, услужливо поднесенной ей Константином, и засмеялась. Все страхи отпустили ее, она физически почувствовала, как расслабились ее плечи, как стало легче дышать.

– Точно… Ты попал прямо в цель – так говорит Женька. Она спит и видит, как мы поженимся. Думаю, все это произойдет уже очень скоро… Понимаешь, он просто идеален. Думаю, мне с ним будет скучно.

– Тогда тебе нужен такой проблемный мужик, как я, – развел руками Константин. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Маша не могла оторвать глаз от его рук, длинных пальцев с белой прозрачной кожей и голубыми просвечивающими сквозь нее венами.

На нем были синие джинсы, темный свитер. Горьковатый запах его одеколона смешивался с запахом дома, водки, хлеба и казался совсем чужим.

– Иди ко мне… – Он вяло поманил ее пальцем, предлагая ей перебраться к нему на колени. – Ты же хочешь… адреналина, да?

– Дурак, – она резко встала, чуть не смахнув со стола бутылку. – Я тут тебе лишнего наговорила, понял? Я тоже люблю Бориса, и никакие проблемные мужики мне не нужны. И вообще, это не ваше дело. Я пойду спать. Где здесь кровать?

Он поднялся, чтобы ее проводить, но она выставила вперед руку, сдерживая его:

– Значит так. Я сейчас иду спать. Если не будете ко мне приставать, – она едва шевелила языком, так быстро опьянела! – … то я помогу вам с алиби. И никаких денег не надо. Да, скажу, что мы провели ту ночь вместе. Но надо же что-то делать с телом вашей жены. Оно не должно оставаться в моей машине.

Она уже так устала от этой темы, то уже просто отмахнулась и нетвердой походкой направилась в сторону комнаты, где надеялась найти кровать.

– Как же здесь холодно… – сказала она, оглядывая скромную спальню с широкой кроватью и шкафом. – Просто Северный полюс…

Она легла, в чем она была, в брюках и свитере, Константин заботливо укрыл ее одеялом.

Он ушел, а она лежала, вспоминала все то, что произошло с ней за этот долгий, просто нескончаемый день, и спрашивала себя, что помешало ей сбежать от этого «проблемного» мужчины? Что?

Она сто раз могла открыть дверь машины и убежать еще тогда, когда они только въехали в эту деревню. Да и сейчас еще не поздно открыть окно и выбраться в палисадник, заметенный снегом, а потом садом – к калитке…

Однако она лежит на этой кровати, под толстым одеялом, дышит холодным воздухом и пытается разглядеть в полной темноте очертания шкафа и не собирается покидать дом, во всяком случае, до утра.

В голове шумело. Ей было стыдно за то, что она напилась. Повела себя как самая настоящая дура. Вот что, что будет с ней завтра? Куда они денут то, что лежит в багажнике? На этот счет мыслей не было никаких.

Конечно, если бы она не испытывала к этому Константину никаких чисто человеческих чувств, не жалела его, она давно бы нашла способ обратиться в полицию. Рассказала бы все, что ей известно, и с чувством выполненного гражданского долга вернулась бы домой.

Конечно, Борис рано или поздно узнал бы об этом ее приключении, она сама бы рассказала ему. И как бы он отреагировал?

Он сильно бы в ней разочаровался. Подумал бы, что от нее можно ожидать всего, чего угодно. Что она ненадежная и легкомысленная особа, влюбляющаяся в нехороших мальчиков.

Да, он говорил ей об этом и раньше, когда она призналась ему, что влюбилась в Джонатана Ривз Майерса, точнее, в его роль подлеца…

Она боролась со сном. Веки стали тяжелыми, ей смертельно хотелось спать. Именно смертельно, потому что спать она не должна. Если она уснет, то уже не проснется.



Утром, открыв глаза и обнаружив себя в чужой комнате (голубые обои, старый шкаф, на подоконнике вытянувшиеся, с оголившимися ветками, герани), она поняла, что это не сон, что кошмар продолжается и что где-то в доме находится человек, который, возможно, уже успел сломать ей жизнь.