Детектив весеннего настроения

Лера Любанова чуть не завыла сквозь стиснутые зубы.

Сговорились они все, что ли, выводить ее из себя!

В Москве Константинов, до которого она наконец дозвонилась, говорил каким-то странным, растерянным тоном, постоянно переспрашивал и мямлил, и в конце концов Лера сердито спросила у него, не пьян ли он. Константинов тем же странным тоном сказал, что не пьян, как будто скрывал, что пьян, и обещал перезвонить.

– Что значит – перезвонишь?! – закричала Лера. – Ты что, с ума сошел?! У нас проблемы, а я тебя почти сутки ищу!..

Но оказалось, что она кричит в пустоту, Константинов из трубки исчез.

А теперь еще и Боголюбов!..

– Дело не в том, в убыток вы работаете или прибыль приносите, – сказала она очень медленно. Она знала, что для того, чтобы не сорваться в крик, нужно говорить очень медленно. – Дело в том, что Садовникова поддерживал Сосницкий, а договор Герман подписал с вами, то есть фактически с Башировым. Сие есть факт лжи и обмана с его стороны, или ваш патрон и мой патрон уже давно обо всем договорились, а мы с вами так ничего и не поняли?

Это была попытка некоего тактического хода, разведки боем – не бог весть какая разведоперация, конечно, но лучше, чем ничего. Если Боголюбов сейчас скажет, что сепаратный мир между Башировым и Сосницким для него факт давно известный и, так сказать, достоверно установленный, значит, все еще хуже, чем она могла предположить. Значит, «сдали» ее одну, Боголюбова и возглавляемый им «БизнесЪ» пожалели, оставили в «резерве главного командования».

– Здрасти, – сердито сказал Боголюбов. Не только сердито, но и вполне искренне. – Мой патрон и ваш патрон договориться не могут. Они враги, так сказать, патологические, от природы, никакие договоренности между ними невозможны!

– Вы так в этом уверены?

– Уверен, – буркнул Боголюбов. – Уверен!

Лера посмотрела внимательно:

– Значит, Садовников обманывал обоих – и Баширова, и Сосницкого? Собирался подписать договор с Сосницким, а подписал с Башировым? А Баширов ни сном ни духом, выходит?..

– Откуда я знаю, что там выходит? Вы договор прочитали? Прочитали! Ну и валите отсюда! У меня… у меня работа стоит.

– Пардон, – сказала Лера, – что у вас… стоит?

Ей нужно было хотя бы пять минут, чтобы понять, он и вправду не думал о том, что его сотрудничество с Садовниковым выглядит странно, или так искусно притворяется?!

– И без пошлых острот, без острот, пожалуйста! Я вообще не знаю, зачем показал вам договор, из чистого благородства только!

– А договор с Садовниковым за спиной у Баширова – это у вас из чистого альтруизма, что ли? Или из любви к искусству? Или у вас хобби – водить олигархов за нос?

– Я не вожу за нос олигархов!

– Да что вы говорите?! А непонятные договоренности с политиками из конкурирующего лагеря – это как называется?!

Боголюбов пошарил по столу, кинул в рот сигарету, пожевал и прикурил.

Нет, кажется, не притворяется. Кажется, ему на самом деле не приходило в голову, что Герман Садовников, действуя таким странным образом, подставляет под удар не только Леру, но и его самого.

Выходит, не было никаких прямых указаний от Баширова?! Или были?.. Как узнать?..

– Что вам нужно? – Он выдохнул дым и посмотрел на Леру внимательно. Кажется, впервые за это утро. – Нет, не подумайте, что я хоть на минуту усомнился… в правильности своей позиции, но…

– Но дело в том, что у вас нет никакой позиции, – договорила за него Лера. – Вы же человек подневольный, так же, как и я. Вам указание дали, вы его выполнили, правильно? Указание подписать договор с Садовниковым вы получили от Баширова?

Боголюбов все смотрел на нее, как будто прикидывал, что именно можно ей сказать.

– Да, – подтвердил он неохотно. – Конечно.

– И вам в голову не пришло, что это странно, ибо Садовникова всегда поддерживал Сосницкий, враг Баширова?

– Да пришло, пришло!.. – с досадой сказал Боголюбов, вышел из-за стола и стал ходить по кабинету, у Леры за спиной. Она делала над собой усилие, чтобы не оглядываться на него, не выворачивать шею. – Конечно, пришло. Но… вы же понимаете… как я мог прояснить этот вопрос? Даже если б я спросил у Ахмета Салмановича, вряд ли он бы мне ответил!

– Значит, неприятности не только у меня, но и у вас, – констатировала Лера с некоторым злорадством. – Как только фээсбэшники и журналисты докопаются до вот этого, – и она постучала красным ноготком по договору, – а они докопаются, у них сразу возникнут к вам вопросы. И к Баширову тоже, между прочим.

– Да идите вы к черту! Пугать она меня будет! Вы договор прочитали, который я вам показал по крайней душевной доброте? И давайте чешите отсюда, рабочий день в разгаре!

– Договор вы мне показали не по крайней душевной доброте, а потому, что после убийства Садовникова вы засомневались в том, что к этому делу вас никак невозможно притянуть! Вы знаете, что я заинтересованная сторона, больше того, я еще и обойденная сторона, и решили подстраховаться. Вы показали мне договор, чтобы я убедилась в том, что все именно так, как вы говорите, и могла бы дальше продолжать свои изыскания, которые выгородят меня и, возможно, выгородят вас! Я точно знаю, что я не убивала Садовникова, и вы, видимо, тоже точно знаете, что его не убивали.

– Дикость какая! Конечно, я его не убивал.

– Но дело в том, что ситуация гораздо сложнее, господин Боголюбов!..

– Ну вот, опять! Что за церемонии, право слово! Называйте меня просто Андрей. Можно Андрюша. Или Андрейка.

– Да перестаньте вы паясничать! – крикнула Лера.

Боголюбов остановился у нее за спиной, взялся руками за спинку ее кресла, так что она почувствовала его запах, – запах чужого, неприятного ей человека.

– Послушайте, – сказал он ей в самое ухо, и она сильно выпрямила спину, пытаясь хоть чуть-чуть отстраниться. – Чего вы добиваетесь?


– Того, чтобы вы осознали серьезность положения.

– Ну, я осознал. Дальше что?

– Устройте мне встречу с Башировым.

– Тю! Матушка! Куда вас понесло?

Лера сделала движение, вывернулась и поднялась со стула. Боголюбов почти висел у нее на плече, и это было невыносимо.

– Никуда меня не понесло. Но мы только что выяснили, что у вас тоже проблемы. У меня проблемы, и у вас тоже. Помогите мне, а я помогу вам.

– Каким образом вы мне поможете?

– Я должна спасти свое честное имя, – сказала Лера. – Заодно спасу и ваше. Это проще, потому что с вас, по крайней мере, никто не требует денег, которые вы якобы получили по подложному договору и без единого финансового документа.

– Свят, свят, свят. А с вас требуют?

Она оставила вопрос без ответа.

– Так что насчет встречи с Башировым?

– Да ладно вам, девушка! Или вы думаете, что я с ним вась-вась?

Лера терпеть не могла подобных выражений, просто ненавидела!..

– Я полагаю, что моя встреча с Башировым и в ваших интересах тоже.

Боголюбов вернулся за стол, кинул в рот еще одну сигарету, прикурил, посыпал себя пеплом и сказал, что подумает.

Лера поняла, что победила, встречу он ей организует. Теперь нужно точно ответить самой себе на вопрос, что именно она станет говорить олигарху.

Ей придется хорошенько подумать и посоветоваться с кем-нибудь. Лучше всего с Константиновым, который так странно разговаривал с ней сегодня утром!

Вспомнив про Константинова, Лера совершенно определенно почувствовала, как зачесалось у нее между лопаток, верный признак беспокойства. Она быстро попрощалась с Боголюбовым, который теперь задумчиво стряхивал пепел в пепельницу, все время промахивался, и бумаги у него на столе были серыми от мелких летучих хлопьев.

Лера посмотрела на хлопья, брезгливо сморщила нос и вышла из кабинета.



Некоторое время он сомневался, куда поехать, домой или сразу на работу, и решил все-таки, что должен заехать домой.

Константинов ненавидел таксистов, дежуривших возле вокзалов. Ненавидел хамство, навязчивое приставание, за которое все время хотелось дать в зубы, ненавидел «сто долларов в один конец», но его собственная машина осталась в гараже, а вызвать тачку из издательства было никак нельзя. Никто не должен знать, что он провел вчерашний день в Санкт-Петербурге, и уж тем более редакционный водитель.

Он вышел из здания, подреставрированного и разукрашенного к какому-то летию Москвы и нынче уже изрядно облезшего, нашел физиономию поприличней и сел в машину, которой физиономия управляла.

Сейчас он приедет домой, выпьет кофе, переоденется, ибо поездная нечистота всегда была ему в тягость, и поедет на работу.

Он не любил врать и понимал, что врать придется.

Любанова не должна знать, как ее заместитель провел вчерашний день, тем более в свете всех приключившихся событий.

Машинка ловко увернулась от ямы, подло вырытой посреди проезжей части, как бы специально для того, чтобы в нее с разгону сигали всякие невнимательные водители, надсадно рыкнула и вырулила к светофору перед Садовым. Время еще раннее, так что есть надежда, что до Сокола они доберутся быстро.

Итак, что мы имеем?..

Мы имеем внезапное убийство лидера партии «Россия Правая» в центре «криминальной столицы», совершенное на глазах у десятков людей обыкновенных и у нескольких людей необыкновенных, о которых сегодня упомянули в новостях.

Эти «необыкновенные» – знаменитая писательница Мелисса Синеокова, которая почему-то сидела в сквере на лавочке, как самый обыкновенный человек. Валерия Алексеевна Любанова, главный редактор газеты «Власть и Деньги», которая непосредственно перед стрельбой мирно пила с убиенным кофе. Главный редактор газеты «БизнесЪ», которого принесло именно в этот час и именно в то место, где совершилось убийство, и – внимание! – Ахмет Салманович Баширов, личность широко известная не только в оте-честве, но и за пределами его, по слухам, самый влиятельный человек в державе после Тимофея Ильича Кольцова или даже наравне с ним.

Константинов позвонил Полянскому, чтобы узнать, чем закончились переговоры. Вот это да!

Странно, что Сосницкий Вадим Петрович из Лондона не нагрянул на такую судьбоносную встречу! Стоило бы ему нагрянуть, хотя бы для того, чтобы своими глазами увидеть, как человек, которому он доверяет свои деньги и даже некоторым образом имидж, за милую душу сдает его самого конкурирующему олигарху. И при этом не испытывает ни раскаяния, ни угрызений совести, ничего такого, что помешало бы ему вкусно пить кофе, обращать внимание на хорошеньких женщин в баре и все такое. По крайней мере, Константинов именно так себе все и представлял. Он плохо знал Садовникова, видел всего несколько раз в жизни, но устойчивое недоверие к политикам подсказывало Константинову, что именно так все и было – Садовников продался Боголюбову и газете «БизнесЪ» легко и непринужденно: такие, как он, всегда продаются легко.

Если, конечно, им предлагают соответствующую цену.

Так что пристрелили его правильно, туда ему и дорога, но странностей очень уж много.

Днем, в центре города, да еще и на глазах у охраны!.. Причем не только у собственной охраны Садовникова, но еще и на глазах у охраны Баширова, а это гораздо серьезней!

Константинов усмехнулся с некоторым самодовольством, прищурился и посмотрел в окно. Не было ничего хорошего в том, о чем он думал, но все же ему нравилось, что он так ловко обвел всех вокруг пальца.

Никто не должен знать, что он ездил в Питер, – и никто не знает. Никто не должен знать, чем он там занимался, – и никто никогда не узнает, кроме единственного человека, ради которого он проделал все это!..